— Стой, Дима! — прохрипел Владимир. — Не уйти. Бей их, сволочей, пока патроны есть. Умирать, так с музыкой.

Они остановились и, уже не пригибаясь, стали отчаянно палить по приближающимся вертушкам. Ближайший вертолет вдруг метнулся в сторону, закачался, как от порыва ветра, и по косой стал падать на склон Калчевской. Из его кабины появились языки пламени. Набирая скорость, он врезался в склон, подпрыгнул как мячик и, ломая лопасти, покатился вниз.

— Вот так! — закричал Дима. — Кушайте, господа-товарищи!..

Владимир отбросил бесполезный автомат — кончились патроны. Дима выпустил еще несколько очередей и в бессильной ярости грохнул «Калашникова» о камень.

— Ничего, — сказал он зло, — зато рассчитался.

Пули по-прежнему стучали вокруг них. Не удаляясь, но и не приближаясь.

— Что это они? — сказал Владимир. — Игру с нами затеяли?

И вдруг догадался — их хотят взять живыми! Гонят вниз по склону, к «тридцатке», где уже ожидает засада. Но зачем? Ценой сбитой машины взять двух малозначащих людишек?

«Я им нужен, — понял Владимир. — Снова я — бесценная личность, из-за которой гибнут люди и падают вертолеты. Снова — галлий!»

Он засмеялся, и Дима поглядел на него, как на сумасшедшего.

— Не бойся их, Диман! — прокричал, перекрывая грохот выстрелов Владимир. — Все это лажа. Они нас не тронут. Пошли вниз, познакомимся с остальными. Только давай я первым. Насчет тебя у них инструкций, я думаю, нет.

Владимир показал ближайшему «КА-50» кукиш и направился к «тридцатке». Выстрелы тотчас смолкли. Нащупывая за поясом гранату, Владимир проинструктировав Диму:

— Сейчас нам навстречу выйдут гости. Не дергайся. Как брошу гранату — падай и сразу в чащу. Я за тобой следом. Их может быть много, но все равно за меня не беспокойся. Я им позарез нужен живым. Если не получится и меня все же грохнет какой-нибудь шизоид — уходи к реке. Переправишься на другой берег и переждешь смутное время. Понял?

— Понял, Большой Змей.

«Встречающих» было человек десять. Шли, как вертолеты — полукольцом, явно стараясь окружить Владимира с Димой. Вертушки, сделав свое дело, убрались прочь.

— Ну что, перекипел? — спросил Владимир. — Метров триста пробежать в темпе сможешь?

— А як же!

Они сблизились с цепью, и когда стали различимы потные, злые лица, резко рванули к крайнему вояке. Видно было, что солдатик растерялся. Хоть и не вооружены, а черт их знает! И стрелять, блин, нельзя!

— Эй, стой! — заорал он тоненьким голосом и, подняв автомат, стал палить вверх.

Боеприпас «Калашникова» при стрельбе в автоматическом режиме заканчивается за семь секунд. Отшвырнув пустой рожок, солдат полез в подсумок за резервным. Дима на бегу схватил увесистый обломок породы и швырнул в автоматчика. Тот жалобно пискнул, отскочил в сторону и, поскользнувшись, шмякнулся на камни. Владимир оглянулся. Преследователи пыхтели метрах в ста за их спиной.

Пора! Он сорвал с гранаты кольцо, выждал пару секунд и швырнул ее в них.

Граната взорвалась на удивление тихо — будто лопнул детский шарик. Увлекая за собой Диму, Владимир бросился на камни. Крики, стрельба, но ни осколков, ни рикошета. Владимир приподнял голову. Там, где были преследователи, быстро пухло плотное клубящееся облако цвета молодой зелени. Слабый ветерок косматил его и медленно относил в противоположную от них сторону. Звуки выстрелов и голоса быстро стихли.

— Газовая, — сказал Дима. — Точно, газовая. Хлорбензолизопрен… в общем, им хватит по это самое.

Едва удерживаясь на подгибающихся ногах, они побрели к близкой кромке тайги.

— Если будем и дальше топать в этом направлении, то через час выйдем на стрельбище. Нам туда надо?

— По-моему, нет, — сказал Дима. — Нам надо найти знающего человечка — чтобы все мог рассказать: кто на стороне взбесившегося генерала, кто против, как шахта охраняется и где заложники. Узнаем — и тогда будем думать, как нам поступить, чтобы не было больно за бесцельно прожитые годы.

— Ого! — удивился Владимир. — Высоким штилем заговорил! А я-то думал, что сейчас Островский вроде мамонта.

— У нас на «четверке» полно старых учебников и книжек, — объяснил Дима. — «Война и мир», «Молодая гвардия», «Железный поток».

— Почитываете? — с уважением спросил Владимир.

— Нет, — простодушно сказал Дима. — Когда сигареты кончаются, мы в них махру крутим. Ну и это… до ветра.

— Понятно, — усмехнулся Владимир.

Они вошли в прохладу редких деревьев. Дима сорвал листок, пожевал и выплюнул.

— Поесть бы.

Владимир пошарил в рюкзачке.

— Сняты мы с довольствия. Одни железки. «Шоколадка» осталась, да и та несъедобная. Надо бы нам в какой-нибудь ДОС заглянуть, может, накормит кто.

— А давайте в магазин?

— Около входа охрана.

— А мы с другой стороны. Там тайга вплотную, и черный ход есть. Через него продавщица по ночам офицерам водку выносит. Когда у нас в учебке ремонт был, мы на втором этаже над магазином жили. Я дежурил и видел.

— Замок?

— Ха! Гвоздем открыть можно.

Голод подгонял, и они ускорили шаг. Когда в просветах между деревьями замаячила белая стена магазина, Дима решительно сказал:

— Вот тут уж я сам. Вы меня прикрывайте… шоколадкой. Я быстро.

Он осторожно приблизился к маленькой, обитой ржавой жестью двери черного хода и, повозившись с минуту, исчез внутри.

Сквозь кусты шиповника была хорошо видна казарма автороты, громоздко навалившаяся на серый бетонный плац. Сколько ни вглядывался Владимир в темные пыльные окна, так и не смог заметить ни малейшего движения. Тогда он достал бинокль. Спальный отсек — никого. Одни двухъярусные кровати с разбросанными как попало одеялами и подушками. Два окна, забранные решетками — похоже, каптерка. Тоже пусто. Оружейная комната — что-то белеется в темноте. Владимир добавил увеличение и вздрогнул. Прямо на него смотрел коротко остриженный солдат, явно первогодок. Хмурое лицо, опущенные плечи. И фингал под глазом. Рядом с солдатиком появился еще один. Этот вроде «старик» — волосы подлиннее, усики. И тоже с синяком. Похоже, в оружейке заперли личный состав роты. Понятно, самое надежное место. Автоматы с боеприпасами, конечно, изъяли, а солдатиков заперли, предварительно поучив уму-разуму. Вот бы кого расспросить. Бесполезно, без оружия их оттуда не достанешь. Решетки к тому же. И охрана вокруг казармы автороты и стоящей через плац БОПР.

От казармы донеслись голоса. Владимир переместил бинокль и увидел, как на плац вытолкнули двух рядовых со связанными за спиной руками. Один из автоматчиков ткнул крайнего. Медленно переставляя ноги, тот побрел к деревьям.

— Стой! — долетела до Владимира команда автоматчика.

Солдат остановился. В бинокль хорошо было видно, как изменилось его лицо — понурое и беспомощное, оно враз сделалось злым и презрительным. Он повернулся к автоматчику и смачно харкнул тому в лицо.

Ударила очередь. Из спины солдата плеснула струя крови, и он повалился на землю. С плаца донеслись выстрелы — убили второго.

От магазина, пригибаясь, уже бежал Дима. Увидев Владимира, он облегченно вздохнул:

— Я думал, это вас.

Владимир протянул ему бинокль:

— Посмотри.

Дима долго разглядывал плац:

— За что их?

— Отказ сотрудничать или демонстрация своих намерений — одно из двух. Надо же тем, кто обложил часть, подкреплять свои требования.

Дима бросил на землю холщовую сумку.

— Тут печенье и консервы, больше ничего нет, все выгребли. Вы ешьте, а мне что-то расхотелось.

— Перестань, Дима, — сказал Владимир. — Неизвестно, что нам еще предстоит. Если хочешь не только созерцать, но и действовать, тогда ешь.

Печенье было трехгодичной давности, твердое, как камень.

— Ну вот, — сказал Владимир, — а теперь…

— Опять, — прошептал Дима, — откуда они пронюхали?

С плаца к магазину бежали люди в военной форме. Несколько человек скрылись за зданием, направляясь, видимо, к центральному входу. Остальные цепью рассыпались за магазином. Владимиру были хорошо видны стриженые могучие затылки.