Сверкая глазами, главарь разбойников осмотрелся вокруг. Обе стороны ждали только сигнала к атаке. Но ничего не происходило. И тут Бажена осенила догадка:

- Что-то затеяли, ваше преосвященство? - Эти слова звучали не столько вопросом, сколько утверждением.

Наглость разбойника неожиданно меня позабавила. Однако я понимал, что дерзкие и подстрекательские замечания бандита также имеют определённую цель. Недооценить его хитрость было бы серьёзной ошибкой.

«Как же можно допустить, чтобы зря пропадал такой молодец!» - думал я.

Он крепко сжимал рукоять своего меча, а его дружки подались вперёд, дожидаясь от вожака условленного знака, чтобы броситься на прорыв. В этот момент Бажен заметил, что я и офицеры присматриваемся к скалам над площадкой-становищем, и тут его осенило:

- Ни один аристократ не отправится в горы с такой малочисленной охраной. Ну и дурак же я!

- Харальд! - крикнул я.

Стрела прошила воздух и вонзилась в землю между ступнями предводителя разбойников. Он застыл на месте, а затем неловко попятился на один шаг. Сверху прогремело:

- Еще на шаг ближе к мисальдеру, и ты - мертвец!

Бажен круто обернулся в ту сторону, откуда доносился голос. Указывая на него копьём, там стоял могучий варвар. Побратим коротко кивнул, и лучник послал сигнальную стрелу поверх скалистой гряды. Она ещё не закончила свой полет, а Харальд уже называл сотников:

- Бадвин! Даркин! Синкопа! Вага!

По старой, доброй традиции ничего нового я не придумывал. Летом, отдыхая у бабушки в деревне, мне на глаза попалась древняя книга (времён СССР). Не то чтобы в детстве я любил читать, просто интернета не было, а свободного времени было много и, волей неволей, пришлось ознакомиться с сим трудом. Уже не помню ни названия книги, ни её автора, однако один рассказ врезался в мою память.

Во времена гражданской войны одним из командиров красной армии был легендарный Буденный. Однажды всего с сотней кавалеристов он остановился в небольшом хуторе переночевать. Дело было на контролируемой большевиками территории, и красноармейцы проспали до утра богатырским сном, а на рассвете их разбудил вестовой:

- Товарищ командир красной армии, к хутору приближаются белые. Пора драпать!

На самом деле, всех деталей я не помню: как назывался рассказ? Сколько было красноармейцев, а сколько белогвардейцев? Кричал вестовой «драпать» или нет? Однако суть мне запомнилась хорошо: Буденный, покрутив ус, приказал отступать, но отвёл свой отряд недалеко от хутора, спрятавшись в соседнем лесочке.

Беляки заняли селение и начали устраиваться на ночлег, достали рябчиков, ананасы, устрицы, поставили фарфоровые унитазы. Шампанское, икра, цыгане - разврат буржуинов продолжался всю ночь. А утром, в сопровождении полусотни кавалеристов, на околице хутора появился сам Буденный. В отглаженном кителе, с накрахмаленным воротничком, и лихо закрученными усами, он по-отечески сурово посмотрел на караульных и молвил:

- Где офицерье?

Полупьяные офицеры быстро прибежали, посмотреть на явление легенды. В затуманенном алкогольными парами мозгу дворян метались испуганные мысли: «Что происходит?», «Мы присоединились к большевикам?». Офицеры посмотрели на свои погоны - деникинские, на флаг - имперский, и выдохнули: «Фух. Не про*рали родину». Буденный же, дождавшись, когда все соберутся, громко (от чего у дворян заболели зубы) рявкнул:

- Господа, приближается время ланча и всемирной революции! Предлагаю вам сдаться!

Дворяне были «подшофе», им потребовалось немного времени, дабы сосчитать красноармейцев, ещё несколько томительных минут у них ушло, чтобы вспомнить численность своего отряда и, наконец, спустя полчаса офицеры смогли сравнить цифры, после чего разразились презрительным смехом. Полсотни будённовцев требовали капитуляции от полка деникинцев!

Усатый комдив достал свою легендарную шашку и по этому знаку вокруг хутора зазвучали десятки сигнальных горнов, в лесу происходило активное шевеление, словно там находится целая дивизия. Оставшиеся в резерве пятьдесят красноармейцев старались производить как можно больше шума.

Из леса ответили другие голоса. Разбойники поняли, что их обошли с тыла. Тревожно оглянувшись, они увидели, как блестят среди деревьев синие доспехи воинов, как колышутся высокие хоругви сотен. Не имея ни малейшего представления о численности отряда монахов, Бажен не стал медлить. Он круто повернулся и приказал своим лихим молодцам напасть на гвардейцев, которые держали оборону вокруг кареты.

Не стану утверждать, будто я дословно запомнил историю (были ли у белогвардейцев унитазы?), так же как не уверен и в её правдивости. Немного позже, на уроке истории, мне стало известно, что подобное «лживое» окружение использовал и какой-то македонский царь. Так чем я хуже Буденного или царя? Да и вообще: глупо изобретать велосипед, когда он уже придуман.

Атака оказалась короткой. Ей положила конец новая команда Харальда:

- Самкил! Хадо! Треглав! Громыхайло! Вперёд! Приготовиться!

Силуэты сотни шлемов возникли на фоне неба вдоль скалистых обрывов ущелья, чередуясь с силуэтами дуг длинных луков. Напряжённая тишина взорвалась шумом и треском, словно несколько сотен людей выходили из леса на площадку у родника.

По знаку вожака бандиты остановились. Застигнутый врасплох, в невыгодном положении, он обводил взглядом склоны ущелья в запоздалой попытке оценить свои шансы на спасение. На виду стоял только один старший офицер; но он назвал поимённо восемь сотников, а сколько их вообще кто знает. Прищурившись, чтобы солнце не слепило глаза, атаман прикидывал в уме, каково расположение его бойцов. Дело выглядело почти безнадёжным.

- Бажен, прикажи своим людям сложить оружие, - жёстко потребовал я.

- Ты что, господин, ума лишился? - окружённый врагами со всех сторон, загнанный в ловушку, предводитель разбойников выпрямился и вызывающе улыбнулся. - Я отдаю должное смелости твоего замысла: избавить епископство от докучливых соседей, но даже сейчас, вынужден обратить на это особое внимание, твоя драгоценная тушка все ещё в опасности. Мы угодили в ловушку, но вместе с нами и ты можешь погибнуть. - Даже перед лицом подавляющего превосходства противника он пытался повернуть ход событий в свою пользу. - Возможно, мы могли бы прийти к некоему соглашению, - быстро предположил он. В его голосе сквозили показное дружелюбие и готовность блефовать, но не было ни намёка на страх. - Если бы, например, вы позволили нам уйти по-хорошему...

- Ты неверно судишь о нас, - я спрятал глефу и вышел из строя. - Мне пришлось намеренно пойти на риск, чтобы мы могли побеседовать.

Взглянув на край обрыва, Бажен вытер вспотевший лоб изодранным грязным рукавом:

- Я слушаю, господин.

- Прежде всего, вы должны сложить оружие, - твердо сказал я.

Атаман горько усмехнулся:

- Может быть, я и не очень способный полководец, господин, но я не идиот. Пусть даже мне сегодня предстоит встретиться с паромщиком, я не сдамся сам и не позволю повесить моих товарищей из-за нескольких голов скота и пары мешков зерна.

- Хотя вы украли их из епископства и к тому же убили мальчика-пастуха, я не для того затеял столь утомительное путешествие, чтобы просто повесить всех вас.

Мои слова звучали вполне чистосердечно, и, тем не менее, разбойники не могли поверить этому странному заявлению. Они переводили глаза с внушительного отряда лучников наверху на маленькую группу воинов эскорта. Напряжение возрастало с каждым мгновением, и Бажен решился меня поторопить:

- Господин, если у тебя есть что-то на уме, говори быстро, иначе может оказаться, что некоторые из нас погибнут, и мы с тобой будем в их числе.

- Я гарантирую вам следующее. Сдавайтесь и выслушайте моё предложение. Если вы пожелаете уйти после того, как я поговорю с тобой и твоими людьми, вы будете вольны отправляться на все четыре стороны. Пока вы не вздумаете снова устроить набег на угодья епископства, я не стану причинять вам неприятности. Ручаюсь своим словом.