Том спрятался за камнем, потому что течение стало столь сильным, что стоять он не мог. Но форели вылетели в ревущий поток и принялись хватать жуков, личинок, червяков, отбирать их друг у друга, наедаться до отвала.

И вот в отблеске молний Том увидел, что по всему дну кишмя кишат угри, они извиваются, вертятся, торопятся куда-то. Давно уже они не показывались из своих щелей и пещерок, Том их раньше почти не встречал. Но теперь все они повылезали наружу и неслись куда-то так, что он перепугался. Но вот Том услышал, как они повторяют:

— Какая чудная гроза! Сколько воды! Скорее к морю, скорее к морю!

А вот и выдра со своим выводком мчится вместе со всеми. Увидев Тома, она крикнула:

— Эй, головастик, если хочешь повидать мир, сейчас самое время, скорее к морю, завтра мы позавтракаем лососиной, скорее к морю!

Тут сверкнула такая молния, каких Том еще не видел, и выдры исчезли, а Том увидел — да, он был уверен в том, что видел! — трех прелестных беленьких девочек, они держались за руки и пели:

— Скорее к морю! Скорее к морю!

— О, подождите, возьмите меня с собой! — закричал Том.

Но они уже исчезли из виду, однако сквозь гром, и молнии, и ветер, и шум воды до него донеслись ясные чистые голоса:

— Скорее к морю! Скорее к морю!

— Скорее к морю? — вскричал Том. — Все спешат к морю, и я поспешу. Прощай, форель!

Но рыбки были так заняты поглощением жучков и личинок, что не обратили на Тома внимания. И ему не пришлось долго прощаться.

Ну что ж, вниз по течению, по бурной воде, при свете молний; мимо высоких утесов, вокруг которых росли березки, то ярко-белые в свете молнии, то черные, как ночь; мимо ям, откуда на него выскакивали огромные рыбины, разевавшие пасть и тотчас угрюмо плывшие обратно — невидимые Тому феи отсылали их прочь; через отмели и ревущие пороги, где Том совсем ослеп и оглох; мимо омутов, где метались на ветру кувшинки; мимо спящих деревень; под темными арками мостов — к морю, к морю! Том не мог бы, да и не хотел бы, остановиться: он спешил к морю, чтобы увидеть огромный мир, и лососей, и волны, и само море.

А когда пришло утро, Том оказался в реке, где жили лососи.

А потом он доплыл до того места, где река расходилась в разные стороны и разливалась так широко, что он не мог увидеть противоположных берегов.

Тут он слегка испугался и остановился.

— Наверное, это и есть море! Ну и широкое! Если я поплыву дальше, то наверняка потеряюсь, или кто-нибудь. съест меня. Подожду-ка я выдру, или угря, или еще кого знакомого, чтобы они сказали мне, куда же дальше!

И он поплыл назад, туда, где начиналась широкая отмель, заполз в расщелину и стал ждать. Но и выдра, и угри уже давно уплыли к самому морю.

А Том заснул, он так устал после своего ночного путешествия! Когда он проснулся, река стала уже почти совсем прозрачной, чудесного янтарного оттенка, хотя вода и стояла очень высоко. Вскоре он увидел такое, что заставило его подскочить на месте: он знал, что перед ним одно из тех чудес, которые ему так хотелось увидеть.

Вот так рыба! В десять раз крупнее самой крупной форели, в сотню раз крупнее Тома, она неспешно плыла против течения с такой же скоростью, с какой Том плыл по течению.

Вот так рыба! С головы до кончика хвоста она сияла чистейшим серебром, и то тут то там мелькали алые точечки; с шикарным загнутым носом, шикарной загнутой губой и шикарными светящимися глазами, и как же гордо она смотрит вокруг, глядит направо и налево, как будто бы все тут принадлежит ей. Наверное, это и есть лосось, король всех рыб!

Том так перепугался, что готов был кинуться в свою щелку, но лосось и не собирался его трогать. Лосось — джентльмен среди рыб, он выглядит благородным и гордым, и он ни с кем не станет ссориться, он всегда занят своим делом и не обращает внимания на грубиянов.

Лосось окинул Тома беглым взглядом и проплыл дальше, не обращая на него никакого внимания, лишь вода закипела от взмахов его мощного хвоста. Через минуту мимо Тома проплыла еще рыбина, и еще, и еще, и все они без усилия двигались против течения, работая мощными хвостами, изредка выпрыгивая из воды, так что чешуя их сверкала серебром на солнце. Том пришел в такой восторг, что мог бы смотреть на них весь день.

Но вот и последняя рыбина, она плывет медленнее, останавливается, оглядывается назад, и что-то ее беспокоит. И тут Том рассмотрел, что эта рыбина помогает другой, без точечек, одетой в чистое серебро от носа до кончика хвоста.

— Милая, ты устала, передохни вот тут, — и гигант подтолкнул свою спутницу как раз к тому валуну, где примостился Том.

Это был лосось со своей женой. Лососи, как настоящие джентльмены, выбирают себе жену на всю жизнь, заботятся о ней и любят ее, дерутся за нее, если надо, и кормят ее, когда надо. Они совсем не похожи на других рыб — щуку, плотву или еще кого, ведь много есть таких созданий, которые совсем не заботятся о женах.

Но тут лосось увидел Тома и свирепо воззрился на него.

— Что тебе здесь надо?

— Пожалуйста, не ешьте меня, — вскричал Том. — Вы так красивы, мне так хочется еще посмотреть на вас!

— Вот как? — учтиво ответил лосось и стал еще величественнее на вид. — Извини, мой милый, теперь-то я вижу, кто ты. Мне уже попадались такие же крохотные создания, обычно они ведут себя вполне пристойно. Один из них даже оказал мне маленькую услугу, надеюсь, я смогу ему когда-нибудь отплатить. Мы тебе не помешаем, отдохнем чуть-чуть и в путь.

Ах, как он прекрасно был воспитан, какие у него манеры!

— Значит, вы видели таких, как я? — спросил Том.

— Да, мой милый. Да вот прошлой ночью один из них выплыл оттуда и предупредил мою жену, что в реке стоят сети, оставшиеся еще с прошлой зимы, и он показал нам, как их обойти.

— Значит, в море есть дети? — Том захлопал в ладоши. — Значит, мне будет с кем играть? Как я рад!

— А разве в твоей речке не было детей? — спросила жена лосося.

— Нет, и мне было одиноко! По-моему, я видел троих вчера ночью, но они тут же исчезли, все так спешили к морю. Мне не с кем было играть, только с личинками, и с форелью, и со стрекозой.

— Фи, какая вульгарная компания!

— Милая, даже если у него и была плохая компания, манеры у него все же приличные, — заметил лосось.

— Да, верно, но бедняжка! Как же он жил среди личинок, стрекоз и форелей! — она совсем загнула губу и с презрением поглядела вокруг.

— А чем вам не угодили форели? — поинтересовался Том.

— Мой милый, да мы просто не упоминаем их; к сожалению, они приходятся нам дальней родней, но почета нашему семейству не приносят. Много-много лет назад они были такими же, как мы, но были ленивы, трусливы и жадны. И вместо того, чтобы каждый год отправляться к морю, на мир посмотреть и себя показать, вместо того, чтобы расти, становиться такими же мощными, как мы, они начали оставаться в речушках и ручейках по пути, есть червяков и всякую грязь. А они наказаны по заслугам: они стали такими уродами — коричневые, пятнистые, маленькие. Их вкусы… ах, они опускаются до того, что едят наших детей.

— Да, и тем не менее они пытаются возобновлять с нами знакомство, — добавила леди. — Один из них как-то раз сделал предложение моей приятельнице! Такая наглость!

— Надеюсь, ни одна из рыб нашей породы не снизойдет до разговора с рыбами их породы, — величественно произнес лосось. — Если бы я увидел такое, я бы обоих предал смерти на месте.

Том рассказал лососю про злую выдру, после чего рыбы проследовали своим путем. А Том медленно, осторожно поплыл вдоль берега. Много-много дней исследовал он прибрежные воды, ведь до моря были еще целые мили. Наверное, он бы никогда не нашел туда дороги, если бы феи не помогали ему (хотя он не видел их прелестных лиц и не ощущал прикосновений их нежных рук).

Как-то с ним случилось странное происшествие. Стояла ясная сентябрьская ночь, луна так ярко освещала воду, что Том никак не мог уснуть, хотя и зажмуривал глаза изо всех сил. Наконец он выбрался на поверхность и уселся на маленький утес, глядя на большую желтую луну и пытаясь понять, что же это такое, и почему оно смотрит на него. Он смотрел, как лунный свет пляшет на волнах, на темных кронах деревьев, на покрытых инеем лугах, слушал, как ухает сова, и как мычит где-то корова, и тявкает лиса, и хохочет выдра; он принюхивался к сладкому аромату берез и медового вереска, растущего далеко-далеко вверху. И не зная отчего, он почувствовал себя счастливым.