— Тогда давайте согласуем план действий, — Луков оглядел присутствующих.

Согласовали быстро. А чего там было согласовывать? Вечером после закрытия кафе, когда вороватый заведующий вынесет свои пакеты, подойдут, набьют морду, разбросают фотографии. И все. Точка. А еще пачку фото пошлют анонимно в прокуратуру.

— Мы прямо как Деточкин, — усмехнулся дядя Коля. — Помните фильм такой был — «Берегись автомобиля»?

— Сравнил, — не согласился Игорь, он же машины угонял, продавал, а выручку переводил. Мы-то ничего не воруем. Мы — наказываем!

— Все одно, — махнул рукой дядя Коля, — и он и мы во имя общества действуем. Интересно, — добавил он тихо, — какие продукты сбывает? Водку тоже?

— Ты это брось, — Луков строго посмотрел на него, — хоть коньяк «Три звездочки»! Наше дело карать, а не экспроприировать. Понял?

— А я что, я ничего, — стушевался дядя Коля, — просто интересно…

Покончив с делами, посмотрели по видео очередной, принесенный Игорем фильм, в котором рассказывалось, как группа подростков в каком-то маленьком американском городке взяла на себя благородную задачу очистить город от банды терроризировавших его жителей хулиганов-рокеров.

Фильм изобиловал жуткими сценами: рокеры гоняли по ночам, давили запоздавших прохожих, въезжали через витрину в магазины, калеча покупателей, кого-то мимоходом насиловали и убивали. Атлетисты одобрительными возгласами встречали эпизоды, когда благородные подростки натягивали ночью на пути рокеров тонкую проволоку, которая срезала им головы почище гильотины или, заперев их в гараже, сжигали живьем с помощью бензина вместе с мотоциклами.

— Хорош фильм! Ух, хорош! После него кулаки так и чешутся.

Наиболее откровенно общее настроение высказал сторонник крайних мер Леонид Николаевич:

— А может, нам того подонка тоже… запереть его в его машине и — спичку в бак. А?

— Ладно, уймись, — проворчал Луков. — Тебе только волю дай, ты бы всех перепахал…

— А что, таким нечего делать на земле! — петушился Леонид Николаевич, но на своих кровожадных предложениях не настаивал.

— Вообще-то, — предложил Игорь, — перед акцией надо бы такие ролики смотреть — настроение поднимается!

— Допинг ему нужен, — заметил один из боевиков, — тебе фильм, дяде Коле — чекушку… На святое дело идем! С ясной головой и чистым сердцем.

— При чем тут чекушка, — обиделся дядя Коля, — чекушка! Сам небось не дурак выпить, вот и болтаешь. Чекушка…

…Операция «Забегаловка» (атлетистам полюбилось придумывать для своих операций причудливые названия) прошла без сучка и задоринки.

Не успел злополучный жулик загрузить свою машину пакетами и свертками, как к нему из мрака подскочили несколько человек, сбили с ног и начали бить, другие выбросили свертки, рассыпали по тротуару батоны колбасы, банки консервов, коробки конфет. Войдя в азарт, разбили стекло машины, исцарапали кузов.

Потом, оставив на тротуаре неподвижное тело, положили на него компрометирующие фотографии и исчезли в ночи.

Как обычно, сразу же разошлись.

Игорь шел пустынными в этот поздний час улицами и переулками. Пересек Остоженку, Кропоткинскую, углубился в Чистый переулок, пересек Сивцев Вражек…

Странно, он не чувствовал обычного удовлетворения. Обычно, видя этих козлов, этих подонков, эту шпану, порой мешая их в голове с хулиганами и насильниками из фильмов, он бил яростно, жестоко, знакомая красная пелена спускалась на глаза.

А тут был какой-то жалкий человечек, со своими свертками и коробками… Мерзавец, конечно, спекулянт и взяточник, но виновный какой-то абстрактной виной…

Игорь дал ему пару пинков под ребра, тем и ограничился.

И еще остался у него в ту ночь неприятный осадок от совсем уж, казалось, мимолетного эпизода.

Когда он проходил мимо Наташиного дома, на улице Веснина навстречу ему попались две девушки, бог знает откуда возвращавшиеся в столь позднюю пору. Завидев Игоря, они торопливо перешли на другую сторону, и он успел рассмотреть в тусклом свете уличного фонаря их испуганные лица. Вот так. Приняли за хулигана. Что ж, они правы, только что он ногами бил человека, годившегося ему в отцы.

И тут он оказался у подъезда, в котором жила Наташа. Вспомнил их первую встречу, как проводил ее тогда, как в электричке защитил от хулиганов. Вот кого бы он сейчас размазал по стене с великим удовольствием, на ком выместил все… Эх жаль, он тогда не тронул их. Сволочи, как напугали его Наташу. Но тогда она была еще не его.

Игорю вдруг непреодолимо захотелось увидеть Наташу, сжать в объятиях ее прекрасное тело, гладить волны ее волос, вдыхать ее аромат, слышать ее любовные стоны…

Минуту он стоял в нерешительности. Потом вошел в подъезд, поднялся по лестнице, остановился у ее двери — все это он проделал словно автомат, словно кто-то другой вел его за руку. Он постоял. Прислушался, в доме царила тишина. Лишь изредка с Садового кольца доносился ровный гул проезжавших машин.

Наконец, не в силах сдержать себя, он решительно нажал кнопку звонка. Знакомый мелодичный перелив донесся из-за двери. И снова тишина. Он опять позвонил. Еще и еще.

Убедившись, что Наташи нет дома (наверное, осталась на работе), Игорь неторопливо начал спускаться по лестнице.

Ему оставалось пройти один пролет, когда он услышал, как хлопнула автомобильная дверца, как затарахтела отъезжающая машина.

Через минуту на площадке он лицом к лицу столкнулся с Наташей.

Они стояли и молча смотрели друг на друга.

Кровь медленно отливала от ее лица, глаза стали огромными, в них затаился ужас.

Игорь не мог прийти в себя от удивления. В неярком свете лестничной лампочки перед ним была какая-то непривычная, незнакомая Наташа. На ней была роскошная накидка из чернобурок, из-под которой виднелась очень короткая кожаная юбка, чулки, вышитые серебряными нитями. Ему показалось, что лицо ее заменила маска, так густы были ресницы, фиолетовые губы. На Игоря густо пахнуло ароматом духов, сквозь который пробивался еле уловимый запах алкоголя.

Нет, такой он ее еще никогда не видел. И то, что встреча эта была неожиданной, ночной, у порога ее квартиры, тоже вызывало странное ощущение тревоги, предчувствия чего-то плохого, тайной угрозы.

Наконец оба пришли в себя.

— Что случилось, почему ты здесь? — спросила она растерянно.

— Откуда ты? — задал вопрос Игорь.

Оба восклицания прозвучали одновременно.

Первой нашлась Наташа:

— Рождение было у подруги, ты знаешь, у Риты. Скучища! Еле выбралась, никак не хотела отпускать. Но ты-то?

— Да просто гулял. Проходил мимо, захотелось тебя видеть, — он продолжал смотреть на нее с каким-то недоверием.

И тут она вся просияла, схватила его за руку, потащила вверх по лестнице, в квартиру, в спальню, на диван… Как тогда, как в первый раз. Игорь лишь на секунду заартачился, а потом уже безвольно следовал за ней, все забывая, отдаваясь желанию.

Когда они наконец вынырнули из своего любовного омута, тревога исчезла. Он испытывал блаженное чувство уверенного покоя. Вот она рядом, его горячая, атласная Наташка, тяжело дышит, не может открыть глаза. Наконец, так и не открыв их, шепчет:

— Господи, до чего я люблю тебя, до чего люблю. Если ты уйдешь от меня, я покончу с собой, выброшусь из окна…

— Твой этаж не такой уж высокий, — шутит он. Ласково гладит ее тело, нежно целует губы, нос, глаза. Что это? Что это за соленый вкус? Она что, плачет? — Наташка, ты чего? Куда я денусь? Вот я с тобой, не надо, не плачь.

Он думает, что она боится потерять его. Но она боится совсем другого.

— Скажи, Игорь, — Наташа по-прежнему лежит с закрытыми глазами, — скажи, если б ты узнал, что я очень плохая, ну, воровка или убийца, ты бы сразу бросил меня, да? Разлюбил?

Игорь смеется:

— Даже если б я узнал, что ты Джек-потрошитель в юбке, все равно не разлюбил. Просто выпорол и поставил в угол.

— Выпорол? — Наташа вся напряглась. — На площади, да?