Выходит, значит, тае, примерно на тебя, Микишка, жалоба, жалоба, значит.

От кого жалоба?

Жалоба? От девицы, от сироты, значит, жалоба есть. От ней, значит, и жалоба на тебя, от Марины от этой самой, значит.

Чудно, право. Какая ж такая жалоба? Это кто ж тебе сказывал: она, что ли?

Я таперь, тае, спрос делаю, а ты, значит, тае, должен ответ произвесть. Обвязался ты с девкой, значит, то есть обвязался ты с ней, значит?

И не пойму окончательно, чего спрашиваете.

Значит, глупости, тае, глупости, значит, были у тебя с ней, глупости, значит?

Мало что было. С куфаркой от скуки и пошутишь и на гармонии поиграешь, а она попляшет. Какие же еще глупости?

Ты, Микита, не костыляй, а что спрашивает родитель, ты и отвечай толком.

Микита! От людей утаишь, а от Бога не утаишь. Ты, Микита, значит тае, думай, не моги врать! Сирота она, значит, обидеть можно. Сирота, значит. Ты говори получше как.

Да что, говорить-то нечего. Окончательно всё и говорю, потому и говорить нечего.

(Разгорячась.)

Она чего не скажет. Говори, что. хоть, как на мертвого. Чего ж она на Федьку Микишкина не сказывала? А это что ж, по нынешнему времени, значит, и пошутить нельзя? А ей вольно говорить.

Ой, Микишка, мотри! Неправда наружу выйдет. Было аль нет?

Вишь, привязались, право.

(К Акиму.)

Сказываю, что ничего не знаю. Ничего у меня с ней не было.

(С злобой.)

Вот те Христос, не сойти мне с доски с этой.

(Крестится.)

Ничего знать не знаю.

(Молчание. Никита продолжает еще горячее.)

Что ж это вы меня на ней женить вздумали? Что ж, в самом деле, право, скандал. Нынче и правов таких нет, чтоб силом женить. Очень просто. Да и побожился я — знать не знаю.

То-то, глупая твоя башка, дурацкая; что ему наболтают, а он всему и верит. Только напрасно малого оконфузил. А лучше как живет, так пускай и живет у хозяина. Хозяин нам теперь на нужду десяточку даст. А время придет, и женим.

Ну, как же, дядя Аким?

Мотри, Микита, обижена слеза, тае, мимо не канет, а всё, тае, на человеческу голову. Мотри, как бы не того.

Да что смотреть-то, ты сам смотри.

(Садится.)

Пойти мамушке сказать.

(Убегает.)

Вот так-то всё, Петр Игнатьич. Баламутный он у меня, втемяшит что в башку, не выбьешь никак; только даром тебя потревожили. А как жил малый, так пусть и живет. Держи малого — твой слуга.

Так как же, дядя Аким?

Что ж, я, тае, воли с малого не снимал, только бы не тае. Хотелось было, значит, тае...

И что путаешь, сам не знаешь. Пусть живет, как жил. Малому и самому сходить неохота. Да и куда нам его, сами управим.

Одно, дядя Аким: если ты его на лето сымешь, он мне на зиму не нужен. Уж жить, так в год.

На год и заложится. Мы дома, в рабочую пору, коли что, принаймем, а малый пусть живет, а ты нам теперича десяточку...

Так как же, еще на год?

Да что ж, уж видно тае, коли так, значит, видно уж тае.

Опять на год, от Митревой субботы. В цене ты не обидишь, а десяточку теперь дай. Вызволь ты нас.

(Встает и кланяется.)

Что ж? Коли так, так так — до трактира дойти и могарычи. Пойдем, дядя Аким, водочки выпьем.

Не пью я ее, вино-то, не пью.

Ну, чайку попьешь.

Чаем грешен. Чаем, точно.

И бабы-то чайку попьют. Ты, Микита, смотри, овец-то перегони да солому подбери.

Ладно.

Вишь, пристали, скажи да скажи, как с девками гулял. Эти истории рассказывать долго будет. Женись, говорит, на ней. На всех да жениться — это жен много наберется. Нужно мне очень жениться, и так не хуже женатого живу, завидуют люди. И как это меня как толконул кто, как я на образ перекрестился. Так сразу всю канитель и оборвал. Боязно, говорят, в неправде божиться. Всё одна глупость. Ничего, одна речь. Очень просто.

Ты бы хоть огонь засветил.

На тебя глядеть? Я тебя и так вижу.

Ну тебя!

Микита, иди скорей, тебя человек один спрашивает, однова дыхнуть.

Какой человек?

Маринка с чугунки. За углом стоит.

Врешь.

Однова дыхнуть.

Чего же ей?

Тебе приходить велела. Мне, говорит, Миките только слово одно сказать надо. Стала я спрашивать, а она не сказывает. Только спросила: правда ли, что он от вас сходит? А я говорю: неправда, его отец хотел снять да женить, да он отказался, у нас на год еще остался. А она и говорит: пошли ты его ко мне, ради Христа. Мне, говорит, беспременно нужно ему слово сказать. Она уж давно ждет. Иди же к ней.

Ну ее к Богу. Куда я пойду?

Она говорит, коль не прийдет, я сама в избу к нему пойду. Однова дыхнуть, приду, говорит.

Небось, постоит да уйдет.

Аль, говорит, его на Акулине женить хотят?

Кого на Акулине женить?

Микиту.

Легко ль? Да кто говорит-то?

Да видно, люди говорят.

(Смотрит на нее, смеется.)

Акулина, что, пойдешь за меня?