— Как же я найду тебя? Завтра, послезавтра?

— В небе, только в небе. Твою машину починят, и ты прилетишь сюда. А я к тебе. Я буду встречать тебя. Там… Где убегала… А теперь отвернись, пожалуйста. Мне надо взлететь.

— Зачем? — удивился Роберт. — Ты стыдишься того, о чем во все времена мечтали люди?

— Не знаю, отвернись. Когда я лечу, я будто голая.. Я прошу тебя.

— Да, конечно, — Роберт отвернулся. Через минуту сверху, из тускнеющей глубины, послышалось:

— Буду ждать…

Роберт побрел к планеру. Ступив несколько шагов, он с удивлением заметил, что его покачивает, как после изрядной попойки. Только эйфория была совсем другая. Не всемирно–расплывчатая, а конкретная, с лицом и голосом любимой, которая уносилась сейчас в тревожные и поэтому враждебные ему пространства. Как жить дальше?! Как уберечь Бланку и себя в этом кошмарном мире? Что противопоставить полковнику Хьюзу и тысячам ему подобных мутантов? Так что же противопоставить им?! Их с Бланкой любовь — слабенькую, трогательно похожую на новорожденного теленочка, который пытается удержаться на расползающихся ногах и готов упасть даже от дуновения ветра. Нет… Этим их не проймешь… Они уважают только силу. Силу рождает ненависть. Значит, надо учиться ненавидеть.

Роберт вызвал по браслету связи Стивена.

— Сломался планер, Стив, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал беспечно. — Бери вертолет и гони сюда, к бухте.

И как ни горьки были его мысли, какими ни зловещими казались страхи, сквозь пепельный свет ночи, сияние лунной дорожки, раскинувшейся на усталой спине океана, сквозь каждую высокую звездочку поступали а этот час к нему со всех сторон тепло и ощущение смысла жизни: у него есть Бланка!

НЕ ЛЮДИ

«Начинаю отсчет времени», — будто из‑под земли сообщил Хьюз. Очертания полковника странно менялись. Он колебался и опадал, а то вновь вытягивался во весь свой непомерный рост, будто форму заполняло не тело, а дым.

Унылая равнина простиралась перед ними во все концы. Нигде ни деревца, ни кустика. Камни, песок, сухие пучки травы.

«Сейчас мы их поженим, — засмеялся Хьюз, — мою огненную крошку и твоего Змея. Породнимся с тобой…»

«Остановись! — крикнул Роберт. — Я знаю твою крошку. Она когда‑то сожгла Хиросиму и Нагасаки. Выключи адскую машинку!»

«Поздно… Одиннадцать… семь… четыре…»

«Стой! Нам негде спрятаться!»

«Зачем тебе прятаться? — хихикнул Хьюз. — Ты же смерти искал».

Он на глазах уменьшился, юркнул в какую‑то норку.

В следующий миг над равниной взошло второе солнце. Но не успело оно разгореться, как жуткая тьма начала жадно поедать огненное тело, расти вширь и вверх, придавая знакомому грибовидному облаку образ Змея. Монстр вырастал на глазах, переполняясь атомным пламенем. В следующий миг от него отделился протуберанец выброса. Затем другой, третий… Многокилометровый огнедышащий Змей плевался струями звездного вещества, после которых оставались черные полосы дымящейся земли. Все ближе и ближе кинжальные удары Змея. От нестерпимого жара вспыхнула сухая трава…

«Ты еще жив?» — пискнул Хьюз, высовываясь из норки.

Роберт бросился на землю, чтобы поймать мерзкое существо и сгореть вместе с ним, но в последний момент крохотный полковник юркнул обратно в нору. Роберт вскрикнул от гнева и досады… и проснулся. В который раз — сам на полу, сердце колотится, будто вот–вот выскочит, во рту горько и сухо.

«В самом деле — кошмар, — не без содрогания подумал он о предстоящем экзамене для Змея. — Они заведомо идут на частичное нарушение Договора о запрещении испытаний ядерного оружия. Шахта смехотворно мелка. Если Змей не удержит взрыв, а это вполне вероятно…»

Роберту захотелось подняться на крышу. Все равно уже не уснуть, а там легче дышится.

Он набросил халат, вышел в коридор, освещенный скрытыми плафонами. В коридоре было пусто и дремотно — четыре утра, все еще спят.

Тихо отворилась знакомая дверь. Из номера Эвелины бочком выскользнул здоровенный охранник, который обычно дежурил возле южных ворот. Незастегнутая форма, в руке ремень. Увидев одного из шефов Центра, он вздрогнул, растерянно вытянулся.

— Все отлично, приятель? — Роберт шутливо ткнул его пальцем в живот. — Отдохни теперь хорошенько.

У него потеплело на душе. Банальный случай, встреча у знакомой двери как бы приглушила, рассеяла тягостные отголоски сна. Уж лучше сексуальная воинственность их доктора, чем безразличное мастерство его, Оливера, Ральфа, наконец этой сволочи Хьюза…

С таким настроением Роберт пришел и на завтрак.

Ел он, как всегда, полуавтоматически, не замечая, что в тарелке. Среди специалистов, которые питались вместе с ним, Роберт раньше выделял нескольких человек. С ними он мог обмениваться новостями и шутить, а то и пропустить возле стойки бара по стаканчику. Теперь же мысли его постоянно возвращались к Бланке, к страшному вырождению материи, в котором она обитала, к проблеме нелюдей в целом. Его бесили собственная беспомощность, необходимость молчать и в который раз делать вид, будто он ничего не знает, будто ничего не произошло. Это совершенно не вязалось с характером Роберта, его привычкой говорить всем в лицо, что вздумается, наконец, с его положением. Но если раньше он был один и считал себя неуязвимым для любых напастей и переживаний, то после знакомства с Бланкой все изменилось. Появилась болевая точка, его находка и тайна, которую надо защищать любыми средствами, потому что без него она пропадет, погибнет, впрочем, как и он без нее.

Он принялся за ростбиф, но тут в столовую заглянул Стивен и кивнул ему.

«Что‑то стряслось, — подумал Роберт, направляясь к двери. — Стив никогда не беспокоит меня по пустякам».

— Что случилось? — спросил он.

Стивен замялся. Его широкое добродушное лицо выразило опасение, он кивнул на дверь столовой. Роберт молча прошел в пустынный холл.

— Говори.

— Вы же знаете, шеф, я занимаюсь с механиками ремонтом планера…

— Не ладится?

— Да нет, шеф, машина завтра будет готова. Тут другое. Кто‑то пасет вас. Посмотрите. Это я нашел под приборным щитком. — Стивен достал из кармана миниатюрный магнитофон, передал его Роберту.

«Старый дикобраз, — с холодным бешенством подумал тот. — Вне всяких сомнений — это дело рук Хьюза. Однако полковник зарывается… Пора поставить его на место».

— Спасибо, дружище! — Роберт неуклюже притянул пилота к груди, затем вырвал из коробочки кассету и решительно толкнул дверь столовой.

Хьюз допивал кипяченое молоко.

Роберт положил магнитофон на стол перед полковником, и, стараясь не привлекать внимания посторонних, негромко сказал:

— Вы теряете свои вещи.

— Не понимаю вас, — на лице Хьюза не дрогнул ни один мускул.

— Все вы отлично понимаете, — с угрозой продолжил Роберт. — Предупреждаю: не путайтесь у меня под ногами. Если там, — он показал глазами наверх, — предстанут перед дилеммой: или вы, или я, то уверяю — выбор будет не в вашу пользу.

— Сэр, — Хьюз все‑таки растерялся, — поверьте, это недоразумение. У вас нет никаких оснований…

Роберт презрительно хмыкнул и вернулся к своему столу. Ростбиф совершенно застыл. Он поковырял его вилкой и заказал себе яичницу.

Он забрел далеко за холм, где кончался небольшой парк и начиналась безлюдная унылая степь, побитая солончаками.

«Наконец‑то один», — облегченно вздохнул Роберт. И тут же выругался: из‑за беседки выглянула по–лисьи настороженная мордочка Ральфа.

— Вы прогуливаетесь, доктор? Позвольте присоединиться.

Помощник оглянулся, и Роберт с тоской подумал: «Это второй. Сегодня уже оглядывался Стивен. Впрочем, я не лучше их. Я тоже смертельно боюсь. Правда, не за себя, за Бланку, но страх делает людей похожими».

— С вами что‑то произошло, доктор, — заметил Ральф. — Вы перестали язвить.

— Это так заметно? — невольно улыбнулся Роберт.

— Чрезвычайно. Вас будто подменили.

— Это вас подменили! — зло воскликнул Роберт и так сжал ворот рубашки Ральфа, что тот, икнув с перепуга, захрипел.