С помощью богатств, накопленных поколениями, Цзе занял почетное место сидящего лицом к югу  ²⁴. Ума у него было достаточно, чтобы отстранить от себя массы нижестоящих, а силы и власти было достаточно, чтобы внушить страх всем внутри морей  ²⁵. Он вволю услаждал свой взор и слух, исполнял все свои желания и помыслы. В радостях и развлечениях пришел он к своей смерти. Он был самым свободным и развратным изо всех людей!

Чжоу тоже с помощью богатств, накопленных поколениями, занял почетное место сидящего лицом к югу. Для его силы и власти не было ничего невозможного, и не было [никого, кто бы] не подчинялся его воле. В огромном дворце он, не сдерживая своих чувств, ночи напролет предавался безудержному удовлетворению своих страстей. Он не утруждал себя ни [заботой] о правилах поведения, ни [мыслями о] долге; в радостях и развлечениях пришел он к своей гибели. Он был самым распущенным и необузданным из всех людей!

Эти два злодея при жизни испытали радость исполненных желаний, а после смерти прославились как безумцы и тираны. А в действительности? Конечно, не славой пришлось им поступиться. Хотя их и осуждают, они не знают об этом; хотя их и хвалят  ²⁶, они не знают и об этом. Разве они чем-либо отличаются [теперь] от пня пли комка земли?

Хотя тем четырем праведным мудрецам и приписывают все лучшее [в Поднебесной, но они] страдали до конца дней своих и умерли так же, как и все люди. Этим же двум злодеям хотя и приписывают все плохое [в Поднебесной, но они] предавались удовольствиям до конца дней своих и умерли так же, как и все люди».

Ян Чжу посетил лянского государя и сказал ему, что управлять Поднебесной так же [просто], как повернуть ладонь.

«У Вас, учитель, — сказал лянский государь, — только одна жена и одна наложница, и Вы не можете с ними справиться; у Вас огород [величиной всего лишь] в три му  ²⁷, и Вы не можете его прополоть; а говорите, что управлять Поднебесной так же [просто], как повернуть ладонь! Как же это так?»  [221]

«Видели ли Вы, государь, как пасут овец? — спросил в ответ Ян Чжу. — Стадо — это целая сотня овец, но если за стадом послать подростка ростом в пять чи  ²⁸ с кнутом, перекинутым через плечо, то оно пойдет на восток, [когда он] захочет, [чтобы оно шло] на восток, или на запад, [когда он] захочет, [чтобы оно шло] на запад. Если же послать Яо, чтобы он вел на веревке одну лишь овцу, и Шуня, чтобы следовал за ним с кнутом, перекинутым через плечо, то они не смогут двинуться вперед. К тому же я, Ваш слуга, слышал и о том, что рыбы, проглатывающие корабли, не плавают по притокам, а дикие лебеди, летающие высоко, не собираются стаей на заболоченных прудах. Почему это так? Потому что их природа слишком далека [от этих вещей]. Тоны хуан-чжун и да-люй  ²⁹ не могут сопровождать танец, [исполняющийся под звуки] режущей слух музыки. Почему это так? Потому что их звучание слишком несходно. Это говорит о том, что тот, кто управляет великим, не управляет малым; а тот, кто совершает великие подвиги, не совершает малых».

Ян Чжу сказал: «Дела далекой древности бесследно исчезли, и никто их не увековечил. Дела трех [древних] владык не то сохранились, не то пропали. Дела пяти правителей [прошлого] не то чувствуются наяву, не то видятся во сне. Из бесчисленного множества дел трех царей, тайных ли, явных ли, неизвестно даже одно. Из тьмы дел, [совершающихся] при нашей жизни, слышали ли мы о них, видели ли мы их, неизвестно даже одно. Из тысячи дел, [происходящих] на наших глазах, сохраненных ли, отброшенных ли, неизвестно даже одно. И никак нельзя сосчитать полного количества лет, которые прошли с далекой древности до наших дней, — только со времен Фу-си уже прошло триста с лишним тысяч лет  ³⁰. Мудрые и глупые, красивые и уродливые, победители и побежденные, правдивые и лживые — все они без исключения исчезли, и единственной [разницей] был более медленный или более быстрый срок [их исчезновения]. Принимать близко к сердцу мимолетную клевету или похвалу и этим сжигать свой разум и тело и причинять им страдание; желать ненужной посмертной славы на несколько сот лет — разве этого достаточно, чтобы увлажнить высохшие кости  ³¹? Какая же это радость бытия?»  [222]

Ян Чжу сказал: «Человек подобен небу и земле и, как они, таит в себе природу пяти [движущих] начал  ³². Человек является самым разумным [среди всех существ], наделенных жизнью. [И в то же время] когти и зубы человека недостаточно сильны, чтобы обеспечить ему охрану и защиту; мускулы и кожа недостаточно крепки, чтобы оборонять его и отражать [удары]; бегает и ходит он недостаточно быстро, чтобы убежать от опасности. [У человека] нет ни шерсти, ни перьев, защищающих его от холода и жары, ему необходимо пользоваться [внешними] средствами и вещами, чтобы прокормиться. Поэтому он по своей природе полагается на разум, а не опирается на силу. Поэтому человек высоко ценит разум, ибо ценит то, что сохраняет его существование, и с пренебрежением относится к силе, ибо презирает то, что совершает насилие над [внешними] вещами. Однако наше тело нам не принадлежит — то, что рождено, не может не быть [сохранено] в целостности. И внешние вещи тоже нам не принадлежат — то, что однажды нам принадлежало, не может не быть снова потеряно. Тело, несомненно, главное в жизни; внешние вещи также являются главным для прокормления [человека]. Даже если сохранить в целостности жизнь тела, нельзя им владеть; даже если не терять внешних вещей, нельзя ими владеть. Владеть этими вещами, владеть этими телами означает самовольно присваивать себе тела, [существующие в] Поднебесной; самовольно присваивать себе вещи, [имеющиеся в] Поднебесной. Только совершенномудрый может это попять. Делить тела, [существующие в] Поднебесной, со всеми; делить вещи, [имеющиеся в] Поднебесной, со всеми — только совершенный человек может это сделать. Это п называется совершенством совершенства».

Ян Чжу сказал: «Существуют четыре причины, из-за которых живые люди не могут спокойно отдохнуть. Первая — [желание] долголетия; вторая — [жажда] славы; третья — [стремление получить чиновничью] должность; четвертая — [жажда] богатства. Из-за этих четырех [страстей люди] боятся духов и опасаются людей, боятся властей и опасаются наказаний. Это называется бегством человека [от его природы]. Можно пасть убитым, можно остаться в живых — в любом случае решение судьбы человека не зависит от него самого.  [223]

Зачем жаждать долголетия тому, кто не идет против судьбы? Зачем жаждать славы тому, кто не ценит знатности? Зачем жаждать чиновничьей должности тому, кто не хочет обладать властью? Зачем жаждать богатства тому, кто не алчет состояния? Это называется следованием человеческой [природе]. [У такого человека] нет соперников в Поднебесной. Решение его судьбы зависит от него самого. Поэтому в поговорке об этом сказано следующее:

Человек без жены и без чина —

и пропала его чувств и страстей половина;

человек без одежды и без еды —

и нет ни господина, ни слуги!

В чжоуской пословице говорится: «Землепашца можно убить, [заставив его] сидеть [сложа руки]». С рассветом уходить [в поле], ночью возвращаться, он сам считает неизменным в [человеческой] природе. Похлебку, бобы, коренья и ботву он сам считает самыми вкусными яствами. Его кожа и мясо грубые и толстые; мускулы и суставы натянутые и крепкие. Если бы однажды утром он очутился на мягком пуху, среди шелковых занавесей и ему [поднесли бы изысканные яства] из зерна и мяса, а также орхидеи и мандарины, то в его сердце [закралась бы] тоска, тело [охватило бы] беспокойство, а внутренний жар вызвал бы болезнь. А если бы подобно землепашцу в поле поработали шанский или луский государи, то не прошло бы и мгновения, как они уже устали бы. Поэтому в Поднебесной нет ничего выше того, в чем находит покой деревенский человек; нет ничего выше того, в чем находит красоту деревенский человек.