— Сон. Миф. Замолчавшая планета. Лекс, вы тоже считаете, что они взаимосвязаны?

— Я исполнитель. Мне дали задание и условия к нему — я делаю игру.

— Не увиливай, Лекс! — нетерпеливо сказала Бланш. — Говори быстро и прямо: ты веришь во всё это?

Пилот склонился перед миниатюрной брюнеткой и поцеловал кончики её дёрнувшихся пальцев. Едва не озверевшие от его паузы, мы наконец услышали томное мурлыканье:

— Для тебя всё, что угодно, малышка. Да, верю!

Первое, что я с облегчением поняла: Казанова выбрал предметом ухаживаний Бланш. С облегчением, потому как был он не мой типаж. Слишком похож на объевшегося кота. Второе тоже поняла: ответив утвердительно, он просто начал флирт. Чего я не поняла, так это самой Бланш. Поверила ли она его ответу?.. Несмотря на его выбор, мне всё-таки казалось, что ухажёры, подобные Казанове, её не нравятся. Ага, или я ревную, что не выбрали меня?

А через минуты две в кают-компании раздался дружный ржач.

Котяра Казанова обволакивал любовной томностью Бланш, не учтя, что перед ним не домашняя кошечка. В общем, Бланш перекосило от его ухаживаний, она уже кипела, а затем повела себя так, что Лекс решился вновь поцеловать её изящные пальчики. Он только мягко приподнял её ладонь, как брюнетка издала хищный воинственный вопль, а из недавно нежно расцелованных пальчиков метнулись прозрачные, но хорошо видные когти. Казанова от неожиданности подался назад. А сидел он на краешке стула…

Пока Лекса поднимали плачущие от хохота мужчины, Бланш уже пряталась за Луисом Гиллом. А довольный Римлянин (нечего к нашим девочкам приставать!) потряхивал плечами, гоняя под тканью рубахи мышечный рельеф. Это на случай, если Лекс захочет выяснить, чьи тут девочки. Но пилот оказался добродушным не только на вид. Обхлопываемый крепкими мужскими ладонями якобы от пыли, он послал Бланш воздушный поцелуй. Бланш кивнула и шагнула ко мне.

— Слушай, Ата, я тут поинтересовалась, почему он прилип именно ко мне. Ну, прилип — конечно, сильно сказано. Он явно их тех, кто на любую юбку клюёт. В общем, спросила. Он сказал, что с семейными не связывается. У тебя правда есть семья?

— А мы-то думали, через прибор пропустить, а здесь, оказывается, есть и свой определитель, — задумчиво сказал Брент. — Бланш, ты не спросила, как он узнал?

— Спросила. Он говорит, вокруг Аты ощущается некая харизма жены и матери. Что он таких сразу определяет. Ата, у тебя дети? Ни фига себе. Я бы, наверное, не смогла бы вот так всё бросить и уйти.

Меня уже трясло. Спас Тайгер. Он обнял меня за плечи, привлёк к себе.

— Это было давно и неправда.

— Извини, если ляпнула что не то, — сказала брюнетка. — Я это умею. Просто Казанова меня достал. Я и спросила у него, чтоб переключить. Эй, Гилл! Подожди меня!

Римлянин с другом садились за свой столик и разбирали, где чьи шлем-маски для виртуальной игры. Бланш они усадили между собой, будто это место могло защитить и в игре. Лекс сидел за пультом. Эрик потянул меня к Винсону, махавшему руками так, словно мы могли опоздать к началу игры. Идя за Тайгером, я всё время чувствовала направленное внимание. Первым делом оглянулась на Ника Имбри. И не ошиблась. Он стоял рядом с Барракудой, которого увлечённо допрашивал Синклер Мид. Имбри не смотрел мне в спину. Он смотрел на наши руки — мои и лейтенанта. И почему-то мне захотелось выдернуть свою ладонь из ладони Эрика… Вот глупости…

23.

Больше Бланш о прошлом у меня не допытывалась. Наверное, решила: у каждого из нас свой скелет в шкафу. Не хочу говорить о себе — и ладно.

Да и я вскоре забыла… Не то чтобы забыла. Заноза, всаженная в сердце, ныла здорово. В перерывах усиленной подготовки нашего десанта.

На игровых тренажёрах все занимались, как сумасшедшие. Подгонял азарт игрока. Подгоняло желание выжить во что бы то ни стало. И в игре, и в жизни. Особенно на втором этапе. Он был абсолютным повтором первого, не считая единственной мелочи. Лекс поднял планку, добавив в игру элементы кинестетического эффекта, влияющие непосредственно на мозг игрока. И не предупредил — гад!

Первым из игры, едва она началась, вылетел Барракуда. Его хриплый вопль — не боли, но ярости! — был настолько пронзителен, что мы повскакивали с мест, сдёргивая наушники и элементарно забыв выключить тренажёр.

Под целёхоньким рукавом на плече Боуэна расплывалось тёмное пятно.

— Он укусил меня! Он укусил меня! — истошно орал Барракуда, растопырив над пятном корявые пальцы и не решаясь зажать невидимую пока рану.

Имбри с треском стащил с Боуэна комбинезон по пояс. Боуэн вновь завопил: ткань жёстко проехалась по пятну. Некоторое время мы, совершенно онемев, созерцали рваную рану, хлещущую кровью. Игра же! Какая кровь?! В себя привёл уже жалобный писк Барракуды, зажмурившегося от боли. К нему с обеих сторон поспешили Тайгер и Дайкс. Один свёл края раны, другой быстро обработал её дезинфицирующей жидкостью из шприц-пистолета и "забинтовал" быстро сохнущим раствором медгерметика. Так мы узнали, что аптечки у нас под столами.

— Лекс! Убью! Предупреждать надо! — злобно завопила Бланш.

— Я предупреждал, — с недоумением сказал Лекс.

— Когда?!

— Перед началом игры.

Перед началом Лекс сказал только одно: "Будьте внимательны. Эта стадия чуть сложнее". И всё.

— Давайте, когда он уснёт, введём его в игру! — кровожадно предложил Марк Флик.

— Я — за! — поддержал его Лоренс Маккью. — Пусть сожрут — не жалко.

С тем же милым недоумением Лекс обернулся за поддержкой к майору. Но, кажется, Брент был абсолютно согласен с обоими энтузиастами в деле активного перевоспитания пилота-программиста.

Короче, четыре дня до Персея мы провели, узнавая потенциального противника и друг друга. Последнее было главным, поскольку в личности противника, несмотря на сны и мифы, мы всё ещё сомневались.

В нашей тройке слабейшим оказался лейтенант Тайгер. Как я и предполагала, звание ему дали, поскольку зачислили в военное ведомство. Нет, начальная военная подготовка у него была, да и спортсменом он оказался неплохим. Но нам с Винсоном он, конечно, проигрывал. Винсон — профессиональный военный, я — профессиональный детектив-телохранитель. Так что мы оба, как-то не сговариваясь, начали опекать неопытного Тайгера… Куда деваться. Команде необходим эмпат.

Кроме Барракуды, в играх пострадали почти все. В "почти" вошли майор, Луис Гилл и я. Правда, я распорола ладонь, падая с лестницы и таща за собой Тайгера, но все дружно решили, что царапина от удара по перилам травмой не считается.

Травмой посчитали: Бланш подвернула ногу, не удержавшись на трупах; Винсона и Маккью укусили; Нику Имбри разодрали бок; Марка Флика едва не растоптали; у Дайкса кончились заряды, и он поранился клинком собственного боевого ножа, когда на него внезапно хлынула толпа уродов из-за поворота; Синклера Мида рвали в клочья, и если бы не взбесившийся Барракуда… Оукс чуть не плакал, врачуя нас после каждой игры, и вполголоса проклинал Лекса Берёзу. А тот лишь пожимал плечами.

Кстати, через двое суток после начала игр, глубокой корабельной ночью, кое-что произошло. Лекс отдыхал после трудов праведных — дрых чистым сном невинного младенца! — когда к нему в отсек ворвались трое. Они быстро заткнули ему рот, спеленали и бегом отнесли в кают-компанию, где и выполнили пожелание Марка Флика: подсоединили к игре. Второй стадии. И сами уселись рядом, надев видеоэкраны, но без подключения к игре.

Могли бы догадаться. Но внешность Лекса — томного котяры — оказалась сплошным обманом. Сначала в коридоре похитители увидели нелепую фигуру в одних трусах. Затем фигура выдернула кляп изо рта. Зевнула, деликатно прикрыв рот. С двух сторон на Лекса помчались бешеные орды психов-мутантов. А он — на секунду! — закрыл глаза — и!.. Покрытая танковой бронёй, вооружённая четырьмя базуками, фигура жуткого апокалиптического робота-убийцы очистила обе части коридора буквально в считанные мгновения! Остались только дым, догорающие огоньки и отвратный смрад горелого мяса.