— Отличная мысль, Сам! Я удивляюсь, как она мне не пришла в голову.

— Сын мой! Великий Вождь мыслит, а народ, то-есть ты и Ветка, работает.

Тем не менее, он принялся за дело вместе с Яном, а Гай последовал за ними, лишь слегка прихрамывая. С каждого конца тропинки они очистили от хвороста и камней пространство футов в двадцать и покрыли его на три-четыре дюйма тонкой черной тиной. Они расчистили также берега речки в четырех местах: в двух, где она входила в лес, и в двух, где она входила во владение Бёрнса, и устроили «грязевые альбомы».

— Теперь, — сказал Сам, — у нас будет «книга посетителей», как у Филя Лири и его девяти толстух. Они ее завели себе, когда выстроили кирпичный дом. Каждый, кто к ним приходил и умел писать, мог занести туда свое имя и какое-нибудь замечание об этом «приятном, незабываемом посещении». Наши гости ихних перещеголяют: у нас может писать всякий, у кого есть ноги.

— Удивляюсь, как я раньше об этом не подумал! — твердил Ян.

— Еще нужно такую же площадку около типи, — добавил он.

Это было легко сделать, так как здесь почва была мягкая и обнаженная. Гай забыл даже хромать и помогал переносить песок и золу из очага. Затем он смеясь топнул своей широкой босой ступней по площадке и оставил довольно интересный след.

— Это «босой» след, — сказал Сам.

— А ну-ка, нарисуй его, — пищал Гай.

— Отчего ж нет?

Ян достал свою записную книжку.

— Но ты не можешь нарисовать его в натуральную величину, — сказал Сам, сравнивая маленькую записную книжку с большим отпечатком.

Когда рисунок был окончен, Сам сказал:

— Теперь я разуюсь и покажу вам человеческий след.

Он тоже сделал отпечаток ноги, а, немного погодя, Ян присоединил и свой. Все три следа были совершенно различны.

— Мне кажется, нужно примечать расстояние от пальцев одного отпечатка до пальцев другого. Тогда видна будет длина шага.

Опять Сам подал Яну хорошую мысль. С тех пор Ян стал измерять расстояние между этими точками, и заметки у него получились гораздо точнее.

— Разве вы здесь ночуете? — с удивлением спросил Гай, заметив кровать, кастрюли и сковородки.

— Да.

— Я тоже хочу к вам. Если папы не будет, мама меня отпустит.

— Отвяжись ты со своим папой! Скажи ему, что старый Рафтен тебя выгнал, тогда он сам тебя приведет.

— На этой постели можно поместиться и втроем, — заметил третий Вождь.

— Ну нет, если третий получил в школе приз за неряшливость. Сделай себе отдельную кровать против нашей, с другой стороны очага.

— Я не знаю как.

— Мы тебе покажем, а ты сходи домой за одеялом и провизией.

Мальчики сколотили вторую кровать, но Гай все не уходил домой. Он предчувствовал, что в тот день ему уж не удастся вернуться к ним. После захода солнца он опять замотал тряпками ногу и прихрамывая ушел. Хотя он сказал «я сейчас вернусь», но мальчики знали, что этого не будет.

Они поужинали и раздумывали о том, повторятся ли их ночные страхи. В деревьях закричала сова, и в этом звуке было что-то таинственное. Мальчики поддерживали огонь до десяти часов, а затем легли, твердо решив теперь уже не пугаться. Не успели они заснуть, как в лесу что-то завыло, «как голодный волк», а затем раздались отчаянные человеческие вопли. Мальчики опять вскочили в страхе. Снаружи происходила какая-то свалка; слышался громкий испуганный крик «ай-ай, Сам!», кто-то напирал на дверь. Она отворилась, и в типи влетел Гай. Он был очень взволнован. Когда зажгли огонь, он немного успокоился, и рассказал, что папа послал его спать, но как только все в доме утихло, он забрал свое одеяло и выскочил в окно. Подходя в бивуаку, он решил испугать мальчиков и повыть волком, но когда в ответ с деревьев раздался отвратительный вой, ему самому стало страшно. Он уронил одеяло и побежал к типи с криком о помощи.

Мальчики взяли факелы и вышли искать потерянное одеяло. Гаю сделали постель, и через час все уже спали.

Утром Сам встал раньше всех и вышел погулять. Дойдя до дорожки, которая вела домой, он крикнул:

— Ян, иди сюда!

— Ты меня зовешь? — спросил Маленький Бобер с необыкновенной важностью.

— Да, Великий Вождь. Позволь тебя побеспокоить. Я сделал открытие. Видишь, кто у нас был ночью, когда мы спали?

Он указывал на «книгу посетителей».

— Я не даром каждую неделю чистил ваксой обувь и знаю, что один след здесь от папиных башмаков, а другой от маминых. Но интересно, до каких пор они идут. Я еще не смотрел около типи.

Мальчики возвратились к типи и хотя следы были уж сильно затоптаны их собственными ногами, но все-таки они могли убедиться, что отец с матерью тайком посетили их ночью или, вернее, поздно вечером. Должно быть, родители увидели, что все благополучно, а мальчики спят мирным сном, и со спокойным сердцем ушли домой.

На следующее утро Совет приказал третьему Вождю: во-первых, чисто умыться, во-вторых, в течение всего дня исполнять обязанности повара. Умываясь, он ворчал:

— И что они выдумали? Все равно через минуту опять выпачкаюсь.

Надо отдать справедливость, что в этом Гай недалеко ушел от истины. Он принялся за стряпню с увлечением, которого хватило приблизительно на час. Потом стряпня перестала его занимать, и он сразу оценил, так же, как и другие мальчики, сколько для них делалось дома. К обеду Гай поставил грязные тарелки и объяснил, что если у каждого своя, то это ничего. Нога его тоже сильно беспокоила. Он уверял, что от топтанья на месте она у него очень разболелась. Однако, когда после обеда все отправились с луками в лес, она у него совершенно прошла.

— А, красная птичка! — воскликнул он, увидев кардинала, который сидел низко на ветке, сверкая яркими перьями на солнце. — Я в нее прицелюсь.

Он пустил стрелу.

— Эй, Ветка! — сказал Сам. — Не смей стрелять в маленьких птичек. Это против правил и принесет тебе беду, большую беду. Могу тебя уверить, что нет худшей беды, как папина плетка. Верь моему опыту.

— Что же за интерес играть в индейцев, если нельзя стрелять? — протестовал Гай.

— Можешь стрелять ворон и соек, а если хочешь и сурков.

— Я знаю, здесь есть один сурок с медведя ростом.

— Да? С какого медведя?

— Смейтесь, смейтесь! У него нора на нашем клевере. Она такая большая, что косилка туда провалилась и потащила за собою папу.

— А как же лошади-то выбрались?

— Косилка сломалась, и надо было слышать, как папа ругался. Он обещал мне четвертак, если я убью сурка. Я ставил капкан в нору, но хитрая бестия каждый раз роет ход под ним или рядом. Наверное, нет зверя хитрее старого сурка.

— Он и сейчас там? — спросил Вождь № 2.

— Там. Он подгрыз уж полдесятины клевера.

— Давайте, сделаем на него облаву, — предложил Ян. — Можно его найти?

— Еще бы! Я, когда прохожу, всегда его вижу. Он большой, как теленок, и такой злой да старый, что у него вся голова поседела.

— Застрелим его, — сказал Дятел. — Это стоит. Может быть, твой папа даст каждому из нас по четвертаку.

Гай фыркнул.

— Вы моего папы не знаете, — заметил он и потянул носом воздух.

Придя к посеву клевера, Сам спросил:

— Где ж твой сурок?

— Здесь.

— Не вижу.

— Он всегда бывает здесь.

— А сейчас нет.

— Я каждый раз его здесь вижу. Он ужас какой! Куда больше этого пня!

— Вот, по крайней мере, его след, — заметил Дятел, указывая на отпечаток, который скрылся под его огромной ступней.

— Видишь! — торжествовал Гай. — Настоящий леший!

— Конечно! А коров он у вас не таскает? Удивляюсь, как он до сих пор не испугал тебя на-смерть.