Ну, словно откупщик на ярмарке, хлопочет,

И только плачется на то,

Что ей ни в чём, никто

Никак помочь не хочет.

Гуторя слуги вздор, плетутся вслед шажком;

Учитель с барыней шушукают тишком;

Сам барин, позабыв, как он к порядку нужен,

Ушёл с служанкой в бор искать грибов на ужин;

И Муха всем жужжит, что только лишь она

О всём заботится одна.

Меж тем лошадушки, шаг за шаг, понемногу

Втащилися на ровную дорогу.

«Ну», Муха говорит: «теперя слава богу!

Садитесь по местам, и добрый всем вам путь;

А мне уж дайте отдохнуть:

Меня насилу крылья носят».

___

Куда людей на свете много есть,

Которые везде хотят себя приплесть

И любят хлопотать, где их совсем не просят.

Орёл и Паук

За облака Орёл

На верх Кавказских гор поднялся;

На кедре там столетнем сел

И зримым под собой пространством любовался.

Казалось, что оттоль он видел край земли:

Там реки по степям излучисто текли;

Здесь рощи и луга цвели

Во всём весеннем их уборе;

А там сердитое Каспийско Море,

Как ворона крыло, чернелося вдали.

«Хвала тебе, Зевес, что, управляя светом,

Ты рассудил меня снабдить таким полётом.

Что неприступной я не знаю высоты»,

Орёл к Юпитеру взывает:

«И что смотрю оттоль на мира красоты,

Куда никто не залетает». —

«Какой же ты хвастун, как погляжу!»

Паук ему тут с ветки отвечает:

«Да ниже ль я тебя, товарищ, здесь сижу?»

Орёл глядит: и подлинно, Паук,

Над самым им раскинув сеть вокруг,

На веточке хлопочет

И, кажется, Орлу заткать он солнце хочет.

«Ты как на этой высоте?»

Спросил Орёл: «и те,

Которые полёт отважнейший имеют,

Не все сюда пускаться смеют;

А ты без крыл и слаб; неужли ты дополз?» —

«Нет, я б на это не решился». —

«Да как же здесь ты очутился?» —

«Да я к тебе же прицепился,

И снизу на хвосте ты сам меня занёс:

Но здесь и без тебя умею я держаться;

И так передо мной прошу не величаться;

И знай, что я…» Тут вихрь, отколе ни возьмись,

И сдунул Паука опять на самый низ.

___

Как вам, а мне так кажутся похожи

На этаких нередко Пауков

Те, кои без ума и даже без трудов,

Тащатся вверх, держась за хвост вельможи;

А надувают грудь,

Как будто б силою их бог снабдил орлиной:

Хоть стоит ветру лишь пахнуть,Чтоб их унесть и с паутиной.

Лань и Дервиш

Младая Лань, своих лишась любезных чад,

Ещё сосцы млеком имея отягчённы,

Нашла в лесу двух малых волченят

И стала выполнять долг матери священный,

Своим питая их млеком.

В лесу живущий с ней одном,

Дервиш, её поступком изумлённый,

«О, безрассудная!» сказал: «к кому любовь,

Кому своё млеко ты расточаешь?

Иль благодарности от их ты роду чаешь?

Быть может, некогда (иль злости их не знаешь?)

Они прольют твою же кровь». —

«Быть может», Лань на это отвечала:

«Но я о том не помышляла

И не желаю помышлять:

Мне чувство матери одно теперь лишь мило.

И молоко моё меня бы тяготило,

Когда б не стала я питать».

___

Так, истинная благость

Без всякой мзды добро творит:

Кто добр, тому избытки в тягость,

Коль он их с ближним не делит.

Собака

У барина была Собака шаловлива,

Хоть нужды не было Собаке той ни в чём:

Иная бы таким житьём

Была довольна и счастлива

И не подумала бы красть!

Но уж у ней была такая страсть:

Что из мясного ни достанет,

В минуту стянет.

Хозяин сладить с ней не мог,

Как он ни бился,

Пока его приятель не вступился

И в том ему советом не помог.

«Послушай», говорит: «хоть, кажется, ты строг,

Но ты лишь красть Собаку приучаешь,

Затем, что краденый кусок

Всегда ей оставляешь.

А ты вперёд её хоть меньше бей,

Да кражу отнимай у ней».

Едва лишь на себе Собака испытала

Совет разумный сей, —

Шалить Собака перестала.

Квартет

Проказница-Мартышка,

Осёл,

Козёл,

Да косолапый Мишка

Затеяли сыграть Квартет.

Достали нот, баса, альта, две скрипки

И сели на лужок под липки, —

Пленять своим искусством свет.

Ударили в смычки, дерут, а толку нет.

«Стой, братцы, стой!» кричит Мартышка:

«погодите!

Как музыке итти? Ведь вы не так сидите.

Ты с басом, Мишенька, садись против альта,

Я, прима, сяду против вторы;

Тогда пойдёт уж музыка не та:

У нас запляшут лес и горы!»

Расселись, начали Квартет;

Он всё-таки на лад нейдёт.

«Постойте ж, я сыскал секрет»,

Кричит Осёл: «мы, верно, уж поладим,

Коль рядом сядем».

Послушались Осла: уселись чинно в ряд;

А всё-таки Квартет нейдёт на лад.

Вот, пуще прежнего, пошли у них разборы

И споры,

Кому и как сидеть.

Случилось Соловью на шум их прилететь.

Тут с просьбой все к нему,

чтоб их решить сомненье:

«Пожалуй», говорят: «возьми на час терпенье,

Чтобы Квартет в порядок наш привесть:

И ноты есть у нас, и инструменты есть:

Скажи лишь, как нам сесть!» —

«Чтоб музыкантом быть, так надобно уменье

И уши ваших понежней»,

Им отвечает Соловей:

«А вы, друзья, как ни садитесь,

Всё в музыканты не годитесь».

Листы и корни

В прекрасный летний день,

Бросая по долине тень,

Листы на дереве с зефирами шептали,

Хвалились густотой, зелёностью своей

И вот как о себе зефирам толковали:

«Не правда ли, что мы краса долины всей?

Что нами дерево так пышно и кудряво,

Раскидисто и величаво?

Что́ б было в нём без нас? Ну, право,

Хвалить себя мы можем без греха!

Не мы ль от зноя пастуха

И странника в тени прохладной укрываем?

Не мы ль красивостью своей

Плясать сюда пастушек привлекаем?

У нас же раннею и позднею зарёй

Насвистывает соловей.

Да вы, зефиры, сами

Почти не расстаётесь с нами». —

«Примолвить можно бы спасибо тут и нам»,

Им голос отвечал из-под земли смиренно.

«Кто смеет говорить столь нагло и надменно!

Вы кто такие там,

Что дерзко так считаться с нами стали?» —

Листы, по дереву шумя, залепетали.

«Мы те»,

Им снизу отвечали:

«Которые, здесь роясь в темноте,

Питаем вас. Ужель не узнаёте?

Мы корни дерева, на коем вы цветёте.

Красуйтесь в добрый час!

Да только помните ту разницу меж нас:

Что с новою весной лист новый народится;

А если корень иссушится, —

Не станет дерева, ни вас».

Волк и Лисица

Охотно мы дарим,

Что́ нам не надобно самим.

Мы это басней поясним,

Затем, что истина сноснее вполоткрыта.

___

Лиса, курятинки накушавшись до-сыта,

И добрый ворошок припрятавши в запас,

Под стогом прилегла вздремнуть в вечерний час.

Глядит, а в гости к ней голодный Волк тащится.

«Что, кумушка, беды́!» он говорит:

«Ни косточкой не мог нигде я поживиться;

Меня так голод и морит;

Собаки злы, пастух не спит,

Пришло хоть удавиться!» —

«Неужли?» — «Право так». —

«Бедняжка-куманёк!

Да не изволишь ли сенца? Вот целый стог:

Я куму услужить готова».

А куму не сенца, хотелось бы мясного —

Да про запас Лиса ни слова.

И серый рыцарь мой,

Обласкан по́-уши кумой,

Пошёл без ужина домой.

Бумажный змей