— Ну что же ты молчишь? Я тебе не нравлюсь?

Она вскочила с дивана и потянула за собой Тарана.

— Танцевать, танцевать!.. Жорочка! — возбужденно крикнула она. — Поставь что-нибудь необычное, что-нибудь экстра!..

Жора понимающе рассмеялся и оглянулся на Стеллу.

— Поставим экстра, а? Из его товара?.. Айн минут!..

Он, как фокусник, опустил руки куда-то под тумбочку, на которой стояла радиола, и вдруг Таран увидел перед собой странные, полупрозрачные пластинки с бело-серыми тенями и силуэтами на них. Эти белые силуэты на сером фоне были чем-то удивительно знакомы ему.

Жора, наслаждаясь изумлением на лице Тарана, с усмешкой спросил:

— Непонятно, что к чему? — И, ткнув пальцем в какую-то длинную белую тень на пластинке, сказал: — Это же берцовая кость, понял?!

— Кость?! — не поверил своим глазам Таран.

Теперь уже вместе с Жорой смеялись и Стелла и Кира.

— Ну да, кость, — весело пояснил подошедший Червончик. — А все в целом — бывшая рентгеновская пленка. Теперь уразумел?

О да, теперь Таран уразумел. Он никогда не видел, но, конечно же, слышал о кустарных патефонных пластинках из рентгеновской пленки, продающихся из-под полы.

Он удивленно спросил Жору:

— Где ты их раздобыл?

— Связи, — лукаво подмигнул тот. — Умный человек делает свой бизнес.

— Какой же это человек?

— Ну вот, — Жора развел руками и посмотрел на Стеллу. Все ему расскажи. Ну, так и быть. Это некий…

— Жора! — резко перебила его Стелла, и красивое лицо ее вдруг стало неприятно-злым. — Язык тебя не доведет до добра.

— Что ты, Жемчужина! Твой семейный покой мне дороже всего!

— Ах, оставьте, мы не такие, — гримасничая, заявил Червончик. — Пожалуйста, без слез и подозрений. — И, обращаясь к Тарану, сказал: — Его зовут Король бубен. Неплохо, а?

Таран мрачно констатировал:

— Жулик.

— Ну зачем так? — поморщился Жора. — Законы создаются, чтобы их обходить. Это изречение великого мудреца. И так было во все века.

«Вот попал, — с горечью думал Таран. — И ведь не пойдешь, не расскажешь теперь. Эх! Хоть головой в море».

Но тут к нему снова, как будто чувствуя неладное, потянулась Кира и увлекла за собой.

Николай все время чувствовал изменившееся отношение ребят к нему, хотя вели они себя поразному. Коля Маленький, беспокойный, ершистый, ничего не умел и не хотел скрывать, даже тогда, на заседании штаба, не утерпел. Остальные были, правда, посдержанней. Но разве от этого легче?..

Кругом гудел моторами цех. Отдавшись своим невеселым мыслям, Николай заученными движениями снимал со станка готовые детали, укреплял новую заготовку и, включив мотор, подводил резец. Партия на этот раз была большая, детали требовали всего одну операцию, так что переналаживать станок, менять инструмент не приходилось.

И Николай думал. Ну в самом деле, как теперь он может спрашивать хотя бы с того же Тарана, если сам он, Николай, поступил тогда так… некрасиво, даже нечестно, как трус, как обыватель какой-то. Только бы свое сохранить, только бы свое было в порядке. Вот до чего дошло! Вот какие развороты, оказывается, могут случиться в жизни. И сам до поры до времени не знаешь, что сидит в тебе где-то хоть небольшая, а подлость. И вдруг — на тебе! — обнаружилось.

Надо сказать, что возникшая так внезапно размолвка, почти ссора, невольно приобрела в глазах Николая, как, впрочем, и других ребят, размеры куда большие, и переживалась ими куда острее, чем, вообще-то говоря, того заслуживала, именно в силу своей необычности. Подобного еще не случалось в бригаде, подобного никто из ребят, в том числе и сам Николай, даже помыслить не мог — так был велик авторитет бригадира. И вдруг…

Почему же он вдруг так испугался за Машу?

Этот вопрос Николай задавал себе уже много раз. Но только сейчас, вот в этот момент, когда он так неловко, словно ученик, порезал себе руку вороненой спиралью стружки, у него неожиданно мелькнула догадка. Почему? Да потому, что ему казалось, будто в случае чего защищать Машу будет он один, ведь она даже не знакома ни с одним из его друзей. Ну, а он, Николай, мог и не успеть, мог оплошать.

Как же это получилось? Почему он скрывал от ребят Машу, вернее — не скрывал, а не было у него потребности познакомить их с ней? Может быть, он стеснялся перед Машей за своих товарищей? Ну нет!

Еще чего не хватало!

И Николай неожиданно для себя понял, как требовательна, оказывается, дружба. И если хоть в чем-нибудь отступишь от ее законов, сфальшивишь или просто до конца не поймешь их, она мстит больно, очень больно.

Он вдруг на самом деле ощутил боль. Она нестерпимо жгла руку. Рубиновой неровной полоской проступила там кровь.

Возвращаясь из медпункта, Николай столкнулся у дверей цеха с секретарем заводского комитета комсомола Валей Жуковым, плотным светловолосым пареньком в очках и лыжной куртке.

— Ага, ты-то мне и нужен, — наскочил на него Жуков.

— Что такое?

— Еще спрашиваешь? Ребята из кузнечного цеха тебя второй день ищут. Срочная «молния» нужна. Где ты вчера вечером пропадал?

— Заседание штаба дружины было.

— Опять дружина? Так вот, чтобы сегодня «молния» висела. Понятно?

— Сегодня не могу, — сокрушенно вздохнул Николай. Важное задание получили.

— Вы, кажется, стали уже штатными сыщиками? — ехидно спросил Жуков, потом совсем другим тоном, официально сообщил: — О работе контрольно-комсомольского поста будем слушать тебя на комитете. Если так пойдет дальше, выговор тебе обеспечен.

Николай рассердился:

— Да я не могу разорваться. Что-нибудь одно в конце концов: или дружина, или…

Но Жуков холодно отпарировал:

— Должен разорваться. Подумаешь, две нагрузки! У людей по четыре, и то ничего.

— Смотря какие нагрузки.

— А ты считаешь работу в дружине большой нагрузкой? Погулять по улице два-три раза в месяц, вечером, это что, много?

— Это мало и скучно.

Валька Жуков опять принял официальный тон.

— Вас не веселиться посылают, а за порядком смотреть. Честное слово, ты рассуждаешь, как ребенок!

Николай понял, что спорить бесполезно, и махнул рукой.

— Что, бригадир, не весел? — со скрытой иронией спросил Коля Маленький, когда они с Николаем выходили после смены из цеха. — Неужели товарищ Таран мог так вас расстроить?

— Он свое получил, — хмуро ответил Николай.

— Вот именно! Молодой — исправится, — Коля Маленький на этот раз был настроен благодушно. — Ну, прогулялся с какой-то девчонкой, ну, соврал…

При этих словах шедший за ними Таран невольно опустил глаза. «Если бы они знали правду…»

Ребята остановились у проходной. Через минуту к ним подошел Куклев. Ждали Бориса Нискина, но он, как всегда, где-то задержался.

— Вот что, — ни на кого не глядя, сказал Николай, — соберемся через час. У меня тут дело одно есть.

Коля Маленький невинным тоном спросил:

— Книги в библиотеку сдать хочешь?

— Машу повидать. Может, с нами пойдет.

— Ого! — удивленно воскликнул Коля Маленький и, испытующе посмотрев на Николая, добавил: — Это, между прочим, неплохая идея. Надо же когда-нибудь и познакомиться.

Когда Николай отошел, он сказал Илье Куклеву и Тарану:

— Переживает. И ко всему еще в субботу ее, говорят, с каким-то пижоном видели. Гуляла, — и, вздохнув, прибавил: Сколько эта любовь нервов стоит, кошмар! Верно, Вась?

Таран усмехнулся и как можно беспечнее ответил:

— Слишком много серьезности на это дело тратит. Они все того не стоят. По собственному опыту знаю.

— Нет, но Борис мне просто нравится! — посмотрев на часы, возмутился Коля Маленький. — Сколько можно опаздывать?

— Шахматами небось занялся, — невозмутимо заметил Илья Куклев. — Сегодня за обедом говорил, партия какая-то в газетах дана.

Коля Маленький вскипел от негодования.

— Ну, конечно! В городе пацаны пропадают! Искать надо! А ему что! Шахматами занимается!