Пока бегали на Хутор и обратно Рьянга слегка успокоилась, но во время коротких привалов и ночевки старалась устроиться поближе к мешку своего человека в котором лежали странные сапоги бродяги, хранящие его запах. Он бередил мозги и томил душу, ни на что не похожий, явно агрессивно чужой, он тем не менее притягивал и псина знала, что ни за что на свете не посмеет напасть на его обладателя. Больше того, сама будет защищать этого бродягу от кого угодно.

Тысячи лет назад Волколаки, Истинные оборотни[5], создали Золотых овчарок. Они скрестили волков с собаками используя для привязки собственную кровь. Запах Истинного. Бродяга пах очень необычно, совершенно по-своему, но чуткий нос овчарки обмануть невозможно и родство запахов она уловила абсолютно точно. А во вторую встречу она уловила настоящий запах Истинного… Повинуясь древнему инстинкту, собака бросилась вниз и… получила сильнейший удар по голове. Был ли это “дружественный огонь” или Старый вожак решил наказать слишком шуструю молодую суку за совершённые ранее глупости, Рьянга не поняла, но тут же забыла о всех неприятностях, когда очухавшись, обнаружила котелок восхитительно чистой, холодной воды и свежайшую, только, что пойманную рыбу. Одиночество закончилось.

Рьянге не повезло, почти полгода, как ее забрали из прайда и привезли на грязный и скучный хутор Овечий. Несмотря на название, овец-то, как раз, на хуторе не было. Местных собак Рьянга быстро построила, даже не пришлось никого убивать, но стаю не возглавила, а просто отодвинула от себя, установив с Герой, старшей сукой, своеобразный нейтралитет. Куда больше бесила Золотую человечья мелочь и особенно самки, глупые, крикливые и отчаянно трусливые. Они принадлежали Григу—вожаку человечьей стаи хутора, приносили еду и поэтому Рьянга их не трогала, но старалась держаться подальше, иной раз отгоняя злобным рычанием. К повышенному вниманию Шейна Рьянга отнеслась равнодушно.

Старший сын Грига и его жены Зиты достиг возраста мужчины, четырнадцати лет[6], как раз полгода назад, перед самым появлением Рьянги на хуторе. От остального хуторского молодняка Шейн отличался мало, разве, что по-гонористее, чай наследник, да и постарше, хоть на полгодика всего да старше.

Григ наслушался на ярмарках пьяных баек о Золотых овчарках и решил завести много-много овец. Дураком его не смогла сделать даже армия, да и десять с хвостиком лет хуторской жизни не прошли зря. Хотя собаку Григ купил больше из упрямства деятельного лентяя, предельно низкая цена сыграла немалую роль, на Осенней ярмарке за нее без всякой торговли дадут на тридцать золотых больше. Конечно продавать Рьянгу Григ не собирался, так держал в голове для собственного успокоения, а планы строил совсем другие.

“Если продать всех молодых девок старше тринадцати лет, а их на хуторе имелось пятеро, то можно получить сорок, а то и полста золотых. Весьма серьезные деньги. Хватит на отару вполне приличных размеров, не менее тысячи голов и ее обустройство на хуторе. А если еще и с Дедалом удастся договориться… Старый скряга на прошлой ярмарке намекал, да что там, совершенно точно обещал пятьсот овец в приданное племяннице, дочери старшего брата, а чем Шейн не жених?! Породниться с Дедалом совсем не лишне будет, скряга, то он скряга, но хуторок-то имеет крепкий да богатый. С ним ближайшие хутора под себя подомнем постепенно за три-четыре годика, и все, плато наше вместе с лесом. Землица конечно не ахти, зато трава растет неплохо и вода есть, тысяч двадцать голов прокормит. Да еще если всех местных прясть да ткать заставить… Пусть Шейн Рьянгу приманит получше, пастух то из него получится. Опять же наследник, оженю и пусть сам с овцами разбирается. Вроде как самостоятельный, да вожжи в моих руках.”

Вот и лазил Шейн с Рьянгой по окрестным лесам пытаясь приучить к себе своевольного зверя. Даже охотиться пытался. Только без толку, Рьянга его трижды выводила на оленей, но деревенский увалень близко к зверю подобраться не смог. Первый раз просто спугнул, а дважды, попасть-то из своего лука-однодеревки попал, да что для взрослого оленя эти раны с двухсот шагов, так царапины, только прыти да злобы ему добавили, а в одиночку под копыта лезть дурных нет. Стрелять в оленят мозгов не хватило, а может жадность обуяла. Ладно, хоть по зайцам не всегда мазал… Пока он одного добывал, Рьянга троих догнала и придушила…

Потом была Охота! Приказ на безнадежную, почти смертельную атаку. Старшему жизненно необходимо принять обретение[7] скорейшим способом. От этого зависит само существование прайда. Даже если плата—жизнь члена прайда.

Жестоко?

Нет, Жестко! В смертельный бой бросают лишь самых доверенных.

Но в бой, а не на убой!

Вот и рванул Старший в драку, наплевав на безопасность, прямо в пограничном состоянии![8]

По чести и награда. Отрыгнутым мясом родители кормят детей. Вот и думай, кем Старший принял свою Альфу. Обычное приглашение к трапезе при таких реалиях, сущая мелочь, хотя и весьма приятный жест вожака.

Псина встряхнулась, внимательно осмотрела совершенно голую кость и принялась за нее вновь. Кайф! Именно бесполезность занятия нравилась собаке больше всего. Она была счастлива…

Шейн понуро скукожился под деревом. Петли на шее не было, но руки связаны в обхват связанных ног и вязки притянуты друг к другу, не каждый гимнаст развяжется. Его накормили, напоили, затем связали и пренебрежительно забыли, как рваный носок под кроватью.

Когда Шейн вернулся с охоты, папаша наградил его пинком за опоздание. Попытка оправдаться закончилась подзатыльником от которого лязгнули зубы. Принесенные берцы Григ сразу же отобрал, добавил еще один подзатыльник и проскрежетал:

—Ладно, считай отболтался недоносок. Хоть идиот ты полный. На кой нам этот доходяга! Еще сдохнет, только перевод кормежки. Да и здорового охранять придется всерьез. Проще бабу купить и толку больше. К тому же лишняя болтовня совсем не к чему. Не-е-ет труп в воду, просто и надежно, а ты еще слишком молод и глуп чтоб это понять.

Обиженный Шейн про зажигалку умолчал, припрятал до ярмарки. Мертвые лишнего не скажут, но и живым стоит помалкивать, это он запомнил сразу и надолго. Поэтому о странном поведении собаки промолчал, кому охота нарываться лишний раз. Шейн бродягу надеялся хотя бы расспросить, слишком уж тот был необычен. А сейчас еще и и подгадить папаше хотелось.

Ошибся. Гадить тоже уметь нужно, вот и лежал сейчас привязанный к дереву, с ненавистью глядя на предавшую его собаку.

Рьянга отбросила кость и растянувшись задремала на солнце. Иногда она повизгивала и дергала лапами. Снилась охота где она, до разрыва напрягая мышцы, снова неслась навстречу смерти, уворачивалась от острых оленьих рогов, вгрызалась в неожиданно открывшееся горло, готовая принять удар тяжелых копыт, но не разжать зубы. И опять боевой клич человека превращался в громовой рык вконец озверевшего от запаха живой крови, атакующего волколака и тяжелый удар огромного тела валил оленя, мгновенно превращая опасного бойца в тушу парного мяса.

Глава 4

Кто, кто в теремочке живет? Или захват власти по наглому

…И встретили меня люди добрые и красивые. И помогали они мне бескорыстно, по доброте душевной. И давали они хлеб и вино, положили отдохнуть от дорог тяжелых на постель мягкую и девы младые, душой и телом прекрасные, услаждали мой слух усталый песней кроткой и радостной. От чего дух мой вознесся на высоты ранее мне недоступные…

Алекс.День.19.05.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий

Ш-ш-ших!

Грязный кулачище Грига пронесся мимо моего носа… И огромный волосатый мужик задушенно всхлипнув, повалился на каменистую утоптанную землю двора. Не ожидал дяденька, что придавленный восьмидесятикилограммовым обрубком оленьей туши, оборванец сможет со всей дури зарядить ногой по промелькнувшим мимо чужим яйцам. Три быстрых шага к оторопевшему, но так и не сообразившему остановиться Рэю и я рывком освободился от груза на плечах. Не соврал Шейн, хозяйский братец не страдал избытком мозгов и не придумал ничего лучшего, чем подхватить летящее богатство. Не удержал, точнее не удержался. Провел урок вежливости ногами. По морде не бил, не дай бог челюсть сломаю, как же он мне будет песни петь? Конечно не дева младая душой и телом прекрасная, да и песни совсем не кроткие и радостные… Но, жуть как необходимые и полезные.