Сергей чуть пошевелился и тут же получил увесистый удар бутсой под ребра.

- Лежать! – склонившийся боец нанес еще несколько болезненных ударов. – Тихо, сказал!..

Малыш крутился от боли, дергаясь и сотрясаясь большим телом.

- Полегче, военный!.. – ухитрился выплюнуть кляп.

- Что?.. – рассвирепел спецназовец. – Молчать! – грубо ткнул массивным ботинком прямо в лицо, разбив губы в кровь.

Серега выплюнул выбитый зуб вместе с алой густой кровью прямо на ненавистный ботинок.

 - Сука!.. – прошамкал разбитым ртом, с ожесточением глядя в наполненные беспричинной злобой глаза обидчика.

- Что сказал? – боец вскочил на ноги.

- Чмель, оставь его, – раздались со всех сторон голоса.

- Лейтенант Чмелев! Сядь на место! Здесь тебе не Афган! – голос командира гремел, перекрикивая оглушительный гул вертолетного двигателя.

- Сволочь! – бешено вращал зрачками лейтенант. С силой пнул скованного Малыша в живот. – Всем лежать! Касается всех! – разъяренный, подходил к каждому.

- И тебя!.. – И тебя!.. – И тебя!.. –  бил ногами пленников по ребрам.

- Лейтенант! Успокойся, сказал! – командир решительно подскочил к обезумевшему от гнева бойцу. – На место! Сядь!

- Все, капитан… - Чмель устало опустился на сиденье. – Сволочь! - последний раз пнул тяжелой бутсой Малыша.

Полковник Салоед встречал прибывающий борт. Вертолет мягко коснулся бетонного покрытия, заглушил ревущие двигатели.

Из открытой двери выскакивали спецназовцы, вытаскивая из дверного проема задержанных, с трудом передвигающих негнущиеся ноги. Брали с двух сторон под руки и бегом тащили к казармам. Степан с удивлением узнавал в пленниках своих знакомых грибников-заготовителей. Подошел капитан, доложил о выполнении боевого задания. Салоед слушал рапорт, и внутри прохладной волной разливалось неприязненное чувство. Но он не подал вида.

- Задержанных на гауптвахту, – распорядился, обращаясь к дежурному по части.

- Что они там натворили? – командир полка с недоверием смотрел на капитана.

- Извините, товарищ полковник… Приказ!..

- Вы не ошиблись?

- Никак нет!

        - Понятно. Через час жду Вас в своем кабинете, – командир козырнул небрежно и быстро пошел прочь.

Надо было что-то предпринимать. Обилие новостей совершенно сбивало с толку. Государственный переворот, миллионные митинги по всей стране, неопределенное положение армии и флота, нерешительность высшего руководства – все это ставило командира полка в патовое положение. Лучшим решением было бы, не торопя события, выждать, чем все кончиться. Но привезли людей Антанаса, явно, ни в чем не виноватых, и по какому-то дикому недоразумению обративших на себя внимание разведки Генерального штаба.

Он ворвался в помещение гауптвахты. Подскочил с докладом начальник караула.

- Проводите к задержанным!

- Товарищ полковник… - офицер просительным голосом пытался что-то объяснить.

- Что? – нахмурил брови командир. – Выполнять! – и старший лейтенант бросился открывать камеру.

- Закройте дверь! – рявкнул полковник, входя в мрачное зарешеченное помещение, озаряемое лишь тусклым светом мутного фонаря.

- Что случилось? – он смотрел на окровавленного Малыша. Тот кивнул в сторону Дымки.

Степан вытащил кляп и учитель, захлебываясь словами, торопливо перескакивая с одного события на другое, с жаром и обидой рассказывал всю историю их неудавшегося контакта с инопланетной цивилизацией. Полковник слушал сначала недоверчиво, потом внимательней, а под конец расхохотался так, что задрожали стены.

Вошел начальник караула.

- Значит так! – командир принял решение. - Караул в ружье! Пойдете со мной. Вызвать дежурного по полку!

- Есть! – офицер умчался выполнять приказание.

Салоед вышел и широким шагом двинулся к зданию штаба. Подбежал дежурный.

- Где бойцы?

- Чистят оружие, – доложил майор.

- Капитан Чижов?

- В канцелярии. Пишет рапорт и радиодонесение для шифровки.

- Идете со мной! Приготовить оружие! – голос командира гремел решительными аккордами. – Готовность номер один!

Поднялись на второй этаж, вошли всем скопом в комнату. Чижов поднялся из-за стола, удивленно глядя на вошедших.

- Вы арестованы, капитан! – полковник твердо глядел в глаза. – Сдать оружие! Документы на стол!

- Что случилось? - спецназовец с недоумением смотрел в наведенные на него стволы автоматов и взведенные пистолеты начальника караула и дежурного майора.

- Вы обвиняетесь в пособничестве изменникам, устроившим государственный переворот! Министр обороны и все участники ГКЧП арестованы!

- Сдать оружие! – еще раз повторил командир.

Капитан расстегнул кобуру, медленно положил пистолет на стол. Достал из нагрудного кармана военный билет и командировочное предписание. Устало сел на стул, обхватил голову руками. Дежурный забрал оружие и документы.

- Всем выйти! Ждать за дверью! – распорядился полковник. Все вышли, прикрыв плотно дверь.

- Рассказывай, капитан! Говори, если хочешь избежать трибунала!

- Но, товарищ командир… - Чижов умоляюще смотрел в жесткое лицо Салоеда.

- Я знаю этих людей! И знаю, чем они там занимались! Вы там, в Генштабе все напутали, а тебя капитан просто ввели в заблуждение! Нашли тоже диверсантов! Обвальщики с мясокомбината и сумасшедший, помешанный на инопланетянах школьный учитель. Шпионы? Выкладывай, иначе я тебе гарантирую срок за измену Родине.

Капитан сидел, низко опустив голову. Разные мысли веером метались в утомленном тяжелыми сутками мозгу. Наконец решился, рассказал, что ему было известно.

Оказалось, советский разведывательный спутник засек огненную стрелу, разложенную из костров. Аналитики и фотодешифровщики ГРУ определили -  острие стрелы точно указывает на находящийся в восемнадцати километрах секретный ракетный расчет с несколькими шахтными пусковыми установками, в которых находятся межконтинентальные баллистические ракеты Р-36М «Сатана». Не было сомнений, что диверсанты, таким образом, дают сигналы американским спутникам слежения о координатах и месторасположении стратегической ракетной точки. Было принято решение о захвате шпионов, подписанное лично министром обороны.

- Все ясно! – командир поднялся на ноги. – Сидите здесь до моего прихода, – полковник вышел.

Возле двери остались стоять два автоматчика и начальник караула.

- Отвечаете головой! – пригрозил командир.

Из здания гауптвахты гуськом, растирая затекшие руки, выходили освобожденные - Виктор, Малыш, дядя Вася и Дымка. Замыкал шествие командир полка. Они шли неровным строем на летное поле. Уже наступило раннее утро. Солнце еще не взошло, но было совсем светло. Казармы отсвечивали темными сонными окнами. Личный состав спал, лишь со стороны аэродрома раздавался приглушенный расстоянием рев прогреваемых авиационных двигателей. Пустынные асфальтовые дорожки и растущие по обочинам кустарники влажно блестели утренней росой.

В курилке, обступив высокую красную бочку наполненную песком, шутя и улыбаясь, стояли бойцы спецназа, закончившие чистку оружия и, приведя себя в порядок, умывшись и освежившись, спокойно курили, дожидаясь своего командира. Через плечо висели разряженные, без магазинов, короткие автоматы. Все с удивлением смотрели, как приближаются освобожденные пленники. Никто ничего не понимал.

- Подожди-ка, Степан Сергеевич! – Малыш круто повернул, направляясь прямо к курильщикам. Витя направился за ним. Следом шел, прихрамывая, сверкая разбитыми очками Василий. Полковник Салоед остановился, с интересом наблюдая за происходящим.

- Здорово, Чмель! – Сергей приближался навстречу оторопевшему лейтенанту, улыбаясь разбитыми окровавленными губами и щербатым ртом.

- Здор… - не успел закончить фразу боец.

Скрытный, почти без замаха, чудовищной силы удар, в который была вложена вся мощь и огромная масса восьмипудового тренированного тела, чуть приподнял и отбросил недальновидного бойца. Он упал, грузно ударившись об асфальт, и затих, потеряв сознание. Стоящий рядом сержант стремительно бросился на выручку товарищу. Но Виктор ждал этого движения. Что есть силы, пробил справа, целясь сопернику в грудь. Тот, уворачиваясь и думая, что удар придется в лицо, чуть присел на пружинящих ногах, как их учили инструктора рукопашного боя. И напоролся на страшный апперкот, пришедшийся прямо по адамову яблоку. Кадык громко хрустнул и рухнувший боец, схватившись обеими руками за горло, сдавленно хрипел, катаясь в исступлении по земле.