- Доставай, Антоша, спиннинги, попробуем судачков подергать. Повезет, и стерлядки наловим…

Антон отправился на бак расчехлять удочки.

- А девчонки пусть загорают… - Герман уселся на палубе в позе лотоса, весь окутанный густыми клубами ароматного дыма.

- Сами загорайте! А мы будем танцевать! – в руках Жанны появилась магнитола. Прибавила громкости и динамичная танцевальная музыка, зажигательными аккордами, широкой звучной волной полилась над притихшим заливом.

Она проворно вскочила и, двигаясь свободно и раскованно, умопомрачительными движениями загорелых бедер, начала исполнять экспрессивный танец, в восторженном упоении прикрывая горящие глаза густыми ресницами и сладострастно выгибаясь упругим податливым телом.

Ольга, все еще пытающаяся развязать мокрый узел на спасательном жилете, во все глаза смотрела на удивительную танцовщицу. В узком черном бикини она была восхитительна. Крутилась вокруг мачты, используя ее вместо пилона, прыгала на нее, подтягиваясь руками и соблазнительно извиваясь. Чуть касаясь обнаженной спиной, медленно опускалась и легко поднималась на пружинящих ногах. Гибкая, заводная, немного сумасшедшая… Озорными жгучими глазищами бросала быстрые взгляды то на оцепеневших парней, то на восхищенно глядящую Ольгу, и все более и более накаляла темп, в томительном исступлении безупречно исполняя совсем уже откровенные повороты и пируэты.

Герман, не выдерживая эротического напора, без сожаления отбросил дымящуюся трубку, и с большим удовольствием присоединился к своей разгорячившейся подруге. Высоко поднимая ноги и слегка подпрыгивая, все же довольно пластично и старательно исполнял какой-то, ведомый лишь диким новозеландским аборигенам, культовый ритуальный танец племени маори. В длинных мокрых шортах-бермудах, худощавый и бледный, на фоне красавицы Жанны, он выглядел немного комично, но все же чувствовалось, что они вполне подходят друг другу.

Заиграла медленная чувственная музыка, и танцоры плавно кружились по узкой палубе, прерываясь иногда быстрыми поцелуями.

Наконец, крепко прижав Германа к мачте, Жанна буквально впилась в его губы, и они увлеченно застыли в бесконечной неподвижности.

Ольга смотрела на Антона, раскладывающего спиннинги. Видела его стройное мускулистое тело, сильные ласковые руки, и в памяти возникали видения их жарких безумных ночей, сводящие с ума, волнующие прикосновения, безрассудное опьянение ощущений, неистовость до беспамятства, до потери сознания…

От воспоминаний приятно кружилась голова, а где-то внизу живота, мягко обволакивая пеленой, плавно растекалась обольстительная нега.

Неожиданно ей послышалось приближающееся откуда-то сверху негромкое потрескивание. Подняла затуманенные счастливыми грезами глаза и увидела совсем близко, медленно, но неукротимо надвигающиеся, низко провисшие провода высоковольтной линии. Зловещий сухой треск звенел прямо над яхтой, и Ольга с ужасом смотрела, как высокая мачта уже вплотную подходит к проводам. Громко играла музыка и никто, кроме нее, ничего не слышал и не замечал…

Дальше все происходило как в сюрреалистичной замедленной съемке. Верхушка мачты, казалось, проходила роковой провод, имея в запасе пару сантиметров зазора. Яркая сине-фиолетовая змейка, хищной спиралью, неторопливо спустилась вниз по алюминиевой конструкции. Неспешно подобралась к слившимся в смертельном объятии Герману и Жанне. Окутала их ослепительным голубоватым свечением, затем стремительно скользнула по мокрой палубе и, разделившись надвое, двинулась, одна к ни о чем не подозревающему Антону, другая к стоящей с широко открытыми глазами Ольге. Она еще успела разглядеть как густое сиреневое облако, неслышно подобравшись, накрывает его целиком.

Раздался оглушительный взрыв и мощный раздирающий удар снизу. Напряжение в тридцать пять тысяч вольт, так и не найдя заземления, легко вырвало огромный кусок из днища. Горячая обжигающая волна мгновенно подняла Ольгу в воздух и швырнула за борт. Светло-зеленая прозрачная вода с тихим шипением сомкнулась над головой, и больше не было ничего…

«Анабелла» все еще двигалась, медленно оседая кормой. Будто живые, мужчина и женщина стояли, крепко обнявшись и прижавшись к оплавленной почерневшей мачте, и вместе с яхтой бесшумно уходили в глубину.

А вокруг, по прежнему весело и беззаботно, сияло яркое солнце, по серебристо-синему небу торжественной нескончаемой вереницей шли бесплотные кучевые облака, а беспечный игривый ветер неутомимо носился над невысокой волной, срывая и унося куда-то вдаль клочки искрящейся пены…

                              Глава вторая

- Смотри, как оперился гаденыш! В девяносто третьем, когда все начинали, ведь с ладони клевал, будто птенец. Три года прошло – тесно ему стало! – Серега Черкес расслабленно смотрел в окно несущегося в ночи «Крузера». – Весь «Парадиз» задумал себе забрать, «Ниагару» и «Трою» разделить… Ничего так у мерзавчика аппетит!

- Это они с Нугзаром мутят. Тот давно уже на «Парадиз» глаз положил. Аркана и Сашу-Азиата подтянул, долю им обещал. Флинта-положенец вроде как не при делах, сами мол, разбирайтесь, только без шума желательно… Хреновая ситуация, Серега! – Дима Летяев на полной скорости гнал темно-синий джип, выжимая педаль газа до упора.

Широкая прямая ночная трасса торопливо стелилась под колесами. По обеим сторонам дороги распахнулись утонувшие в непроницаемой мгле бескрайние поля. Небо затянули густые черные тучи, далеко, у самого горизонта, разрываемые короткими ослепительными вспышками. Навстречу пролетали, мерцая неоновым светом фар, редкие автомобили, и с ревом исчезали, отражаясь в зеркалах заднего вида красными габаритными огнями. «Крузер», чуть шатнувшись при встречном движении, невозмутимо продолжал путь.

- Эх, Летяй! А ведь я же говорил ему: - ну куда ты лезешь, Слава! Не были богатыми, нечего и начинать! Все амбиции его… Барином себя возомнил! Все мало. Тесно со мной. Ну-ну…

- Я слышал, он Нугзару сильно в карты проиграл. Вот тот его и поймал на понтах.

- Неужели, правда? Ну а чего тогда молчит? Все гордость его, высокомерие. Может, что-нибудь и придумали бы…

- Да не признается он! Давно хотел самостоятельным стать. Вот и стал… Будет теперь, как заяц под их дудку прыгать. А эти волки немного понаблюдают, посмотрят, как мы тут решать между собой будем, да рвать нас начнут!

- Объединились! Ну а что, империя наша им не по зубам была, пока Слава слабину не дал. И бойцов за собой больше половины утянул! Им-то весь расклад не объяснишь, не поймут. Да и прикормил накрепко. А у меня только ты со своими ребятами да Безумный с бригадой остался…

- Сволочь! – разъярился Черкес. – Завалить, суку!

Дорога сделала плавный поворот и в еще более сгустившейся темноте, сплошной стеной замелькали безжизненные тени высоких хвойных деревьев. Справа, почти вплотную подходя к шоссе невысокими оградками и многочисленными мраморными памятниками, растянулось большое Кудряшовское кладбище. Еще молодое, но очень быстро заселяющееся, одно из двадцати кладбищ Новосибирска, пожалуй, самое просторное и опрятное, в ночной зыбкой тишине и тревожном лесном безмолвии, всегда оставляло беспокойное гнетущее впечатление у проезжающих мимо водителей и пассажиров.

Чуть разошлись тучи, на мгновение выглянула полная луна. В бледно-желтом мертвенном свете погост угрюмо осветился прячущимися между стволов могилами и раскинувшимися крестами. Показалось, будто кто-то, какая-то светлая призрачная тень в виде эфемерной женской фигуры, скользит меж спящих деревьев, слегка опускаясь и поднимаясь над землей, часто останавливаясь и вглядываясь в надгробные эпитафии.

- Стой, стой, Дима! Смотри, - Черкес указывал рукой в направлении странного видения. – Видишь?

Водитель резко затормозил. Машину, протяжно завизжавшую заклиненными колесами, круто занесло и развернуло на дороге. Кладбище было прямо перед глазами, но луна скрылась, и ничего уже нельзя было разглядеть в кромешной тьме.