– Конечно, Юра. Жди меня здесь, я только собаку домой отведу и вернусь.

За то время, что меня не было, заморосил дождь. Юра ждал меня у подъезда. Он даже не зашел под козырек, чтобы укрыться от непогоды. Серый вечер, голые, без листьев деревья, моросящий дождь и осунувшийся человек с опущенными плечами составляли единое целое. Я подошел к нему, тронул его за плечо.

– Пойдем?

В кафе мы просидели больше двух часов. За это время я произнес не более пяти фраз, остальное время говорил мой друг. Как выяснилось, его семейная жизнь не заладилась с самого начала. Несобранному Юрке часто попадало за разбросанную одежду, не ополоснутую чашку или не вывешенное на просушку банное полотенце. Но все это было мелочью по сравнению с тем, что Марина оказалась, как сказал Юра, транжиркой. Ей вечно не хватало денег, но она не экономила ни на чем. Были случаи, когда до зарплаты оставалась неделя, но Марину это не смущало, она могла взять и потратить последние деньги на косметику, которой, опять же, по словам моего друга, «было как в небольшом парфюмерном магазинчике», или провести вечер с подругой в баре, или вытащить Юру на премьеру нового модного фильма.

– Саня, я перестал обедать в институте, экономлю на проезде – хожу до метро пешком. А она, совершенно спокойно, имея в кармане последнюю сотню, без зазрения совести едет на такси! – То ли от выпитого, то ли от нахлынувших чувств Юрка раскраснелся. – А знаешь, сколько стоит мороженое «Мувен Пик»?

– Я даже не слышал о таком…

– Сто восемьдесят рублей! И покупает она его довольно часто. Я на эти деньги могу три дня обедать!

Мне нечего было сказать другу. Юрка любил Марину и то, что он мне рассказывал, было просто всплеском эмоций. Он готов был идти на любые жертвы, лишь бы его любимой было хорошо.

– Она говорит: «У меня нет зимних сапог», – продолжал мой приятель. – Хорошо, я занимаю двести долларов, но этого мало! Сапоги, оказывается, стоят триста с лишним. Да Бог с ними, с деньгами: как потом оказалось, сапоги у нее были, почти что новые, просто они вышли из моды! – Юрка в упор смотрел на меня, ожидая, видимо, что я тоже возмущусь. Но я лишь сочувственно киваю головой.

Юрка еще долго приводил мне примеры неразумных, с его точки зрения, трат денег, а я сидел и думал о том, что ничем не могу помочь другу. Ясно было, что нищий Юра скоро надоест Марине. Мне вообще казалось странным, что их союз до сих пор держится.

– … Саня, помнишь, на старой квартире оставался приборчик, записывающий телефонные разговоры? – вывел меня из задумчивости Юркин голос.

– Да, конечно, помню.

– Поедем, заберем его! Он новый стоил двести долларов. Я попробую его за сто пятьдесят продать.

– Ладно. Когда?

– Давай завтра?

– Договорились! – Мы посидели еще чуть-чуть и разошлись по домам, договорившись, что я заеду за Юрой вечером на его подработку.

Дома я еще раз прокрутил в голове историю друга и пришел к выводу, что, несмотря на то, что любовь требует жертв, Юрка поступает неправильно. Он позволил Марине вить из него веревки. Но этому было объяснение: он любит ее. А вот любит ли она его – это еще вопрос…

На следующий день вечером мы припарковались у подъезда бывшей съемной Марининой квартиры. В окнах на четвертом этаже свет не горел. Юрка ушел и вернулся через пять минут, неся в руках записывающее устройство. Еще через пять минут я влился в поток машин на Садовом кольце. Шел снег с дождем, дорога была скользкой, поток машин двигался медленно.

– Юрец, а в вашей бывшей квартире кто-нибудь сейчас живет? – Я задал этот вопрос просто так, лишь бы не молчать. На самом деле мне было абсолютно наплевать, живет там кто или нет.

– Не знаю, Сань, но можно послушать кассету. Если есть разговоры с чужим голосом, значит, там живут.

– Валяй! – Мне было все равно, что слушать. Лишь бы побыстрее оказаться дома.

Юрка извлек кассету из записывающего устройства и вставил ее в магнитолу. В динамиках сразу же раздался голос Марины. Она очень ласково разговаривала с какой-то женщиной.

– О, это Мариша с Анной Аркадьевной разговаривает. Я тебе говорил про нее: у нее не квартира, а настоящий сад. Кстати, надо бы ей ключи отдать от квартиры, а то я, на всякий случай, сделал дубликаты…

– Юр, постой, – перебил я приятеля. – Как же так получается, что, поставив кассету, мы услышали не тишину, а разговор? Ведь запись разговора должна быть сзади. По идее, надо было бы перемотать пленку назад, чтобы что-то услышать.

– Логично. Но этот аппарат с автореверсом, а кассету я не менял с конца весны. Все это время он записывал разговоры по кругу, стирая предыдущие записи. Понял?

– Да, понял. Значит, отмотав немного назад, мы услышим последнюю запись?

– Да, – Юра молча стал мотать пленку, периодически включая запись. При очередном включении в динамиках захрипел незнакомый мужской голос. Юра опять стал перематывать.

– Погоди, вот же запись новых жильцов!

– Да, но я хочу найти на кассете тот момент, когда закончатся наши разговоры и начнутся их, то есть с самого первого дня, – он еще помотал пленку, пока не нашел нужное место.

Из динамиков раздался хриплый мужской голос с небольшим кавказским акцентом:

– Здравствуй, Игорь, это Аслан!

– Здравствуй, Аслан, я узнал тебя! Как ты поживаешь? – Мужчину, ответившего на приветствие по голосу, охарактеризовать, естественно, было невозможно, за исключением одного момента – он был русский.

– У меня все хорошо, слава Аллаху! Сегодня переехал на новую квартиру.

– Я знаю. Муса мне уже сказал. Как квартира?

– Жить можно. Главное, что про нее никто не знает и что снята она через посредников.

– Это точно, – Игорь помолчал немного. – Когда делами займемся?

– Я послезавтра уезжаю в Нальчик. Вернусь через десять дней. Еще через пять дней сюда придет товар. Так что готовь деньги к двадцатому ноября. Я как вернусь, свяжусь с тобой, мы встретимся и обговорим детали.

– Хорошо, Аслан. Будь осторожен!

– И ты, брат, да поможет нам Аллах!

Следующие два разговора, записанные на пленке, велись на непонятном нам языке, а потом в динамиках снова зазвучал голос Игоря.

– Алло, Аслан, здравствуй!

– Здравствуй, Игорь!

– Хорошо, что я застал тебя. У меня возникла небольшая проблема: покупатель расплачивается не долларами, как было первоначально обговорено, а еврами. Я решил тебя заранее предупредить.

– Это большая проблема, уважаемый! Мы разговаривали с тобой за доллары! Эти европейские фантики и у нас дома никто не возьмет, так что меняй их на доллары, у тебя есть время.

– Послушай, Аслан, я могу их поменять, но на этой операции я теряю один процент от суммы! А я не настолько богат, чтобы потерять двадцать пять тысяч долларов!

– А почему такой большой процент?

– Потому что деньги я получаю на руки за два часа до сделки, это раз, официально я никак не смогу провести конвертацию, это два, следовательно, чтобы сделать все быстро и неофициально с меня потребовали такой процент. И я тебе скажу, это еще по-божески…

– Ладно, я вернусь, мы обсудим это. У тебя еще есть время, может, сам что придумаешь…

– Понял, Аслан, счастливого тебе пути!

В динамиках прозвучал сигнал, означающий конец разговора, и через некоторое время Марина снова заговорила с соседкой сверху, нежно и ласково. Кассета пошла по кругу.

Я выключил магнитофон и закурил, Юра молчал.

– Юрик, родной, а какой будет вся сумма, если один процент от нее –двадцать пять тысяч? – Я знал ответ, но он не укладывался у меня в голове.

– Саня, это два с половиной миллиона… – Голос моего друга был глухим, как из бочки.

Так мы ехали еще несколько минут. Каждый из нас переваривал полученную информацию.

– А сегодня какое число? – И на этот вопрос я знал ответ, но боялся даже представить, что сделка, о которой говорили Аслан и Игорь, еще не состоялась.

– Тринадцатое… Саня, ты это о чем? – Юра внимательно посмотрел на меня.