- Люблю тебя, люблю тебя, мой сладкий, - прошептала, найдя его губы, больше не в силах терпеть этот жар, что скопился в теле от мимолетных касаний. Я хотела его так сильно, почти до боли. Настолько сильно, что разум помутился, а мысли и вовсе покинули голову. И я оказалась на полу, на мягком ковре из лепестков роз, прижатая его телом, а наши губы сплелись в страстном поцелуе. Я почти сорвала с него одежду в нетерпении.

- Не спеши, - улыбнулся он, отстранившись; взяв клубничку, окунул ее в шоколад, провел ей по моему сосочку, вырвав стон. А следом накормил меня ей, сам же в этот момент он облизывал мою грудь, слизывая шоколад, посасывал, покусывал, заводя меня еще сильнее. Когда он повторил манипуляцию с моей второй грудью, я уже извивалась со стонами.

Он обливал меня им всю, не спеша, слизывая следом, ласкал, заставляя умолять его проникнуть в меня, слиться воедино.

- Малыш, пожалуйста... - я не выдержала, уже умоляя его, но в ответ получила его сладкий язык, что прошелся шаловливо по моему бедру с внутренней стороны. А после выше... чуть правее, и вот его губы накрыли мой горячий центр. Я выгнулась, подавшись бедрами ему навстречу, чувствуя, как его пальчики вошли в меня, мягко поглаживая внутри чувствительные точечки. Он довел меня ласками до предела, и с громким почти вскриком я задрожала, кончив. Рука пропала, а ее заменил твердый, горячий и влажный от смазки член. Но ему и этого оказалось мало, и мои ножки уже лежали на его плечах, а он вошел так глубоко, что у меня едва искры из глаз не посыпались. Невероятно, обалденно, да у меня слов нет, насколько хорошо мне было в тот момент. Его движения стали резковаты и ритмичны, он то почти выходил, то резко входил обратно. А я, сходя сума, стонала, сжимая его внутри, дрожа от наслаждения, царапала его спину и плечи. Спустя почти 2 часа безумия я уснула на его груди, счастливая, липкая от шоколада, с улыбкой на лице. В сердцах желая, чтобы в таком темпе и протекла моя оставшаяся жизнь.

Глава 8.

Звонок телефона был как гром средь ясного неба в это весеннее утро. Я сразу и не поняла, что где орет так протяжно и жутко, пока нечаянно не скинула источник шума на пол. Почему жутко и протяжно? Просто на незнакомые мне номера стояла почти зловещая мелодия, знаете, такая из репертуара переулка с маньяком, когда из-за одних аккордов сжимаешься, еще и ожидая, что какая либо неприятная, страшная хрень выскочит из-за угла. Подняв-таки неугомонную пластмасску, ответила.

- Алло, - сонно-вымученное скрежетание... и это мой голос? Какой ужас.

- Привет, малышка.

- Малик? А ты чего не со своего номера звонишь?

- Да забыл дома телефон, - буднично ответил он довольно бодрым голосом.

- А ты где сейчас?

- Снял нам коттедж.

- Оу, зачем?

- Как это зачем, сегодня день всех влюбленных, забывчивая ты моя, - со вздохом протянул он.

А я виновато почесала нос, но он-то не видел. И вправду забыла, второй год подряд. Позорище!!!

- Я замоталась и забыла. Прости, - искренне сказала, вставая с постели и выглянула в окно. Снег уже начинал таять понемногу, однако температура колебалась от нуля до одного градуса. А такая погода, по моему мнению, самая поганая, ибо я чаще всего простываю именно в феврале.

- Скоро приеду к тебе, - сказал он, отключаясь.

Я решила принять ванную, так как видимо мы в коттедж на пару деньков, как минимум. Набрав целую ванную воды, хотя сомнительно, чего там было больше, пены или непосредственно водицы, скинув пижаму, я довольная нырнула в эту мыльную, вкусно пахнущую смесь. Понежившись минут пятнадцать услышала, как открылась дверь в мою комнату. Что-то он быстро... Жила я теперь одна, а точнее, почти с Маликом, ведь мать уехала в Египет, став законной женой довольно приятного мужчины.

- Ах ты, рыбка моя, - промурлыкал мой любимый, присев возле ванной и поцеловал меня в нос, а после губки, а там и в подбородок, и глазки, и ушки. Я засмеялась, изворачиваясь. И тут перед моей довольной физиономией появилась роза. Красивая, необычная. Она была алого цвета, однако сердцевина и кончики лепестков словно с золотым напылением. На ней не было шипов, лишь два насыщенно-зеленых листочка, на стволе повязана красивая ленточка с бусинками.

- Балуешь, - улыбнулась я и поцеловала его в ухмыляющиеся губы. Погладила крепкие плечи и наткнулась на пластырь.

- Тату, - сразу пояснил он.

Я аккуратно отвела ворот рубахи, оголив плечо, и заглянула под пластырь. Там была надпись: "Just such a strong love."

- Просто такая сильная любовь... - прошептала одними губами.

- Верно, - кивнул он.

- Я говорила тебе, что обожаю тебя?

- Не помню, - засмеялся он.

- Я тебя обожаю милый, ты лучший, правда, лучший.

- Знаю, а теперь вылезай из ванной и собирайся, я пока тебе какао сделаю, - сказал он, и следом я получили короткий, сладкий поцелуй с привкусом ментола.

Спустя пятнадцать минут я спустилась к нему в халате и присела за стол. Мы выпили какао, разговаривая ни о чем. А после, когда я собралась, уехали из дома. И на следующую неделю я была похищена, без права выезда. А я и не сопротивлялась. Все, казалось, по-настоящему налаживалось. Он стал более понимающий, внимательный. Даже не возмущался, когда я танцевала, разминалась, или бегала по утрам в то время, как мы отдыхали на снятом коттедже. Это был один из тех моментов, когда боишься дышать, не веря, что то, что происходит в данный момент - правда, когда идиллия пугает. А может, я просто не способна радоваться тому, что все хорошо? Не знаю... но меня что-то угнетало, мне не хватало щепотки перца в отношениях. Нет, мне было не скучно, и внимания была ровно нужная порция. Нежность, разговоры, забота. Было все, а в то же время я словно потихоньку теряла себя. Ведь моя мечта, моя цель была стать не известной танцоркой, не быть кумиром миллионов. Я хотела просто просыпаться, зная, что я тружусь, и то, что я делаю, угодно моей душе и сердцу. Отучившись год в группе Лари, я надеялась пойти дальше, не останавливаться на достигнутом. А в итоге, после тех уроков я занимаюсь лишь дома, или иногда с Виталей в студии. Кстати, о нем. Он расстался с тем милашкой, ибо тот оказался ворчащим, недовольным снобом.

И теперь мой Кексик стал злее Бабы-Яги. Бубнил постоянно, ругал меня еще хуже, чем раньше. А я уже настолько привыкла к его подобному поведению, что не реагировала.

Решив сделать приятно Малику, я набила похожее на его тату, но написано было "One love forever" красивым прописным шрифтом. Мой малыш был доволен, и даже более чем просто доволен. С родителями Малика я более-менее наладила контакт, и они стали вскользь намекать, мол, пора нам уже свадьбу сыграть, да внуков рожать. А я с тихим ужасом кивала, в душе думая совсем иначе.

Я была не из тех, кто мечтал влезть в белоснежное платье и бежать под венец с красивой прической на тонких шпильках. У меня не вызывало восторг это торжество, как и семейная жизнь. Я считала, что это рано, для меня, по крайней мере. Я была не готова, просто не готова. И потому была в состоянии абсолютного шока, когда на мой девятнадцатый день рождения Малик сделал мне предложение. Расскажу подробнее.

Отец добродушно дал Малику отпуск, как раз на сентябрь. И мой день рождения мы собирались отмечать в Париже. Романтично, красиво и непередаваемо. Эмоции зашкаливали. Столь красивого города я не видела. Мне, конечно, понравилось в Венеции, но Париж... Уличные танцоры просто заставляли меня открыв рот наблюдать за ними, певцы, что ходили по набережной, мелодично напевая, дарили море позитива. Атмосфера настолько приятная, настолько чудесная. Боже, полный восторг! Изысканные пирожные и мое любимое какао на завтрак, деликатесы на обед и ужин. Пенные ванны, расслабляющий массаж с ароматными маслами и благовониями, которыми был пропитан, казалось, весь воздух вокруг нас. Я оказалась в раю, не иначе.

И вот он, вечер - ужин, свечи. Ничто не предвещало беды...