Тем временем ремонтники сумели починить одну из ранее подбитых «пантер» Фааса. Теперь у Тройкера было три танка, и он оттянул их на станцию, где разместил среди станционных построек. Техническое состояние этих танков было не самым лучшим, например, у недавно отремонтированного танка сразу же вышла из строя трансмиссия, едва он дотянул до здания станции. Еще один танк остался за железнодорожной насыпью — у него были разбиты гусеницы и ведущие шестерни. С машины сняли рацию и все важные приборы, а затем шарфюрер СС Хербертс взорвал этот танк.

Между тем с наступлением темноты красноармейцы подобрались ближе к станции и начали интенсивный обстрел с дистанции 200 метров. Подорванный на железнодорожной насыпи танк был подожжен.

Утром 1 апреля Тройкер снова затребовал боеприпасы, медикаменты и продовольствие. Обнадеживающего ответа так и не поступило. Всю первую половину дня немцы на станции отбивали советские атаки с запада и юга, а удерживаемая ими территория постепенно сжималась. Дошло до того, что советские солдаты развернули несколько противотанковых орудий всего в 150 метрах от станции. Правда, на этот раз из их затеи ничего не вышло и несколькими выстрелами двух «пантер» пушки были подавлены. Но к этому времени снаряды в танках практически закончились.

В 14:45 Тройкер доложил, что сможет продержаться еще в лучшем случае несколько часов и потребовал постановку заградительного огня на дистанции в 500 метров от станции. Со своей стороны Муленкамп сумел организовать вылет транспортного самолета со снабжением, он появился над станцией в 16: 15, однако по ошибке сбросил контейнеры с грузом в районе первой стоянки, то есть за насыпью, в результате чего они попали в руки красноармейцев. Тотальное невезение!

После этого Муленкамп, посовещавшись с начальником оперативного отдела 131-й пехотной дивизии, пришел к выводу, что удерживать станцию дальше нет смысла, и в 16: 30 отдал Тройкеру приказ взорвать оставшиеся танки и пробиваться в Ковель. И снова, ввиду крайне низкой боеспособности группы Тройкера, в связи с нехваткой боеприпасов, этот приказ было легче отдать, чем выполнить. Поэтому Тройкер, на месте оценив обстановку, решил поступить по-своему и пробиваться на запад, к основной линии обороны деблокирующих войск. Все оставшиеся снаряды были перенесены в одну «пантеру», в нее же слили остатки топлива из баков остальных танков и также погрузили раненых.

В самом начале этого отчаянного прорыва гауптштурмфюрер СС Тройкер был смертельно ранен, его поместили на броню танка, однако он вскоре умер. Единственная «пантера», на которую возлагались надежды как на таран, пробивающий брешь во вражеской обороне, была подбита, а большинство раненых погибло. Разбившись на несколько групп, 11-я рота, танкисты Фааса и пехотинцы 131-й пехотной дивизии сумели все же просочиться к немецким линиям, понеся при этом серьезные потери. На последнем этапе прорыва, когда отряд танкистов перебирался через болото, он попал под обстрел, в результате пять человек погибло, а шестеро получили ранения. Лишь благодаря рейду унтершарфюрера СС Каспера они сумели благополучно вырваться. Все предприятие по обороне станции Черкасы стоило дивизии СС «Викинг» безвозвратной потери шести танков и значительных потерь среди гренадер и экипажей.

Не лучше обстояло дело у 131-й пехотной дивизии. В качестве усиления 42-му корпусу придали 1-ю лыжно-егерскую бригаду. Эта бригада была сформирована в декабре 1943 года из 2, 4, 5, 7, 9-го и 11-го егерских батальонов. Она состояла из двух полков по два батальона в каждом и тяжелого лыжного батальона.

29 марта на фронт прибыл 2-й батальон 1-го лыжно-егерского полка, полностью оснащенный и готовый для введения в бой. Его сразу выдвинули на правый фланг 131-й пехотной дивизии. Днем 30 марта батальон был брошен в бой и сумел несколько продвинуться вперед по лесистой местности. Но на этом успехи егерей-лыжников окончились. Когда в 22:00 31 марта батальон был брошен в атаку в районе южнее Черкас, то столкнулся со столь сильным советским сопротивлением, что атака быстро увязла. Провал этой атаки не позволил доставить группе Тройкера, блокированной на станции Черкасы, две повозки груженные боеприпасами, которые Муленкамп придал батальону. Лыжные егеря оказались прижатыми к земле южнее Черкас.

Тем временем в 11 утра 31 марта в Мацееве выгрузилась 7-я рота 5-го танкового полка СС оберштурмфюрера СС Отто Шнайдера[42]. Уже через час 1-й взвод роты был брошен в оборонительный бой к северу от железнодорожной линии, в районе Перевесье (в четырех километрах восточнее Мацеева). Остальные танки сосредотачивались на сборном пункте в лесу восточнее Тупалы.

В 13: 10 Муленкамп прибыл из Хелма (куда его вызвали 30 марта), на командный пункт своего полка. Через 15 минут он и командир 131-й пехотной дивизии генерал-майор Вебер ехали в Тупалы, чтобы разведать местность юго-восточнее поселка.

Тем временем 1-й взвод 7-й роты добрался до Перевесья, где успешно отбил атаку. В 17: 10 Шнайдер доложил о первом успехе своей роты. В благодарность он получил приказ 1 апреля вместе с 431 -м полком атаковать и взять деревню Калиновка. Сама рота вошла в подчинение 3-го батальона полка СС «Германия» штурмбаннфюрера СС Хака. В 00: 30 1 апреля Шнайдер прибыл на командный пункт Хака, а в 01: 45 рота окончила сосредоточение в заданном районе у Тупалы.

Как постоянно бывает на войне, суровая действительность снова спутала все планы. В 03: 15 1 апреля советские войска выбили части 434-го гренадерского полка (батальон Больма) из Черкас, сразу поставив немцев в тяжелое положение. Чтобы спасти ситуацию, необходима была немедленная контратака. Естественно, что в качестве ударного кулака в ней задействовали 7-ю танковую роту — 15 боеспособных «пантер», которую придали 1-му батальону гауптмана Фридриха Эббингхаузена из 434-го полка (кавалер Германского креста в золоте, награжден 16 ноября 1943 года).

Вопреки расхожей практике боев в этом регионе, на этот раз немецкой атаке предшествовал налет авиации — пикирующих бомбардировщиков Ju-87, состоявшийся в 5 утра. Где-то начиная с этого момента, немецкая штурмовая авиация начинает оказывать наступающим на Ковель наземным войскам все более активную поддержку. Скорее всего, основную роль здесь сыграла 77-я эскадра поддержки сухопутных войск (SG-77) майора Гельмута Брука, действующая в Западной Украине и имевшая на вооружении самолеты JU-87D^{153}.

Вот как этот воздушный налет описал в своей книге Ф. Куровски: «Выезжая на исходные позиции, экипажи «пантер» увидели приближающие «штуки». Они слышали низкий гул моторов и видели, как Ju-87 ныряют один за другим к земле, ревя сиренами. Пикирующие бомбардировщики сбросили бомбы, пронеслись над лесом и набрали высоту»^{154}. Несмотря на эффектное зрелище, этот налет оказался малоэффективным, что танковые экипажи вскоре и поняли.

Танковая рота Шнайдера выступила в 05: 30, однако атака была плохо подготовлена и к семи утра окончилась полным фиаско. С самого начала «пантеры» попали под фланговый обстрел противотанковых орудий с южного направления. Ведя ответный огонь и маневрируя, танкам удалось избежать серьезных попаданий, но орудия на двух «пантерах» получили повреждения и вышли из строя. Так два танка враз потеряли боеспособность. Затем, пытаясь выйти из-под обстрела, шесть «пантер» увязли в грязи, в том числе и танк самого Шнайдера, а два подорвались на минах. В итоге к батальону Эббингхаузена сумели прорваться только два танка, еще три «пантеры» остались в распоряжении Шнайдера, найдя укрытие от советского артиллерийского огня.

Итак, начало было обескураживающим. В 07:10 утра состоялось телефонное совещание между начальником оперативного отдела 131-й пехотной дивизии, оберстом Набером (командиром 434-го полка), Хаком и Муленкампом. Тут еще выяснилось, что лыжно-егерский батальон прижат к земле в районе южнее Черкас. Особого выбора у командиров не было — нужно было только атаковать, путем привлечения всех сил — танкистов, пехотинцев и лыжных егерей. Поэтому Муленкамп отдал Шнайдеру следующий приказ: «Оставшимися пятью боеспособными танками наступать в направлении Черкас! Пехотные подразделения сопровождают вас и отбивают Черкасы»^{155}.