Я был немало изумлен таким непрошеным доверием, но впоследствии Хиссингер объяснил все очень просто. Мы оба, и он и я, предназначались к уничтожению, когда отпадет в нас нужда. Мы скоро сблизились...»

Майор опять прервал чтение и пропустил страницу, потом продолжал:

— «Месяца два мы водили фрицев за нос. Потом наступила катастрофа. Очевидно, мне не доверяли и где-то проводились контрольные анализы. Римше вызвал меня к себе. Он объявил, что я не оправдал доверия и буду уничтожен. Но меня не расстреляли, как я ожидал, а отвели в карцер и приковали цепью к полу. Через неделю сюда же привели Отто Хиссингера. Еще через несколько дней нам объявили, что немцы на две недели покидают подземный завод и что нам на этот срок оставляют продовольствие из «гуманных соображений». Это, конечно, было самое неприкрытое лицемерие: они прекрасно понимали, что так скоро сюда не вернутся».

Рожков замолчал.

— Ну вот, пожалуй, и все, — сказал он и спрятал тетрадь. — Я прочел вам все, что возможно.

— Несчастные! — сказал я. — Если бы они только знали, как ловко обманул их этот хитрый негодяй!

— Это было бы для них самым страшным ударом... Ну, что же, теперь вы лучше уяснили себе смысл происшедшего?

— Еще бы, конечно! Спасибо. Неясно только, откуда вам стало известно, что десятник Рябинкина, по фамилии Лизогуб, и убитый Галемба — одно и то же лицо?.. Простите, Андрей Матвеевич, может быть, я задаю вам нескромный вопрос?

— Ничего. Ваше любопытство понятно. Я обещал вам все разъяснить.

Он открыл стол и достал уже знакомую мне фотографию «Колонны согласия» со снятыми у ее подножия немецкими полицейскими. Фотографию эту Рожков захватил с собой, когда отбирал снимки в музее у Маевой. Он молча указал мне на одного бравого полицейского, стоящего в первом ряду, за спинками стульев, на которых восседало начальство. Нельзя было ошибиться: в этом грубом, самодовольном лице с длинными усами я узнал Галембу.

— Что скажете?

— Он, несомненно!

— Разумеется. Все это говорят. А знаете, что навело меня на мысль взглянуть на это фото? При обыске у него в сторожке у парома мы ничего подозрительного не обнаружили, кроме полицейского свистка немецкого образца со свастикой у колечка. Хотя таких свистков было много, я решил проверить.

— Как же он решился поселиться в той местности, где его могли узнать?

— Его отыскал и завербовал Абаза и устроил работать при пароме. Он им был нужен как хозяин явочной квартиры... Ну, и для других, менее невинных целей. Жил он уединенно, отпустил бороду. Да среди населения его мало кто знал, он не здешний уроженец. При немцах работал в концлагере для военнопленных, из которых, как вы прекрасно знаете, мало кто возвращался.

Так мне стала известна история темной жизни предателя Лизогуба. 

Как-то вечером, вскоре после событий, разыгравшихся в отделении «А» подземного завода, мы с Леночкой сидели дома и повторяли курс технологии цементного производства.

Неожиданно к нам зашел Андрей Матвеевич. Я очень обрадовался его приходу.

Поздоровавшись, он достал из кармана знаменитую желтую расческу в форме рыбки —знак юных разведчиков-патриотов — и подал ее мне:

— Возвращаю вам вашу собственность. Храните ее на память обо всех приключениях и треволнениях и о нашей совместной работе.

— Спасибо! Она вам больше не нужна?

— Она никогда мне не была нужна. Я ее оставил у себя из опасения, чтобы она случайно не попала на глаза Пете или Анне Шидловской. Это крайне осложнило бы наше дело, да и для вас было бы не совсем безопасно.

Я передал расческу Леночке. Она раньше не видела ее и теперь разглядывала с интересом.

— Да, вещица замечательная, — сказал майор. — Она долго была символом беззаветной любви к Отчизне и высокого героизма, а потом стала орудием преступления. Впрочем, последняя ее служба была опять полезной.

— Как так?

— Она заставила Шидловского признаться в своих преступлениях. Он не смог объяснить, откуда достал ее, начал путаться в показаниях и в конце концов должен был сознаться во всем. Одно только он отрицает: свое участие в покушении на убийство Коломийцева. Он будто бы даже и не подозревал этого. Возможно, что здесь Абаза действовал помимо Шидловского: всегда лучше обойтись без лишнего свидетеля.

— Как же это могло быть?

— Очень просто. Абаза, узнав про письмо, посланное Анной Шидловской брату, сразу же понял опасность. Он послал Шидловского в Белые камни, ни словом не обмолвившись о своем намерении устроить там ловушку для корреспондента.

— Но все-таки именно Шидловский погубил Петю тем, что вовлек его в преступную компанию. Так ведь?

— Нет, не так. Совсем не так! Петя никогда в их компании не состоял. Он жертва преступников, а не их сообщник. Они использовали его для своих гнусных целей — это правда, но путем обмана, играя на лучших чувствах мальчика.

И Андрей Матвеевич подробно рассказал нам печальную историю сближения Пети с компанией Шидловского.

Шидловский появился в городке двумя неделями раньше меня и в первое время поселился в гостинице. На явочной квартире у Галембы, в домике паромщика, он впервые встретился с Абазой. Тут выяснилось, что хотя Шидловский и был членом ЮРП, он играл только второстепенную роль и не знал ничего существенного о подземном заводе фашистов.

Деятельность юных разведчиков была строго законспирирована даже внутри своей организации.

Абаза поручил Шидловскому разузнать все что возможно о Серой скале. Затем «корреспондент», чтобы замести следы, улетел из города на самолете, чтобы снова вернуться поездом.

Проживая в гостинице, Шидловский раньше моего успел списать и расшифровать тюремную надпись. Там было указано место входа из реки в шлюз. Но они не могли понять слов «рука Лисовского», и надпись оказалась бесполезной. Тогда они решили сблизиться с Петей Сердобиным, рассчитывая что-нибудь узнать у него. Для этого Шидловскому пришлось встретиться с сестрой. Шидловский сумел убедить ее, что занимается литературной работой, что его псевдоним «Коломийцев», что он пишет роман о героических делах юных разведчиков, приехал сюда собирать материал и просил ее познакомить его с Петей. Сестра поверила ему. Знакомство состоялось. Она представила Пете своего брата как писателя. Они сошлись очень скоро. Представьте себе мальчика-подростка, пылкого и увлекающегося, благоговеющего перед памятью брата-героя. С какой любовью, с каким открытым сердцем должен он встретить человека, который хочет в литературном труде описать жизнь, борьбу и героическую гибель его кумира! Шидловский стал осторожно расспрашивать Петю про дела юных разведчиков, но мальчик почти ничего не знал. Несомненно, если бы Пете было что-нибудь известно про подземный завод, он не стал бы молчать о таком важном для нашей Родины открытии. Шидловский получил-таки одно очень важное указание. Петя вспомнил, как они с Толей и с товарищами — это было незадолго до арестов — три дня подряд дежурили на холме у реки, напротив Серой скалы. Весь район тогда был огорожен, плавать запретили, даже на противоположном берегу нельзя было находиться. Они внимательно наблюдали, как заключенные гуськом проходили по тропинке вдоль берега реки.

Надо было заметить место, где упадет один из заключенных. Это случилось вечером третьего дня на глазах у Пети и Толи. Толя потом отметил это место на самодельной карте и надписал слово «вход». Петя тогда мало вникал в это дело, но место запомнил.

После ухода оккупантов он ходил к Серой скале, нашел возле самой воды место, отмеченное на карте словом «вход», но там ничего не оказалось. Он не догадался тогда, что вход находится под водой. Вот какими важными сведениями обогатил Петя Шидловского и его сообщников. Именно этого им и не хватало. Шидловский пустился на откровенность. Он не стал скрывать от Пети, что немцы вели внутри скалы очень важные работы, что проникнуть туда можно только через тайный вход, вероятно, тот самый, место которого знали юные разведчики, и просил Петю провести его туда ночью, чтобы сохранить пока тайну. Потом они сообщат обо всем в Москву и тем принесут громадную пользу Родине. Словом, предатель развел турусы на колесах. Романтически настроенный мальчик заслушался сладких речей своего ложного друга и попался на удочку. Он сам предложил переодеться в женское платье. Он уже рядился в него под Новый год и знал, что оно ему к лицу. И вот на свет появилась таинственная девочка, так долго смущавшая всех нас. В ту ночь, когда я блуждал по лесу, Петя вел Шидловского, чтобы показать ему место входа. Абаза и Галемба, о которых Петя тогда не имел никакого представления, шли за ними. Мое появление чуть было не расстроило все их планы. Выстрелы были слышны на весь лес, и Абазе пришлось открыться.