— Ну, а что любишь читать ты? — спросил Мика, кладя локти на стол. — Могу поспорить, что любовные романы.

— О, только не это, — презрительно фыркнула Пейдж. — Их у нас читает Фиби, причем с такой скоростью, словно торопится прочитать их все, пока они не вышли из моды. Что, кстати, уже произошло лет сто назад. Я же предпочитаю классику. Очень люблю Джейн Остин, а в последнее время увлекаюсь Уилл ой Катер.

— Ага, значит, все — таки любишь любовные романы, — с легкой улыбкой заметил Мика. Только классические.

— Эй! Это совсем другое, — возмутилась было Пейдж, но тут же сдалась. В конце концов, Мика был прав. Но откуда она могла знать, что ему известно, о чем писали Остин и Катер? Обычно парни уважительно кивали, будто бы понимая, о чем речь, не желая признаваться, что абсолютно не разбираются в литературе. Вдруг перед ними возник официант, настолько бесшумно и незаметно, что казалось, он материализовался из воздуха.

— Готовы сделать заказ? — спросил он, слегка наклоняясь вперед.

— Да. Мы оба будем баранину, — сказал Мика, возвращая ему меню. — И… Пейдж, ты определилась с ризотто?

— С тыквой, пожалуйста, — с улыбкой повернулась Пейдж к официанту.

— Звучит аппетитно, — кивнул Мика. — Два, пожалуйста. Пейдж сложила руки на столе и посмотрела Мике прямо в глаза, что было нелегко. Каждый раз ей казалось, что она утопает в их яркой синеве, и в груди у нее все трепетало, словно крылья бабочки.

— В чем дело, мистер Грант? Не можете выбрать сами? — шутливым тоном спросила Пейдж.

— Может быть, мне просто хочется знать о тебе все, — помолчав, ответил Мика. — В том числе какова на вкус пища, которую ты любишь. Пейдж была польщена, но постаралась этого не показать. Если следовать логике, ты, вернувшись домой, бросишься читать «Разум и чувства», облачишься в розовую фланелевую пижаму и будешь засыпать под музыку, которая нравится мне? Мика медленно растянул губы в улыбке и наклонился к Пейдж так близко, что она ощутила на лице свежесть его дыхания.

— Если будет нужно, — с расстановкой проговорил он, — то да. Вдруг Пейдж захлестнула волна слабости, перед глазами встала пелена белесого тумана, испещренная серыми крапинками. Ее бросило в жар, и она, откинувшись на спинку стула, сделала ровный, глубокий вдох. За последние двадцать четыре часа Пейдж не уставала поражаться ощущениям, которые вызывал у нее Мика, но на этот раз это было нечто иное.

— Тебе нехорошо? — с участием спросил Мика, хмуря брови.

— Нет, все в порядке, — поспешила заверить его Пейдж и, глотнув воды, провела рукой по затылку. — Наверное, это от высоты… такой вид за окном… От этого немного… кружится голова. «Хорошая отговорка. Просто отличная отговорка». Мика тут же подозвал управляющего и спросил, нельзя ли пересесть подальше от окна. Управляющий оказался на редкость расторопным, так что уже через несколько секунд они сидели за другим столиком у стены. Пейдж, с одной стороны, чувствуя невероятное облегчение от того, что ей удалось с честью выйти из затруднительного положения, вместе с тем, направляясь вслед за официантом к другому столу, ощущала огромное внутреннее напряжение; Она была напугана тем, что с ней происходило, потому что догадывалась, что это не внезапное головокружение и не физическое недомогание. Это все из — за Мики. Другого объяснения не было. Пейдж влюбилась. Влюбилась по — настоящему.

Мика осторожно открыл дверь огромного особняка в одном из старых кварталов города. Пейдж на цыпочках, стараясь не шуметь, переступила порог и, оглядевшись, была потрясена увиденным. Она представляла себе детские приюты в основном по описаниям классиков, но этот дом больше походил на резиденцию лорда, чем на захудалое обиталище бездомных детей.

— И это приют? — прошептала Пейдж, скользя взглядом по сверкающему паркету и картинам на стенах.

— Будем называть это просто домом, — так же шепотом ответил Мика. — Дети очень остро чувствуют разницу. Рука об руку они пошли по просторному фойе к лифту.

— Ты приводишь сюда всех своих девушек? — с улыбкой спросила Пейдж, слегка отклоняясь назад, чтобы видеть в этот момент лицо Мики.

— Ну, ты же хотела узнать, чем я занимаюсь, вот я и решил похвастаться, — ответил Мика, нажимая кнопку вызова. Двери лифта бесшумно открылись, и Пейдж шагнула внутрь. Через несколько секунд они с Микой вышли на пятом этаже, оказавшись в длинном коридоре, устланном толстым ворсистым ковром. В молчании идя следуя за Микой, Пейдж заметила, что на двери каждой комнаты висела табличка с рисунком и написанным от руки именем ребенка.

— Это сделали сами дети? — поинтересовалась она, осторожно прикасаясь пальцами к голубому нарисованному киту с выведенной золотой краской подписью: «Иона».

— Да, Иона просто помешан на библейской истории об Ионе и ките, — с улыбкой ответил Мика. — Мы позволяем детям самим обставлять и украшать свои комнаты — насколько это возможно. Наш бюджет не бездонный колодец, но по крайней мере дети могут хоть как — то создать комфортную для себя атмосферу. Почувствовать себя дома. Он довел Пейдж до конца коридора и, приложив палец к губам, открыл дверь крайней комнаты. Пейдж, с любопытством заглянув внутрь, увидела детские кроватки, на которых спали четыре малыша. Луч света, падающий из коридора, озарял выглядывающие из — под одеяла пухлые щечки мальчика на ближайшей к двери кровати. Пейдж увидела, каким нежным взглядом Мика смотрел на ребенка.

— Это Кристофер, — шепнул он. — В последнее время его часто мучает бессонница, так что я хотел посмотреть, спит ли он. У Пейдж сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она не могла поверить, что мужчина может относиться к детям с такой трогательной заботой. Мика знал историю каждого малыша, все привычки. Он привел сюда свою девушку только ради того, чтобы проверить, спит ли мальчик. «Откуда взялся этот парень?» — изумленно думала Пейдж.

— Ну, и в чем же здесь подвох? — спросила она, когда Мика осторожно прикрыл дверь.

— Подвох? — переспросил Мика, удивленно вскидывая брови. Он повел ее назад, на ходу доставая из кармана крошечный ключ. В противоположном конце коридора находился застекленный балкон. Он отпер одну створку двери и посторонился, пропуская Пейдж вперед. Она с наслаждением вдохнула прохладный ночной воздух и облокотилась на перила, обводя взглядом пустынную улицу.

— Насчет подвоха, — напомнила она, улыбаясь и подставляя лицо теплому ветерку, трепавшему ее волосы. — Уж слишком идеальный получается у тебя портрет. Должен же быть в нем хоть какой — то изъян. Мика рассмеялся и встал рядом, прислонившись спиной к перилам.

— Совершенных людей не бывает, — сказал он. — Просто одни хотят видеть в человеке его недостатки, другие — нет.

— Ну, я пока не нашла в тебе ни одного, — улыбнулась Пейдж, медленно погружаясь в бездонную синеву его необыкновенных глаз.

— Значит, тебе будет легко их не замечать, — проговорил Мика, придвигаясь ближе. Он коснулся пальцами ее руки, и вновь ее тело обдало жаркой волной. Она прикрыла глаза, подернувшиеся туманной пеленой, а когда открыла, увидела прямо перед собой лицо Мики. Сердце замерло у нее в груди, и от волнения перехватило дыхание.

— Я хочу тебя поцеловать, — тихо сказал он. — Если ты разрешишь. Пейдж не смогла бы ответить, даже если бы попыталась. Она потянулась вперед и прижалась губами к его губам. В это мгновение земля ушла у нее из — под ног, но Мика обхватил ее за талию и крепко прижал к себе, не дав упасть. Впервые в жизни Пейдж поняла, что такое райское блаженство. Казалось, душа ее покинула тело и воспарила над землей. И была бы ее воля, это длилось бы вечно

Днем в понедельник Пайпер сидела в «РЗ» за одним из угловых столиков, заполняя чековую книжку, а весь стол вокруг был завален неоплаченными счетами и квитанциями. Она всей душой ненавидела заниматься бухгалтерией, но не могла доверить это человеку со стороны. Однако каждый раз, когда она садилась за финансовые отчеты, у нее неизменно возникала подобная мысль. Особенно когда от цифр начинала раскалываться голова.