– Я за помощью, – Джек побежал внутрь.

Тревор заговорил, когда он уже не слышал:

– Жаль, он еще не научился управлять своей силой. Мог бы призвать воду и потушить.

Дастин почесал голову.

– Дерево сгорит, пока прибудет помощь.

– И домик, – вздохнула я.

Тревор уставился на меня.

– Ты знаешь, что ты виновата? Если бы ты не прыгнула из домика, я бы не бросил зажигалку.

Я уперла руки в бока.

– Если бы ты не играл ею, то этого и не произошло бы. И я не прыгала. Что–то упало на крышу и испугало меня.

Дастин смотрел на крышу, куда поднимался огонь.

– Просто ветка, – он покачал головой и опустил взгляд. В паре футов была сгнившая ветка дерева.

В тот день мы стояли во дворе и смотрели, как наш домик сгорает. Дым поднимался в синее небо, создавая тень над районом. Огонь лизал воздух, сирены ревели в ушах.

Я была настоящей катастрофой всегда.

Я медленно покинула воспоминание, проверила, что разум закрыт от Дастина. Он убрал ладони с моих щек, его печаль кричала в моей голове. Он встал с кровати, его глаза из синих стали нормальными.

Мы остановились в отеле в Небраске. План поездки два дня подряд сорвался, когда они поняли, что все устали эмоционально и физически.

Мотель был лучше, чем попадались нам до этого. Финли и Джек спорили за завтраком о пустяках, пока Тревор принимал душ.

Прошел день с нашего с Дастином разговора. После этого мы лишь переглядывались, почти не общались. И мне надоело, что он читал мои мысли. Я не хотела, чтобы он увидел то, о чем я потом пожалею, так что попросила его, когда мы прибыли в мотель, помочь закрыть мой разум. Он согласился, но его эмоции я заметила. Он напоминал мне грустного щенка. Дастин был замкнут ночью и остаток дня. Может, он поговорит с кем–то, а, может, собирался молчать до конца жизни.

И дело было даже не в том, что мы не могли быть вместе. Я сама сказала ему, что не могу быть с ним, ведь он ранил меня так, что я не могла принять его обратно.

Дастин прошел к кофейному столику, сел рядом с Джеком. Он тихо заговорил с ним, пока Финли смотрела на меня. Ее любопытство и смятение росли.

Она изящно встала и плюхнулась на кровать рядом со мной.

– Хочешь поговорить? – спросила она. – Между девочками. Я слышала, девочки часто это делают?

– Говорят?

– Да, – она улыбнулась. – Давай пройдемся.

– Хорошо, – я слезла с кровати.

– Куда вы? – спросил Джек, когда Финли открыла дверь.

– Прогулка, – сказала Финли. – Не беспокойся.

– Не буду, – рявкнул Джек.

– О, еще как будешь, – парировала она и помахала ему.

Джек покачал головой.

– Эта девушка…

Дастин не оглянулся на нас. Финли заметила это, уходя, потому что задумалась.

Я закрыла дверь за нами, мы встали снаружи. Неподалеку от мотеля был небольшой парк. Мы пошли по тропинке из гравия к пустым качелям.

У нас была чистая одежда, благодаря Джеку. Моя окровавленная пижама была в урне.

– Тебе было сложно? – сказала Финли. – Расти. Джек говорил, девушкам нужны другие девушки. Он сказал, что, раз я девушка, я должна быть с другими девушками и перестать раздражать его, но я не совсем его поняла.

Я невольно улыбнулась. Она выводила Джека сильнее меня, но у нее это было другим, ведь она не была его родней. В этот раз он получил так, как делал сам.

– У меня была мама, – сказала я.

– Да, но вряд ли это одно и то же.

Я кивнула, понимая ее. Ребекка была прекрасной, но я хотела, чтобы у меня был кто–то вроде Финли. Она знала наш секрет, у нее были силы. Она была близка мне, знала мою ситуацию. Так я была менее одинокой.

Я пинала ботинком гравий.

– Было непросто. Но я привыкла. Другого варианта не было.

Финли кивнула, мы прошли к качелям. Я села на синие, а она – на красные рядом со мной. Мы шаркали ногами, медленно раскачиваясь.

– Прости, что не такая общительная, – продолжила Финли. – Порой я не знаю, что сказать. Я эксперт в демонах и существа. Но меня не учили простому общению, и я была почти всегда одна этот год.

– Ты хорошо постаралась, – сказала я с теплой улыбкой. – И ты идеально справляешься с Джеком и Тревором.

Листья зашуршали, тишина охватила мое тело. Я ощущала ее смятение, оно росло. Оно переполняло, и она задала тревоживший ее вопрос:

– Я не хочу лезть, но мне говорили, что вы с Дастином были близки. Но теперь это не так, насколько я поняла. Что произошло?

– Все сложно, – я попыталась объяснить. – Между нами многое произошло, и… – я покачала головой. – Не важно.

– Нет, нет, продолжай, – попросила она.

– Просто наступил момент, когда мне пришлось сказать хватит. Дастин много раз ранил меня, и, хоть я хотела бы вернуть его, я не смогу жить с таким решением.

– Может, вам нужно еще поговорить, – предложила она. – Может, он одумается.

– Нет, – сказала я. – Мы поговорили прошлой ночью. Это конец. Я не уверена, что мы сможем дружить после этого. Даже если он может быть со мной, он знает, что я не хочу этого. И он не станет.

Финли сцепила ладони, прижала их к губам, сжавшись в качелях. Ее охватила печаль.

– Не надо, – сказала я. – Не переживай. Это не связано с Величием или сверхъестественным.

Она слабо улыбнулась мне.

– Точно, – она кашлянула, словно была на грани слез.

И вдруг я услышала голос Джека:

– Пора ехать, – он стоял у тропинки.

Я кивнула и встала. Начиналась борьба со злом, которое было всюду. Невозможная борьба.

И я была готова.

Мы стояли впятером напряженной линией перед Киллианом, мистером Хамптоном и Доджером. Киллиан бросил Нью–Джерси на день и решил, что все спокойно и можно прилететь в Колорадо.

Я невольно разглядывала уютный дом Хамптонов. Честь меня хотела рухнуть на коричневый кожаный диван за Киллианом.

Джек напрягся. Нас словно допрашивали, а Джек терпеть не мог, когда с ним обращались как с ребенком.

– Чем вы думали? – кричал Киллиан, лидер в разговоре. – Я ничему не научил вас? Я строил наследие на секретности. Нельзя просто так разрушить это!

Мистер Хамптон глядел на Финли. Он невольно улыбнулся ей, ему нравилось все в наследии, и она была новым дополнением. Киллиан делал вид, что ее нет.

– Никто не хочет мне ответить?! – орал Киллиан.

– Я бы сказал, но ты ранишь голосом мои уши, – Тревор скривился.

Киллиан пронзил сына взглядом.

– Не умничай, Тревор. Веди себя на свой возраст.

Тревор улыбнулся.

– Конечно, папуля, – он подмигнул, сводя все к шутке.

Джек фыркнул, пытаясь подавить смех.

Киллиан посмотрел на брата. Гнев кипел в венах мужчины. Он хотел вырвать сердце Джека и раздавить. И меня это пугало.

– Хочешь смеяться? Смейся, Джек. Давай, – оскалился он. – От твоей глупости пострадала твоя сестра. Ты не понимаешь это своим микромозгом?! Ты чуть не уничтожил Маяк, чуть не убил этим всех на планете! За это ты в ответе.

– Почему? – рявкнул Джек. – Вы – лидер. Не я. Вы. Так разве это не вы в ответе, Киллиан? Не вините меня, потому что не можете управлять так хорошо, как мой отец.

Киллиан пошел к моему брату. Он схватил Джека за шею и яростно сказал:

– Слушай меня, сынок, и внимательно. Я не выдавал тайну. Ты это сделал. И это не я навредил Аманде, а ты.

Джек пытался отойти от Киллиана, но тот крепко сжимал шею Джека.

– И радуйся, что твой отец мертв. Если бы он тебя сейчас увидел, точно убил бы, – Киллиан отпустил моего брата и встал между Хамптонами.

Джек смотрел на пол, не мигая. Его глаза покраснели, лицо подрагивало. Эмоции пытались проступить, те, что он всегда подавлял в сердце. Печаль, гнев и боль были сдавлены. Я была уверена, что уловила не все, потому что Джек даже не знал, какими они были.

Брат взглянул на меня, явно думая, ощущала ли я его чувства. Я не знала, как он себя чувствовал. Я не могла хорошо читать эмоции брата. Приходилось догадываться, ведь было слишком сложно. Порой взрывалась основная эмоция. Обычно это был гнев.