Юрий осторожно потрогал свой нос.

— Нед, вы, должно быть, участвовали в худших потасовках в баре, чем я.

— Вы не болтаетесь в барах, облюбованных морской пехотой, гражданин комиссар, — Пирс хихикнул. — Сломанный нос? Несколько недостающих зубов? Черт, помню случай, когда одному парню… Ладно, ладно, успокойтесь.

— Пощадите. Мне делается дурно при описании увечий. И напомните мне не забредать в будущем в бары, облюбованные морской пехотой, ладно? Я имею в виду, если заметите, что я выгляжу рассеянным.

Гражданин сержант фыркнул.

— Рассеянным я вас вижу только тогда, когда рядом капитан Джастис.

Юрий покраснел.

— Это так заметно?

— Да, это так заметно. Христа ради, Юрий, почему вы просто не пригласите леди на свидание?

Его взгляд обежал комнату, затем остановился на двери, оценивая окружение.

— Я знаю, что развлечься на супердредноуте ГБ трудновато. Но я уверен, что вы могли бы что-нибудь придумать.

После этого на Юрия Радамакэра снизошло небольшое откровение. Гражданин сержант перевел разговор с неловкого личного момента на следующий рассказ о Буйствах Каша. Но Юрий едва ли вообще его слышал.

Он погрузился в себя, вспоминая идеалы, в которые когда-то верил. Как странно, что фанатик, сам не желая того, создал ситуацию, в которой морпех будет небрежно шутить с офицером ГБ. Неделю назад Радамакэр не знал даже имени гражданина сержанта. Да и этот сержант, неделю назад, тоже не посмел бы поддразнивать комиссара ГБ его любовными делами.

Закон Непреднамеренных Последствий — подумал он. Возможно это риф, о который разбиваются все тирании. И, возможно, истинным лозунгом свободы должны быть не цветастые фразы о Свободе и Равенстве, а что-то более эксцентричное. Есть строфа из поэмы Роберта Бернса, которая отражает это точнее.

Однако на следующий день именно почти принятые планы Радамакэра постигла участь той самой мыши.

Специальный следователь появился в дверях у Юрия ранним утром. Как ни странно, в сопровождении гражданки капитана Джастис.

Приглашая их зайти, Юрий пытался не смотреть на капитана. Синяки Шарон почти зажили, и она выглядела….

Лучше, чем когда-либо. Юрий осознавал, что вчерашняя подначка гражданина сержанта Пирса свела на нет его последние попытки держать свои чувства под замком. Говоря грубым языком морпеха, Юрий Радамакэр всерьёз втюрился в Шарон Джастис, и это всё, что можно было сказать по данному поводу.

Разумеется, проблема, что же со всем этим делать, оставалась во всей своей упрямой неподатливости. Это он твёрдо и сказал сам себе, заставляя себя сконцентрироваться на непрошеном появлении специального следователя.

— Достаточно ли зажили ваши раны, чтобы вы могли приступить к исполнению своих обязанностей? — потребовал ответа Каша. Тон голоса подразумевал недосказанное: «или вы будете настойчиво симулировать, упиваясь леностью и обидой?»

Юрий сжал зубы. Закон непреднамеренных последствий или нет, но он просто не переваривал этого юного фанатика.

— Да, гражданин специальный следователь. Я готов выполнять свои обязанности. Мои вещи перешлют…

— Нет, не ваши старые обязанности. У меня есть для вас новое назначение.

Специальный следователь кивнул в сторону Шарон.

— В свете её реабилитации и ваших собственных рекомендаций, я назначил гражданку капитана Джастис, — простите, уже народного комиссара Джастис; это только временное повышение, но оно в пределах моих полномочий — на данный момент исполнять обязанности комиссара при гражданке адмирале Чин. Гражданин коммандер Говард Вилкинс будет замещать вас как комиссар у гражданина коммодора Огилви.

Юрий озадаченно нахмурился.

— Но…

— Мне нужно, чтобы вы оставались на борту этого супердредноута. «Гектор Ван Драген» будет оставаться на орбите Ла Мартина, в то время как «Джозеф Тилден» будет сопровождать оперативное соединение в предстоящей операции. — Каша яростно сверкнул глазами. — Я не могу допустить, чтобы продолжающееся расследование далее влияло на остальные дела Государственной важности. Были отмечены три новых случая рейдерства со стороны Мантикоры — и даже случай простого пиратства — значит, это оперативное соединение должно вернуться к активным действиям. Нет веских причин, чтобы оба СД оставались незадействованными, пока оперативное соединение адмирала Чин возобновляет свою деятельность, так что я придал ему «Тилден».

Радамакэр пришёл в замешательство.

— Но… гражданин специальный следователь… э, не обижайтесь, но вы не флотский… супердредноут не очень подходит для противодействия рейдам. Не говоря уже о… э…

Каша слегка улыбнулся.

— Не говоря уже о том, что капитаны СД взвоют в протесте? Действительно взвоют. Вернее, действительно взвыли. Я осадил их вчера вечером.

Юрий был невольно очарован улыбкой, которая осталась на лице Каша. Это был первый раз, когда он видел специального следователя улыбающимся.

Как и следовало ожидать, это была легкая улыбка. Но Юрий, как ни старался, не мог отрицать, что она сделала лицо Каша ещё более юным, чем обычно. В этот момент его даже можно было назвать привлекательным.

— Что до остального, — продолжил Каша, — то если я и не эксперт по флотским вопросам, то гражданка адмирал Чин — эксперт. А она заверила меня, что сможет подыскать подходящую задачу для «Тилдена». Учитывая её опыт и послужной список, — а также тот факт, что моё расследование не выявило ни единой причины сомневаться в её лояльности, — я приказал гражданину капитану Вези перейти с «Тилденом» под её командование.

Юрий попробовал представить, как громко должен был взвыть Вези от этой новости. Да, Вези был не так упрям и нетерпим, как гражданка капитан Галланти, командир «Гектора Ван Драгена». Но, как и все командиры кораблей ГБ, Вези был выбран не за дружелюбное отношение к регулярному флоту.

Каша перестал улыбаться, и обычное холодное выражение вернулось на его лицо.

— Гражданка капитан Галланти, естественно, включит их с Вези протесты по поводу моего решения в свой рапорт Новому Парижу. На самом деле, я разрешил отправить курьера сегодня, чтобы замечания Вези были включены до того, как он покинет орбиту. Но до тех пор, пока и если мое решение не будет отменено штабом ГБ, оно остается в силе. И, разумеется, я, во что бы то ни стало, добьюсь, чтобы оно выполнялось. К счастью, капитан Вези не настаивал на своём.

«Ага, шуткам тут не место. Кто будет „настаивать на своём“ перед тем, кто уже продемонстрировал, что лично в течение нескольких часов пустит пулю в голову шестерым, если думает, что это его обязанность? Мышь может попытаться подвесить колокольчик коту только в том случае, если считает, что сможет убежать от него. Но она, уж точно, не будет обсуждать с ним свои планы заранее».

Юрий уставился на Каша, гадая, не думает ли специальный следователь о том же. Его мысли…

Возможно. Каша не был опытным флотским офицером. Но Радамакэр был вполне уверен, что юноша изучил флотские вопросы так же тщательно и непреклонно, как он делал всё остальное. Если так, то он прекрасно понимал, что единственный супердредноут, приданный такой большой флотилии, как у адмирала Чин, будет в проигрыше в случае… хм, «внутренних разногласий». Особенно при том, — боже мой, он что, Макиавелли? — что Каша позаботился, чтобы подразделения внутренней безопасности обеих супердредноутов состояли из морской пехоты и тех солдат ГБ, кто был с морпехами в хороших отношениях.

Пока…

Господи Иисусе. Он настоящий Макиавелли. Теперь понятно, что, переведя всех худших с супердредноутов на корабли оперативного соединения, он разделил их и рассеял по более чем трём дюжинам разных кораблей. Они не имеют возможности связаться друг с другом и… окружены нижними чинами флота и морской пехоты, готовыми с удовольствием превратить их в отбивную — или расстрелять — если Чин или Каша отдадут приказ.