— Я хочу домой, Кевин, — голос Каша звучал очень слабо. — Где бы это ни было. Это не здесь. Никто здесь…

Он остановился, недоговорив, покачал головой и продолжил более решительно.

— Я лучше вернусь с тобой в Новый Париж и приму другое назначение. От текущего я устал.

Ушер ещё несколько секунд рассматривал его понимающим взглядом.

— Трудновато тебе пришлось, а? Я догадывался об этом, судя по тому, что доходило до нас. Что ж, ладно. Назови того, кто тебя заменит.

Каша не колебался. Просто повернул голову и ткнул пальцем в Юрия.

— Вот он. Он…

Ушер впервые обратил внимание на Радамакэра.

— Юрий! — взревел он. — Сколько лет!

В следующее мгновение Юрий обнаружил себя в тех же самых медвежьих объятиях.

Он также забыл, насколько силён был Ушер. Вдохнуть было невозможно. Но Юрий наконец-то простил Каша избиение Шарон. Ему не хотелось даже думать, каково пришлось фанатику, принимая удары этих здоровенных ручищ.

Ушер уронил Юрия обратно на ноги, и, оставив руку у него на плече, решительно помотал головой.

— Ни в коем случае. Для него, если захочет, у нас есть другая работа. В большинстве секторов мы назначаем губернаторами наших людей, но обстановка в секторе Ла Мартин настолько устойчива, что мы решили оставить Юрия командовать парадом как есть.

Делегация Ла Мартина в полном составе выглядела поражённой.

— Как вы узнали?.. — спросила Чин.

Ушер рассмеялся.

— Ради всего святого, адмирал, слухи же доходят в оба конца. Должно быть, штук тридцать торговых судов, проходя через Хевен, рассказали одну и ту же историю. «Комиссар Радамакэр уверенно поддерживает порядок в Ла Мартине, и даже для бизнеса обстановка хороша». Вот почему мы так надолго оставили вас на произвол судьбы. Простите, но у нас было слишком много прочих проблем, чтобы заниматься той, которой не существует. Кроме того…

Вторая ручища хлопнула по плечу Каша.

— Я знал, что мой лучший парнишка, Виктор, находится здесь и готов помочь. Это позволяло мне каждую ночь проспать лишний час.

И продолжил, обращаясь к Виктору:

— Назови кого-нибудь другого.

Виктор указал на Шарон.

— Тогда её. Капитан Шарон Джастис.

Шарон стояла, как громом поражённая. И Радамакэр тоже. Надо сказать, у каждого из членов делегации Ла Мартина на лице было напряжённое выражение.

Ушер нахмурился.

— В чём дело?

Каша оглянулся и слегка покраснел.

— О. Ну, да. Дурные ассоциации, я полагаю. Я однажды уже требовал от этих людей назвать замену себе и… ну, это обернулось некоторыми, э-э, неприятностями.

Ушер расплылся в улыбке.

— Пропустил вас всех через мясорубку, верно? Ха! — Его рука поднялась и опустилась, снова хлопнув Каша по плечу. — Настоящий уникум, правда? Я же говорю, мой лучший парнишка.

Улыбка сфокусировалась на Шарон.

— Не волнуйтесь, я раздаю только леденцы. Сектор Ла Мартин прямо сейчас — главное сокровище Хевена, и не думайте иначе.

Потом он вернулся к Юрию:

— А ты, что ты скажешь? Тебе, Юрий, придется расстаться с «комиссарством». Во всяком случае, по названию. Сможешь выдержать титул «губернатор»?

Юрий безмолвно кивнул. Улыбка Ушера немедленно двинулась дальше. Он, похоже, был полон решимости покончить со всеми делами немедленно. Юрий забыл и то, каким энергичным был Кевин Ушер.

— Так, ладно. Адмирал Чин, вы освобождаетесь от командования здесь, вам приказано отправляться в столицу за новым назначением. Адмирала с вашими талантом и опытом нелепо оставлять командовать провинциальным оперативным соединением. Том — адмирал Тейсман — нет, он теперь военный министр — сказал мне, что вас ждет производство в вице-адмиралы и командование флотом. Коммодор Огилви, вы производитесь в контр-адмиралы и займёте место адмирала Чин. Однако не устраивайтесь слишком уж основательно. Я не думаю, что вы долго пробудете здесь. Гонять пиратов мы можем найти и кого-нибудь другого. Нам надо подавить несколько мятежей — и кто знает, как долго продлится перемирие с манти?

Даже кто-то вроде Ушера не мог быть совершенно безразличен к понятиям вроде «формальностей» и «надлежащего порядка подчинения». Однако его улыбка, казалось, становилась только шире, как будто он испытывал удовольствие, делая всё по-своему.

— Официально это, естественно, должна вам сказать адмирал Остелл, а не я. Мидж Остелл — она сказала, что знает вас, коммодор. Она прибывает следующим ботом, который… а, вижу он уже прибыл.

И верно, над переходным туннелем снова вспыхнул зелёный сигнал герметичного соединения, и в отсек из нулевой гравитации переходного туннеля влетела женщина. Ввалилась, лучше будет сказать, практически отпихнув при этом в сторону адмирала Остелл.

На этой женщине не было формы; она была невысокой, смуглокожей и с пышными формами; лицо её было полно недовольства.

— Глупые крючкотворы, — расслышал Юрий её бормотание. — Заставлять меня ждать следующий бот!

Затем последовало громкое:

— Где Виктор?

Однако ответа ждать она не стала, поскольку её взгляд уже выхватил человека, которого она искала.

— Виктор!

— Джинни!

Мгновением позже они обнялись, как давно разлучённые брат и сестра. Или… кто-то ещё. Близкие люди, как бы там оно ни было.

— Моя жена, — с гордостью объявил Ушер. — Вирджиния, но мы все зовём её Джинни. Они с Виктором добрые друзья.

Юрий вспомнил ключевые слова и пароли. «Джинни». «Язык». «Гостиничнаякровать». «Стряхнулахвост». (Правда, «джинрамми» не выглядел подходящим под общий шаблон.)

Так получилось, что майор Гражданка стояла прямо позади него. Диана наклонилась ближе и прошептала ему на ухо:

— Ты совсем не хочешь этого знать, Юрий. Я имею в виду, ты совсем совсем-совсем-совсем не хочешь этого знать.

Он решительно кивнул.

Каша и жена Ушера, наконец, разорвали объятия. Джинни отодвинулась на длину руки и оглядела Виктора.

— Дерьмово выглядишь, — заявила она. — В чём дело?

Каша, казалось, едва сдерживал слёзы. От фанатика не осталось и следа. Только юноша, побитый жизнью.

— Я устал, Джинни, вот и всё. Здесь мне было… по-настоящему трудно. У меня не было друзей, и — Боже, как мне тебя не хватало — и… я просто хочу уехать.

Юрий Радамакэр пережил десять лет под подозрительным взглядом Комитета Общественного Спасения. Это была настоящая одиссея, но она закончилась. Он выдержал все шторма, избежал всех рифов и, в конце концов, даже умудрился благополучно пристать к берегу.

Этот опыт, естественно, сформировал в нём убеждение, что во вселенной мало где можно найти справедливость. Но то, что произошло дальше, раз и навсегда укрепило его в этом убеждении.

Даже Оскар Сен-Жюст был неспособен на такое совершеннейше, чрезвычайнейше, безумнейше несправедливое обвинение.

— Так вот оно что! — голос Джинни Ушер зазвенел от ярости, а её пылающий взгляд прошёлся по делегации Ла Мартина.

— Виктор Каша — самый милый парень на свете! А вы… — Она практически шипела, как кошка. — Вы, грязные, мерзкие ублюдки! Вы были грубы с ним!