Два года назад он впервые сделал Алене предложение, но ответ так и не получил. Вначале она говорила, что надо закончить институт. Когда она его закончила, Андрей почти при каждой их встрече делал предложение, но так ничего и не добился.

Его скорбные мысли прервал голос Вероники.

- Как красиво, правда? Знаешь, а мне эта красота Нарнию напоминает, мою любимую сказку.

- Что это за сказка?

- Ты не читал Льюиса? У него есть целая серия сказок - «Хроники Нарнии» называется, мне эту книгу мой дядя отец Кирилл подарил. Так я ее три раза читала. Там тоже такая же зима была, и фонарь там был такой, как этот.

Она подошла к одному из фонарей и провела рукой в пушистой шерстяной варежке по чугунному столбу. Потом сняла варежки и, зачерпнув немного снега руками, в задумчивости смотрела, как он тает на теплых пальцах. Андрей заметил, что варежки у нее на веревочках, как у маленького ребенка, его это рассмешило. И вообще она казалась ему ребенком, за которым нужно смотреть и ухаживать.

«Какая она смешная, - подумал Андрей, - варежки на веревках, пальто, как из детства, с капюшоном и меховой оторочкой, пуховый платок, и сказки она читает».

Глядя на нее, он забыл, что минуту назад думал о монашестве и об Алене.

С этого момента все изменилось, они стали встречаться. Андрей воспринимал ее как маленькую девочку, о которой надо заботиться. Когда-то в детстве он мечтал иметь младшую сестричку, которую будет за руку водить из детского сада. А сестричка будет прыгать и смеяться, и варежки у нее будут на веревочках, чтобы не терялись.

Тогда, в детстве, в родной станице у него был друг Мишка, а у Мишки младшая сестренка Нинка. Мать у

Мишки и Нинки работала сутками в местной больнице, и им приходилось забирать девочку из садика. Зимой они сажали ее на санки и везли к речке кататься на горках, а Нинка хохотала и падала прямо в снег. Мишка злился и усаживал сестру на санки, но, проехав несколько метров, она опять со смехом валилась в сугроб. Андрей представлял, что Нинка - его сестра. Ему так хотелось, чтобы эта девочка с пухлыми румяными младенческими щечками и шаловливыми глазами была его сестрой. Андрей не понимал, почему Мишка злится, почему не хочет играть с ней и водить ее в сад.

Однажды они с Мишкой катались на кругом склоне их речки. Склон заканчивался обрывчиком, под которым стояла большая илистая лужа. Зимы на Ставрополье мягкие, и лужа эта почти никогда не замерзала. Чтобы не улететь с обрыва в лужу, надо было вовремя затормозить, а так как друзья очень увлеклись, в один прекрасный момент они со всего размаху шмякнулись в жидкую грязь, испачкав свои школьные драповые пальто. Нинка, наблюдавшая за всем этим с вершины склона, хохотала до слез. Испорченные пальто вычистить своими силами было совершенно невозможно, и Мишке дома грозила капитальная порка. Когда Мишкина мать уже взялась за ремень, Нинка неожиданно взяла вину на себя, сказав, что это она падала со склона, а брат, спасая ее, не удержался и рухнул в «муляку». Порка миновала, а Мишка с того времени сестру очень полюбил.

Через пару лет после того случая они уехали из станицы куда-то за Минеральные Воды. Мать Мишки и Нинки вышла замуж. Знойным июльским полднем их всех увез усатый дядя на серой «Волге». Нинка махала Андрею ручкой с заднего сиденья, пока машина не скрылась за поворотом, оставив после себя клубы дорожной пыли. В этой пыли растворилась его мечта о сестре, и это была первая потеря в жизни Андрея - он потерял свою названную сестру. Андрей убежал на речку и долго сидел там, в камышах, смотрел на неподвижную воду, смахивая выступавшие слезы. Он еще не знал, что через два года потеряет самого близкого человека - свою мать.

Теперь он не смотрел на Веронику, и ему казалось, что это та самая Нинка - немного повзрослевшая сестра из его далекой детской мечты. Он и воспринимал Веронику не более как сестру, которой ему всегда так не хватало.

Андрей каждый день мучительно вспоминал свою несостоявшуюся невесту, каждый день надеялся и ждал. Ждал, что она приедет и они поженятся. Но главная мука будет впереди - когда он окончательно поймет, что навсегда потерял свою любимую. И это станет третьей потерей в его жизни. А пока он гулял с Вероникой и вглядывался в силуэты похожих на Алену девушек, надеясь, что это она. Что она вернулась.

Потянулись однообразные дни. Сутки напролет Алена проводила у себя в комнате в полном одиночестве. Часто вспоминала свою историю с Русланом, тогда ничто не предвещало беды, что с ней приключилась.

- Я понимаю, что ты не готова сейчас дать мне ответ, поэтому и не тороплю тебя. К тому же я уезжаю в командировку на две недели, у тебя будет достаточно времени все обдумать. Я тебя не хочу ни к чему принуждать, это очень серьезное решение, которое принимать только тебе самой.

Они молча вышли из ресторана. Зазвучала сигнализация на его машине. Руслан поцеловал Алену в щеку как-то буднично и даже холодно, от этого поцелуя у Алены сжалось сердце, и знакомая тупая, гнетущая боль прошла сквозь душу. Он сел в машину, махнул ей рукой, бросив привычное «пока».

Алена стояла, окаменев, и смотрела, как его серебристая низенькая BMW, словно паря над дорогой, быстро скрылась за поворотом. Неужели она снова должна потерять любимого человека? Она не хочет никого другого, она любит только его!

Однажды она уже теряла. Андрея. Несколько мучительных лет пыталась его забыть, вырвать из своего сердца, растоптать и стереть память о нем. Но воспоминания и любовь возвращались, как возвращается бумеранг, и приносили новые страдания и боль. Она пыталась узнавать о нем у отца Сергия. Андрей жил на родине, в Ставропольском крае, у него рождались дети, больше ничего узнать не удалось. Она забывалась на работе, постоянные поездки несколько отвлекали, но ненадолго. Наступал вечер, потом ночь, и снова приходили воспоминания, а с ними - горе, обида, зло, досада и ненависть.

Однажды, выйдя из больницы, где она лечилась от депрессии, Алена порвала все фотографии Андрея, собрала их в конверт, купила билет на прогулочный теплоход по Москве-реке и развеяла белые клочки над мутными водами реки. Они долго качались на волнах, привлекая внимание любопытных чаек. А пароход уносил ее, как тогда казалось, в новую жизнь - без Андрея. Алена сделала так, потому что боялась этих волн, которые недавно чуть было не затащили ее в свою бездну, теперь этой бездне она попыталась отдать того, кого любила, как дань, как заместительную жертву. Не помогло. Фотографии уничтожены, но образ его остался в глубинах ее сердца, не давая покоя.

С появлением Руслана он пропал, как пропадает пятно под действием отбеливателя, как рассеивается дым от ветра и как уходит туман от солнечного света. Алена поняла, что никого и никогда так не любила, как Руслана. Все чувства к Андрею оказались жалки, смешны и ничтожны. Алена радостно осознала, что впервые за эти годы не чувствует привычной боли, она освободилась от нее, словно приняла анальгетик, боли не было. Она освободилась от этого гнета тогда, в лесу. Это был самый прекрасный и красивый момент их отношений с Русланом.

Это было поздней осенью, вот-вот должен был выпасть снег. Они мчались на его машине куда глаза глядят, далеко, за сто километров от Москвы. Была ночь, очень черная ночь - из тех черных и непроглядных ночей, которые бывают только поздней осенью перед снегом. Густая, почти осязаемая мгла окутывала голые безмолвные леса и узкую ленту шоссе. Мощный голубоватый свет фар словно отвоевывал куски застывшего в ожидании леса.

Внезапно Руслан остановил машину и выключил свет, воцарились полная темнота и глухая тишина. Никогда ничего подобного Алена не испытывала. Тогда он впервые поцеловал ее, поцеловал сильно и страстно, обнял и прошептал: «Родная моя». Алена готова была ему отдаться всем телом, всей душой. Она думала, что все случится прямо там, в тесном салоне его спортивного автомобиля. В тот момент она и полюбила его, до беспамятства и безумства.

Руслан не воспользовался ее желанием. Он так же внезапно включил свет, завел двигатель и, сорвав машину с места, понесся еще быстрее, казалось, что они летят с бешеной скоростью. Алена была счастлива, она ликовала, она никогда не испытывала такой сильной радости. Она не заметила, как машина буквально внесла их в спящую Москву, окутанную толстым слоем желтовато-оранжевого света ночных фонарей.