— Вскроешь и раздашь перед самым вылетом. Будете сопровождать вон те два борта, — он показал рукой на новенькие C-47. Ближе двухсот метров к бортам не подходить. Топлива у вас много?

— На три с половиной часа.

— Ребята надежные?

— Сказали взять лучших, все "ночники".

Еще немного поговорив, легли поспать. В четыре утра нас разбудили, я спросил про своих, мне ответили, что их разбудят чуть позже, а нам приказали ехать на вокзал. В пять утра пришел поезд, из которого вышел Сталин. Я подошел и поприветствовал его. Голованов убедил Сталина воспользоваться хорошей погодой и вылетать немедленно. Все сели по машинам, и мы тронулись обратно в аэропорт.

— Летим в Тегеран, над побережьем. Сбивать любые самолеты, которые попытаются приблизиться. Сам понимаешь, кого везем.

— Все понял, товарищ маршал. Не беспокойтесь.

Машина Голованова притормозила возле коттеджей, где находились мои летчики. Я выскочил из машины и вошел в дом. Ребята были уже одеты.

— Завтракали?

— Так точно.

— К машинам, к запуску.

Пошли к машинам, там я их построил, и раздал карты, и полетные задания.

— Сопровождаем два транспортника в Тегеран. Идем "маятником", быть предельно внимательными. Ближе 200 метров к бортам не подходить. Экономить топливо. Подвесные баки сбрасывать только в случае атаки постороннего самолета. Сбивать любой самолет, пытающийся приблизиться к охраняемым объектам. Задача ясна?

— Так точно.

— По машинам, запуск по моей команде.

Доложился Голованову о готовности. Через пятнадцать минут он дал команду "К запуску". Первый самолет покатился к взлетной полосе, за ним второй, нам команду еще не дают. Закончили прогрев, в этот момент начал взлетать первый борт, нам дали команду на рулежку. "Взлетать сходу, догоняйте борта!" Сходу, так сходу, восьмерка парами пошла на взлет. Полет прошел нормально. Никаких самолетов на маршруте мы не встретили. Но топлива потратили много, уравнять скорости с тихоходными C-47 невозможно. Уже на аэродроме в Тегеране мои узнали, кого сопровождали. Чуть позже нас в воздухе появился В-17 в сопровождении восьмерки "тандерболтов". На нем прилетел Рузвельт. А еще через два часа сел транспортник, похожий на "ланкастер", на котором прилетел Черчилль, его сопровождали "спитфайры". Черчилль сразу заинтересовался нашими машинами: они были темно-синими, а не зелеными. Поэтому после прохождения почетного караула, направился к нам. С ним был маршал Тэддер. Черчилль поздоровался с летчиками, внимательно рассмотрел их снаряжение, и спросил: почему самолеты такой окраски.

— Это ночные истребители По-3Н, конструкции Поликарпова, господин премьер.

Последовали вопросы о вооружении, скорости, когда они у нас появились. Я смотрел больше на Тэддера, чем на Черчилля, да и он старался задавать вопросы не мне, а летчикам. Я представился Тэддеру, он немного удивился, услышав английскую речь, но представился тоже. И уже сам начал задавать вопросы по И-185. В этот момент я и смог задать вопрос о Mk. XIV, сказав, что очень нужен высотный скоростной разведчик.

— Они в секретном листе, генерал.

— Что в нем может быть такого секретного? Я же не прошу поставить "Метеор", а поршневые самолеты летают последние годы. Вот этот вот По-3, на высотах до 6–8 км равных себе не имеет. Но выше у него большие проблемы. Ваш Mk. XIV начинает хорошо работать только с этих высот, ниже он не способен противостоять По-3. Уступает ему и в скорости и в маневре, так какой смысл его секретить. И потом, нам не требуется много машин. Одна эскадрилья.

Стоявшие рядом с Теддером летчики внимательно прислушивались к нашему разговору. Черчилль переключился на нас тоже. Подошли американцы и подключились к разговору. Каждая сторона хвалила собственные машины.

— Все, согласен! Ваши машины в тысячу, нет, в миллион раз лучше! — сказал я. — Сейчас я покажу вам, что может делать вот эта машина. Если хоть один из ваших истребителей сможет повторить такой пилотаж, я проиграл, и Спитфайр Mk. XIV останется на секретном листе.

Смех присутствующих убедил меня, что я на правильном пути. Они действительно считали свои машины непревзойденными ни кем! Я взлетел и выполнил обратный пилотаж. Подрулил к стоянке, вылез из машины.

— Ну? Есть желающие показать такой?

— Вы выиграли, генерал! Наши самолеты так летать не могут. А сколько у вас сбитых? — спросил Черчилль.

— 52 лично и 56 в группе, всего 108, - я достал свою летную книжку. — А всего на счету нашей восьмерки почти четыреста сбитых. У самого молодого 7 сбитых, у остальных от тридцати и больше.

— А что такое "в группе"? — спросил Тэддер.

— В групповом бою часто невозможно определить, кто именно сбил. Поэтому записывается на всю группу, но эти самолеты не учитываются при награждениях летчиков. Только личные.

— Что такое Ме-109?

— BF-109 "Мессершмитт".

— У вас столько сбитых "мессершмиттов"?

— Мы – "Егеря", это наша работа. Охотимся на "Охотников".

— А мы думали, что это выдумки немцев, что у вас есть "егери".

— Ну, так что, по поводу Mk. XIV? Нам требуется 16 машин для разведывательной эскадрильи.

Черчилль с Тэддером переглянулись. Было видно, как Черчилль не хочет это делать, но летчики, которые слышали пари, и уже его проиграли, и отдали проигранные деньги одному из летчиков, который поставил на меня, зашумели, что спор есть спор. Черчилль кивнул под одобрительные выкрики пилотов. А я, вечером, получил втык от Верховного за устроенный балаган. Пришлось и извиняться, и объяснять ему, что мы получаем совершенно новый "спитфайр" с двигателем 2200 лошадиных сил водяного охлаждения. Ради этого и старался. После этого на меня насел Берия:

— А ты откуда язык знаешь?

— Учил. И немецкий знаю, но хуже.

— Что еще англичане сказали?

— Да ничего такого, они больше спрашивали.

— Ты знаешь, кто такой Тэддер?

— Он представился: он – командующий РАФ. Только он что-то не в себе был. И взгляд какой-то отсутствующий, поначалу.

— У него жена погибла несколько дней назад. Должны были вместе прилететь.

— Тогда понятно.

— Слушай, генерал. Познакомься с ним поближе!

— Ну, хорошо, только где?

— Завтра, на переговорах. Иосиф Виссарионович! Разрешите я его задействую?

— Только без цирка, товарищ Титов! Ты ж, как-никак, Представитель Ставки и генерал, а ведешь себя, как мальчишка! — недовольно пробурчал Сталин.

Ночью не спалось: орали цикады, потом возник какой-то шум, я вышел на террасу второго этажа здания Посольства, покурить. Выигравший пари американец сунул мне пачку моих любимых сигарет "Кэмел", правда, без фильтра. Стою, облокотившись на парапет, смотрю, что происходит в одном из крыльев дома. Сзади чиркнула спичка, я повернул голову: Сталин прикуривает трубку, сзади кто-то из охраны.

— Что, не спится, товарищ Титов?

— Цикады орут, как…

— На юге всегда так. Вы сами откуда?

— Не помню, товарищ Сталин.

— Ах, да, извините. Президент Рузвельт переехал к нам в Посольство. Появились данные, что готовится покушение на лидеров союзников. Так что, проводить переговоры будем здесь. Главное для нас – это второй фронт.

— А он нам нужен? Он нужен был в 41-м, и в начале 42-го. Нужно расширение поставок, заводы, вакуумные печи, дюралюминий, связь, автомобили.

— Но открытие фронта оттянет на себя немецкие дивизии.

— Мне кажется, что ничего этого не произойдет. Как воевали сами, так и будем воевать. Эти ребята – мастера загребать жар чужими руками.

— А может быть, вы и правы, товарищ Титов. Цель Черчилля понятна: не пустить нас на Балканы, но мы уже фактически там! Как только сломали хребет люфтваффе, так и двинулись, хорошо двинулись. Вот только ломали долго.

— Да, товарищ Сталин, столько крови…