– Мы можем найти добровольца, чтобы он подошел и постучал молотком по этой штуке, – сказал генерал, стоявший среди них.
– Нам следовало бы подумать о несколько ином способе коммуникации, – презрительно фыркнул один из ученых. – Радиотрансляция, изменения частоты, ультрафиолетовые и инфракрасные…
– Тридцатимиллиметровое корабельное оружие позволит им узнать, что мы здесь, – сказал адмирал.
Роб Хейвард не лез в эту беседу. Он находился в затруднительном положении. Как руководитель Военно–воздушной разведки Восточного побережья, он не часто посещал Нью–Йорк и намеревался воспользоваться этим случаем. Его записывающая команда уже заняла исходные позиции. Старшие военные чины должны были обеспечить открытое движение. Он мог только наблюдать, пока события не войдут в сферу его юрисдикции.
Громкоговоритель, расположенный на коммуникационном трейлере, ожил, и зазвучал голос одного из операторов:
– Мы приняли коротковолновую трансляцию от объекта. И звуки…
Его голос потонул в металлическом грохоте, исходящем от предмета. Последовал грохот взрыва, когда металлическая плита отделилась от стенки и упала на землю. Солдаты с оружием наготове согнулись в напряженном ожидании, пальцы замерли на курках.
– Не открывать огонь! – зазвучал повелительный голос. – Пока не последует приказ стрелять, не открывать огонь!
Человек, который сказал это, генерал Беллтайн, вышел вперед и повернулся лицом к солдатам. Старомодная трость постукивала по его бедру, пока он говорил. Их пальцы расслабились. Только когда он полностью удостоверился, что его команда понята, он подвернулся и стал смотреть вместе со всеми в тишине на открывшееся отверстие.
Больше ничего не случилось. По истечении минуты, генерал подозвал одного из своих адъютантов и дал команду. Человек поспешил к поджидающим офицерам, внимательно вглядываясь в их лица. Они нетерпеливо смотрели на него. Он подошел к Роберту Хейварду и отдал честь.
– Генерал хочет вас видеть, полковник.
Роб тоже отдал честь и последовал за ним.
– Указание из Пентагона, – сказал Беллтайн. – Если эта штука не выскажет признаков агрессии, которая должна быть сразу же подавлена, я приведу в действие план «Л–67». Это вы и ваша команда, правильно?
– Да, генерал. «Л–67» – один из абстрактных планов, выдуманных для подобных случаев.
– Не говорите мне, будто вы предполагали, что подобное может случиться.
– Мы не предполагали, что что–нибудь случиться, сэр. Просто мы имеем некоторое количество планов для различных экстремальных ситуаций. Могу я продолжать?
– Ваша команда на месте?
– Да, сэр.
– Тогда вперед! Удачи вам!
Роб коротко проговорил что–то в радиопередатчик, повернулся к двойной линии солдат и машин. «Л–67». Один из призрачных планов, над которыми все смеялись. Что, если приземлится летающая тарелка? Ха–ха. Ни один из них не смеется сейчас. Наверняка даже не улыбается.
Он откинул клапан палатки и вошел внутрь. Сержант уже держал портупею Роба с притороченным снаряжением.
Сержант Грут был шести футов и шести дюймов ростом. Большой, черный, он представлял собой того, кем выглядел. Он оставил Южную Африку, когда ему было меньше двадцати лет. Полиция там до сих пор разыскивает его. Попав в Америку, он немедленно записался в армию Соединенных Штатов. Его послужной список мог ошеломить любого, как и его репутация эксперта по рукопашному бою. Он работал с Робом в течение более чем шести лет, и их отношения были почти дружескими.
– Что мы знаем об этой штуке? – спросил Грут.
– Абсолютно ничего. Там есть открытая дверь. Мы пойдем вслепую. Ты готов, Шетли?
Капрал Шетли кивнул, застегивая ремни тяжелого коммуникационного ранца, расположенного за его плечами… Он был долговязым и худым, с резко выдающимся адамовым яблоком. Он выглядел, и голос его звучал, как будто он пародировал, правда неудачно, контрабандиста из гор Теннесси. Он был специалистом в области радиоэлектроники, способным починить голыми руками любой прибор, созданный человеческим умом. Расположив на коленях катушку, он отмотал немного кабеля.
– Запись начата, – произнес он, включая телевизионную камеру с дополнительными адаптерами.
– Тогда пошли, – Роб плотно затянул ремни шлема и включил фонарь, прикрепленный к нему.
Они вышли друг за другом, точно так же, как практиковались сотни раз.
Отделение прикрытия ожидало их. Они заняли позиции в тылу без какого–либо приказа. По мере их продвижения солдат за солдатом оставались охранять тонкий коммуникационный кабель, который тянулся назад, к аппаратуре записи в палатке. Конечно, шла трансляция и по радио, но сигнал будет отрезан сразу же, как только они окажутся внутри металлического корпуса.
Кордон войск открыл проход, когда они приблизились, затем замкнулся за их спинами. Роб шел первым, остановившись только когда был на расстоянии протянутой руки от корпуса.
– Вход прямо передо мной, – сказал он. Микрофон подхватил его слова и передал на запись. – Отверстие прямоугольной формы, восьми футов высотой. Металлическая стенка по крайней мере в фут толщиной… Такой же металлический пол. Голубой цвет без указателей и надписей. Коридор поворачивает. Больше нет ничего видимого.
Он двинулся, перепрыгнул низкий порог и со стуком приземлился внутри. После этого, немедля, продолжал двигаться, пока не достиг поворота коридора. Там он остановился и подождал, пока подойдут остальные.
– Коммуникация? – спросил он.
– Все функционирует, полковник. Получится прекрасный домашний фильм.
– Будьте рядом. Если понадобится поддержка, я хочу получить ее быстро.
Хрюканье, не поддающееся расшифровке, было единственным ответом, но он знал, что Грут имеет в виду. Конечно же, он мог получить любую помощь, как только она ему понадобится.
– Продолжаем двигаться по коридору.
Он снова возглавил процессию. Один медленный шаг, затем внезапная остановка, когда Шетли заговорил:
– Прием и трансляция потеряны. Коммуникация осуществляется только по проводам.
– Впереди двери. Я останавливаюсь у ближайшей. Ручка отсутствует. В центре – диск оранжевого цвета. Я собираюсь коснуться диска…
Роб медленно протянул руку, зная, что массивный сержант Грут стоит за его спиной. Он так и не коснулся двери. Когда его пальцы были всего лишь в шести дюймах, сработал механизм. Раздался резкий щелкающий звук, и дверь провалилась в порог.
Когда они заглянули внутрь, Роб не смог подавить внезапный вздох. За его спиной Шетли что–то промычал и выругался сквозь зубы. Только Грут сохранил спокойствие, но ствол его автоматического пистолета сорок пятого калибра совершал медленные искательные движения, пока Роб не отодвинул его.
– Нам не понадобится оружие, – сказал он хрипло, затем прочистил горло. – Для записи. Дверь сейчас открыта, и мы рассматриваем то, что определенно представляет собой рубку этого летательного аппарата. Здесь есть много инструментов различного вида плюс экраны обзора, которые воспроизводят четкие картинки окружающего. Пилоты, если это они, оба определенно мертвы. Один из них на полу, за креслом. Другой сидит, но наклонен в сторону. Оба имеют многочисленные повреждения. Один, который лежит на полу, окружен лужей крови, возможно, так как разлитая по полу жидкость… зеленая. Эти существа – не люди в нашем понимании. Я подхожу ближе.
Роб медленно вошел в комнату. Его команда держалась на шаг позади. Пистолет Грута следил из стороны в сторону, на случай непредвиденной атаки. Атаки не последовало. Только двое у контрольного пульта… Роб двинулся ближе, затем махнул Шетли, который слегка отстал.
– Камеру ближе, капрал.
– Я сейчас одену телескопические линзы, полковник. Я предпочел бы не приближаться слишком…
– Я хочу, чтобы камера была прямо за мной.
– Только держите голову в стороне, если хотите получить приличные кадры.
– Еще бы я не хотел! Стой здесь. Держи этот вид. Субъект по внешнему виду около семи футов в длину. На нем надета какая–то упряжь с инструментами, прикрепленными к ней. Другая одежда отсутствует. Он покрыт по всей поверхности тела спутанным темным мехом, поэтому анатомические детали рассмотреть не представляется возможным. На его теле некоторое количество порезов и ушибов. Кожа на нем… Руки темные, с шестью, нет, с семью пальцами. Ногти отсутствуют, но можно рассмотреть маленькие когти на концах у каждого пальца. Голова имеет два глаза. Видимые уши отсутствуют. Щели для носа прикрыты кожаным клапаном. Рот открыт. Губы как… у акулы. Зубы острые и зазубренные, расположены в два ряда. В общем, совершенно, ну… безобразный вид. Это единственное определение, подходящее для него. Я не хотел бы встретиться с таким темной ночью.