В основе оккультизма лежат «принципы» и «законы» первобытной магии. «Оккультисты лишь систематизировали древнейшие магические представления, основанные на ложном принципе: подобное вызывает подобное (симпатическая магия), часть замещает целое (контагиозная магия)» (73, 137). Изучение истории магии, ее древнейших, первобытных форм проливает свет на происхождение и сущность многих оккультных наук (см.: 16; 47; 73). (Подробнее об оккультизме мы поговорим позже)

С возникновением сложных высокоразвитых монотеистических религиозных систем типа христианства, иудаизма, ислама, буддизма магические ритуалы стали их неотъемлемым элементом. Причем «самая важная для массы верующих, самая притягательная сторона... религии... как раз и заключается в магическом значении ее обрядов» (61, 8). О том, как вошла магия в состав одной из «высших» религий — в христианство — стоит рассказать подробнее.

Как подчеркивал Ф. Энгельс, «раз возникнув, религия всегда сохраняет известный запас представлений, унаследованный от прежних времен» (1, 21, 315). Это относится и к христианской обрядности, которая включала в себя элементы обрядов и ритуалов других религий, предшествовавших христианству или же существовавших в ту же эпоху.

Конечно, при этом христианский культ ни в коей мере нельзя сводить только к заимствованиям из других религий. Как показал Ф. Энгельс в своих работах по раннему христианству, христианство — это религия, принципиально (по всей социальной сути, а значит, и содержанию символов) отличная от своих предшественников — языческих религий Древнего мира. Оно возникло как религиозный продукт социально-экономических, идеологических и политических отношений определенной исторической эпохи. «Христианству предшествовал полный крах античных «мировых порядков»... христианство было простым выражением этого краха» (1, 7, 211). Социальной сутью первоначального христианства и являлось то, что оно возникло как движение угнетенных. Христианство «выступало сначала как религия рабов и вольноотпущенников, бедняков и бесправных, покоренных или рассеянных Римом народов» (1, 22, 467), проповедовало «грядущее избавление от рабства и нищеты» и «искало этого избавления в посмертной потусторонней жизни на небе» (1, 22, 467).

В соответствии с основными принципами своего вероучения христианство переработало материал, заимствованный из других религий. Переработало и придало новый символический смысл и значение. Так, пишет Ф. Энгельс, всем древним религиям были присущи представления, согласно которым богов, оскорбленных людьми, можно было умилостивить жертвоприношениями. В христианстве же эти представления приобрели форму веры в то, что «одна великая добровольная жертва, принесенная посредником, искупила раз и навсегда грехи всех времен и всех людей» (1, 22, 477). Аналогичным образом новое звучание было придано и заимствованным христианством из языческих религий элементам обрядовой символики: они стали связываться с персоной новозаветного Иисуса Христа, божества, воплотившегося в образ земного страдальца и своей смертью искупившего все грехи человечества.

Выявление социальной сущности христианских обрядов и таинств на основе исследования социальной направленности их символического содержания, исследование того оригинального, что внесло своим появлением христианство в историю религии — важная задача марксистского религиоведения. Не менее важной, однако, остается и задача анализа тех элементов христианской обрядности, которые заимствованы из других религий, задача изучения их эволюции на различных этапах развития общества. Эта задача тем более актуальна, что в теологической литературе господствует идея о богодухновенной природе происхождения христианских обрядов и ритуалов. В католических богословских работах, например, утверждается, что христианские обряды и ритуалы были «божественно установлены Иисусом Христом» (см.: 81,12; 85, 84—85). Аналогично и православные богословы заявляют о «божественном» установлении христианских ритуалов и обрядов (см.: 33, 320; 57, 5; 58, 10). Тем же, кто не согласен с этой точкой зрения, тем, кто сомневается в богодухновенной природе христианских обрядов, церковь со времен Лионского собора угрожает анафемой.

Однако с историей трудно спорить. А она убедительно опровергает идею «божественного» установления христианской обрядности. Христианский культ имеет явную историческую связь с основанными на вере в магию языческими представлениями и ритуалами древних и первобытных народов.

Христианский культ представляет собой совокупность иллюзорно-практических действий (обряды, ритуалы, таинства, богослужения, посты, молитвы и т. д.), с помощью которых верующие надеются достичь контакта со сверхъестественными силами, и используемых при этом материальных предметов — храмов, священных реликвий, утвари, одеяний и т. д. Наиболее очевидную связь с древнейшими верованиями и культами имеют христианские таинства.

«Таинства,— говорит архиепископ Макарий,— суть священнодействия, которые под видимым образом действительно сообщают верующим невидимую благодать божию,— суть орудия, которые необходимо действуют благодатию па приступающих к оным» (33, 315). К христианским таинствам относятся следующие виды священнодействий: причащение, крещение, миропомазание, елеосвящение, покаяние (исповедь), брак и священство.

Л. Н. Толстой, в своих работах глубоко вскрывший ханжество и лицемерие русской православной церкви, большое внимание уделял изучению истории христианских таинств. Он хорошо знал обряды нехристианских народов, внимательно проштудировал богословскую литературу по этому вопросу. В результате он пришел к следующему выводу: «Все эти обряды (христианские таинства.— А. Г.) не что иное, как различные приемы колдовства, приспособленные ко всем возможным случаям жизни. Для того, чтобы ребенок, если умрет, вошел в рай, нужно успеть помазать его маслом и выкупать с произнесением известных слов; для того, чтобы родительница перестала быть нечистою, нужно произнести известные заклинания; чтобы был успех в деле или спокойное житье в новом доме, для того, чтобы хорошо родился хлеб, прекратилась засуха, для того, чтобы путешествие было благополучным, для того, чтобы излечиться от болезни, для того, чтобы облегчилось положение умершего на том свете, для всего этого и тысячи других обстоятельств есть известные заклинания, которые в известном месте за известные приношения произносятся священником» (62, 247).

Действительно, христианские таинства мало чем отличаются по своей форме от первобытных магических церемоний. Конечно, смысл и значение, которое вкладывал в свои обряды первобытный колдун и которое придает своим действиям христианский священник,— различны. Но материал, из которого складывалась в первобытные времена и складывается сегодня церемония магического ритуала и христианского таинства, техника их исполнения, по существу, одинаковы. Религия немыслима без примитивных магических действий, и они проглядывают из-под самого утонченного богословского покрова.

В основе всех христианских таинств лежит вера в божественную благодать. Благодать, по определению христианских теологов, это «особенная сила, или особенное действие божие, сообщаемая нам ради заслуг нашего искупителя и совершающая наше освящение, т.е. с одной стороны, очищающая нас от грехов, обновляющая и оправдывающая перед богом, а с другой — утверждающая и возвращающая нас к добродетели для жизни вечной» (33, 250).

Это представление о благодати как силе, сообщающей человеку особые чудодейственные божественные свойства, восходит к первобытным временам. Первобытные люди верили в существование какой-то таинственной силы, исходящей от духов, богов, людей, животных и даже неодушевленных предметов, которая может быть усвоена человеком при помощи определенных обрядовых действий. У меланезийцев эта сила называлась «мана», у индейских племен ирокезов и алгонкинов — «оренда» и «маниту». Считалось, что в наибольшей степени этой силой обладают колдуны и вожди племен. Чтобы воспринять ее, надо было совершить специальные магические церемонии.