Опять раздались звуки арфы.

— Но я не раз говорил все это и раньше. Какой же смысл в сегодняшнем собрании? Каков будет наш ответ? Умоляю вас, одумайтесь! Йеввл никогда не скрывала, что она — сторонница чужеземцев. А вот что она действительно от нас скрывает — это о чем просила ее та чужачка, преследуя свои эгоистические цели? В Доме Бэннер нам всегда говорили, что наша жизнь не должна зависеть от их подачек. И это верно. Но не для того ли это говорилось, чтобы усыпить нашу бдительность? Наконец Йеввл объявила, что именно мы должны сделать, чтобы выжить. Говорю вам: если мы пойдем на это, то станем беспомощны, попадем в зависимость от их произвола. И что это могут быть за требования? Кто знает? Йеввл сама признается, что не может понять чужаков!

…Возможно, — в голосе его зазвучал сарказм, — она искренна в своих намерениях, в том, что думает и говорит. Возможно. Но как она может решать за нас? А если возникнет взаимное недоверие, то какие ужасные последствия ждут нас! Пусть уж лучше ледник накроет всю нашу землю, и мы покоримся неизбежному. По крайней мере, останемся свободными.

…Скажите «нет» этой колдунье. Прогоните ее отсюда! — Арфа издала прощальный звук.

Скогда вскочил на скамью, расправил крылья.

— Ты, слизняк, как ты смеешь так говорить о моей матери! — зарычал он.

Он собрался было наброситься на Мудреца^ но двое друзей с трудом оттащили его и успокоили. Эрранда с торжеством посмотрел на Йеввл:

— Этот поступок заслуживает того, чтобы я сложил сатиру!

Бэннер, что мне делать? Я не так красноречива, как он. Если он сложит сатиру на меня, то меня лишат права голоса до конца моих дней!

Ну ничего, держись, Йеввл, не впадай в панику! Я уже давно, много лет назад предвидела, что тебя поджидает такая опасность. Я не говорила с тобой об этом, потому что тема очень неприятная,больше для тебя, чем для меня. Но я приготовилась к этому…

Вайон зашевелился на своем помосте.

— Нехорошую вещь ты задумал, Эрранда, — сказал он. — Это слишком жестокое наказание для молодого, уставшего с дороги юнца. Такой поступок может вызвать нарекание как тебе, так и всему Колледжу. Лучше позволь ему извиниться перед тобой.

— Хорошо, только пусть его мать и ее команда откажутся от своей безумной затеи, — ответил Эрранда.

Бэннер что‑то быстро и взволнованно шептала. Сознание того, что сестра думает так же, как она, Йеввл, успокоило ее. Выступив вперед, Йеввл сказала:

— Нет. Пора покончить с бессмысленной говорильней. К чему он призывает нас — к страху и повиновению! К страху перед завтрашним днем, к повиновению сначала ему, а потом судьбе? Да, Люди со Звезд принесли нам перемены, и не все они к добру. Но как вы будете чувствовать себя, если ваш новорожденный младенец замерзнет у вас на руках? Разве не предпочтительнее, чтобы он рос и становился сильным?

…Разве нам когда‑нибудь угрожали Люди со Звезд? Нет, нам угрожают именно те, кто тянет нас в пропасть! Кто требует от нас повиновения! Как раз они и угрожают нам. И если они победят, то погибнет все то, чего мы добились для себя, для своих детей и для детей своих детей. Разве нет смысла в попытке получить помощь?

Ошеломленная аудитория молча слушала. Никогда никто еще не осмеливался так открыто нападать на старейшего Искателя Мудрости, да еще в присутствии Повелителя Вулкана.

До этого Йеввл говорила собственными словами, лишь повинуясь совету Бэннер. Произнеся их, она направилась к Эрранде — крылья распростерты, шерсть вздыбилась, ногти выпущены… И, не дожидаясь, пока ее призовут к порядку, вымолвила:

— Я сама сложу на тебя сатиру, и пусть все узнают, кто ты на самом деле!

С трудом сдержав гнев, он взял аккорд на арфе и спросил:

— Ты? Какую же сатиру ты способна сложить?

— Вот, послушай, — ответила она, приблизившись к нему вплотную. И продекламировала услышанное от Бэннер:

О ветер! Стань свидетелем того, что слышишь здесь,

И вдаль неси, ревя и завывая,

То имя, что я назову сейчас. И пусть никто

Не позабудет этого безумца, ни

Глупого совета, что он дал в момент тревожный…

— Замолчи! — зарычал Эрранда, отшатнулся от нее, и арфа его упала на земляной пол.

Ему бы понадобилось не меньше ночи, чтобы сложить сатиру. Она же мгновенно бросила ему в лицо свои стихи, да еще столь совершенные по форме!

Не будь мстительной, — предупредила Бэннер. — Дай ему шанс.

Да, конечно, — согласилась Йеввл. Великодушие сестры удивило ее.

Эрранда выпрямился, огляделся, как бы собирая остатки былого величия, и сказал едва слышно:

— Повелитель Вулкана, собратья мои и сородичи! Я противился этому предложению. Возможно, я был не прав. Во всяком случае, ссоры между нами… подобные той, что произошла… — самое худшее, что может быть. Я беру обратно свои возражения.

Повернувшись, он опустился на скамью. Влекомая неожиданным порывом, Йеввл подняла с пола арфу, подошла и подала ему.

После небольшой паузы Вайон — не очень, впрочем, уверенно — произнес:

— Если других мнений нет, будем считать вопрос решенным.

Несгибаемый пергамент с написанным на нем стихотворением холодил руку. Она аккуратно положила лист в дорожный мешок, лежавший на седле. Невдалеке пасся привязанный онсар и громко чавкал в наступившей тишине. Йеввл нужно было побыть какое‑то время одной, чтобы собраться с мыслями. Теперь она шла по направлению к лагерю — предстояло еще сделать общее заявление.

Вышли на равнину. Редкий кустарник освещали лучи заходящего солнца — красной пирамиды, казавшейся огромной в туманной мгле. На западе мрачные краски постепенно сменялись серо-голубыми, а на востоке переходили в багровые. На севере грозно высился в темноте пик Гуньор: дымок с его вершины, пронизанный бликами лучей, закрывал луну. На северо–западе сгустились тучи, извергая пламя и грохот. Было холодно, и холод становился все нестерпимее. Он проникал в тело Йеввл, поднимал дыбом шерсть.

Ее люди уже разожгли костер и подбрасывали в него сучья. Она слышала, как сучья трещат, и уже повеяло теплом костра. Вокруг него сидели шестеро, крыльями заслоняя пламя от ветра. Остальные находились в помещении. Скогда, его помощник и друг Йих (о, эти воспоминания!) и Эх из Арахона были мужского пола; слуги Иеввл — Йиаи и Кузхинн, и Нгару из Раавы — женского. Йеввл была седьмой. Вполне достаточно — быть может, даже семерых слишком много. Но они непременно хотели пойти — из преданности ей или в интересах клана, и она не в силах была отказать им.

Теперь они составят Общее заявление, потом немного отдохнут. Примерно к тому времени как взойдет луна, она успеет переговорить с Бэннер. И тогда придет корабль — новый, на котором можно будет свободно дышать, — и с небывалой скоростью понесет их на восток…

Йеввл вздрогнула. Ей не хотелось бы лгать всем собравшимся. И все же придется. Иначе Вайон не поймет, зачем нужен документ — мандат, где, в нарушение всех правил, не проставлена дата и нет ничего о связях с Людьми Звезд. Во всяком случае он поинтересуется: а разве сами они — не Люди со Звезд? Но ему ни за что не запомнить название города: Дюкстон. Йеввл и сама с трудом запомнила это название, да и произнести его нелегко.

Нелегко ей было понять и то, что между Людьми со Звезд могут быть раздоры, а особенно такие, о которых ей рассказала Бэннер. Мысль об этом очень пугала. Но нельзя не верить названой сестре, нельзя не верить Бэннер.

Общее заявление должно было обеспечить мир, дать покой и силу на будущее. Скогда ударил в тамтам, Кузхинн затянула песню. Ноги заскользили в такт. Эх подбросил еще сучьев в огонь.

Это было чисто формальное единство — не все они даже знакомы друг с другом. Просто нужно было забыться — в танце, в музыке, в словах песни, в этой близости, а потом… Потом наступит сон, а вслед за ним пробуждение — и обновление. Похоже ли это на то, что на языке Бэннер называется «поклонение богам» и что неподвластно звездам?


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: