Йеввл отогнала от себя эти мысли. Слишком настойчиво они напоминали о том чужом мире, где ей скоро предстоит очутиться, причем не в роли посла — она предпочла бы эту роль! — а в роли шпиона. И она поспешила к своим.

Ночь была окутана облаками пыли, прорезаемой время от времени молниями. В такие моменты каждая огромная капля дождя становилась видна, раскаты грома в кисельно–густом воздухе напоминали бомбовые удары. Ветер был хотя и сильный, но не пронзительный; завывания его походили скорее на барабанный бой, чем на визг.

«Хулиган» шел на снижение. Даже его детекторы в эту погоду с трудом принимали сигналы, посылаемые Йеввл. Они вообще бы не дошли, если бы Бэннер заблаговременно не позаботилась об ориентирах для радаров и инфраскопов. Приземление тоже оказалось делом нелегким: пришлось поработать и корабельным системам, и самому Флэндри; уже приземлившись, он почувствовал, как пот заливает все тело.

Однако еще не время со вздохом облегчения закурить вожделенную сигарету. Бросив мимолетный взгляд вокруг, он увидел расположившихся лагерем рамнуан; они были заняты тем, что убирали тент, натянутый для защиты от дождя: большую крепкую шкуру на шестах. Он выругался про себя: зачем им нужна эта шкура — там, куда они направляются! Разве только для того, чтобы рассказ о бедствиях, которые они терпят дома, прозвучал особенно убедительно? Так или иначе, можно пока закурить.

И поговорить с Бэннер.

— Алло. Это я. Мы на месте, — сказал он в переговорник, чувствуя, что говорит не совсем то.

— Да, вижу, — ответил голос Бэннер со станции Уэйнрайт.

Казалось, их разделяет значительно большее расстояние, чем сотни километров. Бэннер явно была занята мыслями о Йеввл. Переговорное устройство обеспечивало только звуковую связь, поскольку видеть ее в данном случае необходимости не было, и ни разу ее изображение не появилось на экране. А Флэндри так хотелось взглянуть на нее сейчас!

— Есть что‑нибудь новое со времени моего отлета? — спросил он, просто чтобы нарушить молчание.

— За эти несколько минут? — в голосе ее прозвучало раздражение — или ему показалось? — Ничего, разумеется.

— Да, ты ведь хотела предложить своим сотрудникам правдоподобную версию моей неожиданной отлучки!

— Я сказала Хвану, что мы с тобой решили. По–моему, он засомневался, а впрочем, я не уверена. Теперь можешь быть спокоен. Я должна помочь Йеввл вести корабль, она ведь с этим совсем незнакома. Еще я опасаюсь, что онсары заартачатся.

Выключив связь, он зажег сигарету и вдохнул полные легкие дыма. «Хван засомневался? Это может вызвать некоторые осложнения, если — вернее, когда — его, второго по старшинству сотрудника, станет допрашивать представитель герцога. А с чего бы ему сомневаться? — размышлял Флэндри. — Конечно, дотошность и подозрительность — непременные качества тех, кто занимается этим родом деятельности, но он‑то, похоже, ученый, причем немного не от мира сего. И тем не менее…» Мысленно он снова проанализировал ситуацию — больше все равно нечем было заняться в эти минуты. Глупо было так уж безоглядно довериться персоналу станции Уэйнрайт: безусловно, не все захотят помочь ему, многих шокирует его вторжение — особенно гермесцев. Все ворчат по поводу того, что медленно продвигаются исследования, все хотят, чтобы работы ускорились, и будут недовольны вмешательством в их дела. Однако между ропотом и готовностью выразить открытое неповиновение — дистанция огромного размера, размышлял Флэндри. Не исключено, что кто‑нибудь захочет предупредить начальство о Дюкстоне или Порт–Асмундсене. Надо надеяться, полиция в этих местах немногочисленна; скорее всего это просто спасательная или милицейская служба. Но много ли нужно, чтобы помешать Флэндри выполнить ее миссию?

Будем считать поэтому, что я прибыл на Рамну по собственной инициативе. Если найду ситуацию благоприятной, обращусь к влиятельным департаментам при Дворе. Пусть думают, что цель моего прилета — изучение здешних условий и что в качестве гида я использую тандем Йеввл—Бэннер.

Внешне все выглядит достаточно логично. Проблемой остаются детали, как это обычно бывает в искусственно созданных ситуациях. Почему, например, он вылетел после заката? Зачем Бэннер подключила своих сотрудников, тоже имеющих связь с рамнуанами, чтобы уговорить тех отправиться с Йеввл на Вулкан? К чему было изучать всю информацию в банке данных? Объяснения звучали не слишком убедительно: она, дескать, надеялась на то, что поддержка всего клана будет моральным фактором, способным убедить Повелителя Вулкана. Оставалось уповать на прирожденную склонность людей принять любой правдоподобный вариант. В конце концов, люди эти жили совершенно вне политики, а кроме того, для них он был достаточным авторитетом. Но версия его расползется по швам, как только ею займется настоящий профессионал. И если перед одним из следователей Кернкросса предстанет такой вот Хван или ему подобный тип…

В любом случае все это затянется надолго. А пока что Бэннер не отходит от приборов. Их нельзя было взять с собой на корабль — ведь они подключены к станции. Что может случиться, если ее арестуют, — об этом лучше не думать — пока, во всяком случае.

«Я успел в жизни спасти немало жизней и осуществить немало дерзких проектов, — думал Флэндри. — Но все они не были связаны с ней. С дочерью Макса. Что же касается былой его галантности и, главное, равнодушия, способного противостоять этой галантности, то в данном случае…» В пальцах догорал окурок. Флэндри раздавил его, словно это был заклятый враг.

А ведь она стала самым близким мне человеком, в котором к тому же я абсолютно уверен! Он отгонял от себя мысль о любви. Еще никогда и никому любовь Доминика Флэндри не принесла счастья…

— Рамнуане готовы подняться на корабль, сэр, — прервал его размышления Чайвз, внезапно появившийся перед ним.

— Да? — Флэндри настроил видеоэкран. Действительно — они шли, ведя под уздцы своих онсаров, шли под низвергающимся на них ливнем. Предстояло преодолеть длинный подъем по трапу, чтобы попасть в салон. Он опечатает салон на время полета.

Один из онсаров, внимательно поглядев на металлическую конструкцию перед собой, явно заподозрил неладное и уперся копытами в землю. Другие онсары последовали его примеру — затоптались на месте, заартачились, стали тыкаться мордами в хозяев, не обращая внимания на угрозы и уговоры. Уж не пустятся ли они в паническое бегство?

— Страшно обременительные животные, — проворчал Флэндри, чувствуя, как в нем закипает гнев. В то же время оставить их нельзя — они часть разработанного плана.

— Прошу прощения, сэр, — сказал Чайвз. — Мне кажется, я смогу помочь.

— Ты? При такой силе притяжения?

— Я, само собой, полечу на импеллерах!

— Но что ты задумал? По–моему, я больше приспособлен для такой работы!

— Нет, сэр. У вас есть дела поважнее. Я предвидел подобное затруднение и осмелился захватить специальный костюм. Здесь есть защитная маска, и я смогу въехать внутрь. Случись что‑нибудь непредвиденное, знайте, обед в холодильнике, в пакете номер три, нужно только разогреть. А вино к нему — «истмарк камей божоле» 53–го года. Но я надеюсь, вам не придется прибегать к таким крайним мерам, сэр.

— Действуй, Чайвз, — растерянно сказал Флэндри.

Корпус корабля содрогался от порывов ветра, который стучал, подобно молотам по металлу; удары грома сотрясали землю. Как бы хорошо он ни был экипирован, старик–шалмуанин в этой яростной стихии легко мог потерять управление импеллером и оказаться раздавленным яростным притяжением к земле. И все же он верен своему долгу. Впрочем, это ведь единственная доступная ему роль, — он один среди чужаков, а потому и я должен без колебаний выполнить свою. Мы не можем действовать сообща — это танец, в котором каждый исполняет свою партию, сказав партнеру: «Я беспокоюсь за тебя».

Однако, как оказалось, у Флэндри не было оснований для беспокойства. Очень скоро он с истинным удовольствием мог наблюдать, как элегантно Чайвз взлетел в воздух. На нижний балансир он повесил бластер. Шкура у онсаров была толстая — и все же вспышкам удалось собрать их вместе и заставить повиноваться. Как покорные налогоплательщики, они поднялись на борт…