— И радуйтесь, что вы ничего другого не знали, как выяснилось. Тогда понадобилось бы гипнозондирование — все вытащить. В конце концов, у нас нет ни наркотиков, ни оборудования для обработки воданита.

Диана сглотнула слюну, подавляя гнев и возмущение, и смогла лишь сказать:

— Тогда вы знаете, что мне известно, что Таргови был — и есть — секретный агент разведки. Аксор об этом, кстати, не слышал. Он бы только расстроился из‑за такой… такой двойственности. Но какого лысого черта собственный начальник Таргови — капитан Ронан — захотел его проверять?

— Это в деле отсутствует, — ответил Гатто. — Но и так все очевидно. Императора Олафа поддерживают не все. У капитана Ронана были основания подозревать, что Таргови симпатизирует режиму Герхарта и может каким‑то образом создать помехи. Тот факт, что он сбежал от ареста и скрылся, вполне подтверждает эту мысль. — Гатто сощурился: — Ваш допрос показал, что это его действие не было для вас полной неожиданностью.

— Ни один тигранин никогда не согласится по доброй воле попасть в клетку. И я его понимаю.

— Каково ваше отношение к текущему кризису престолонаследия?

Диана осторожно подбирала слова:

— Это должно было выясниться на допросе. Но, быть может, не слишком отчетливо, поскольку мне самой не очень это понятно.

Может быть, Магнуссон лучше будет править Империей. Я — всего лишь деревенщина и в политике не очень разбираюсь, — она подняла голову и заговорила уверенно: — Чего я боюсь — это гражданской войны, и черт меня побери, если я собираюсь стоять в толпе и хоть кому‑то кричать «ура!».

Гатто улыбнулся:

— Ваша откровенность мне нравится. Но на людях лучше ее не проявлять… Ладно, вас с Аксором освободят, как только я отдам приказ. Я также выдам вам обоим разрешения на отъезд первым доступным транспортом на Имхотеп, хотя такого случая придется подождать. Держите контакт с управлением космопорта, и вас известят.

Она покачала головой:

— Спасибо, но мы прибыли сюда для поисков следов Древних, и я не хочу подводить Аксора.

— Ха, а я бы сказал, что вас просто тянет на приключения. Будьте осторожны. Воздушные сообщения жестко ограничены и контролируются, наземный транспорт — медленный и ненадежный, — его голос посуровел: — А если вы хотите связаться с предателем, из ложно понятого чувства верности — даже не думайте. Если встретите его, немедленно сообщите патрулю. Любое другое действие будет сочтено изменой и наказано соответственно.

Диана вздохнула:

— Не знаю, как бедняга Таргови мог бы со мной встретиться.

— Действительно, он скорее всего погиб. Иначе его бы уже обнаружили. Я очень сожалею, донна Кроуфезер. Мне понятно, что он был вам дорог. Но вспомните, как он вас обманул и использовал.

Она издала какой‑то странный звук и встала:

— Хорошо, так я пойду.

— Еще секунду. На меня ложится определенная ответственность. Вы — молодая привлекательная дама, непривычная к космополитической среде. А на Дедале сейчас очень неспокойно. Большая часть личного состава Флота отбыла на битву за его величество, и в патрулях людей осталось мало. Приходится сосредоточиться на охране самых важных объектов. Вы хотите отправиться в дальние земли. С моей точки зрения, это крайне неблагоразумно.

— Почему? — Диана снова села. — Разве не поддерживает народ вашего славного вождя?

Гатто сморщился:

— Я говорю об обычных гражданских беспорядках и преступности. Любая контрреволюционная деятельность будет немедленно и беспощадно раздавлена.

— Вы и в самом деле отдали ему свое сердце? — тихо спросила Диана.

Он покраснел и зажег новую сигарету.

— Донна, я офицер Космофлота Империи. И в качестве такового выполняю приказы вышестоящих начальников. Но присягу я давал самой Империи, ее цивилизации — нашей цивилизации. И я верю, что сэр Олаф может обеспечить такое правление, которое нам остро необходимо.

— Вы не сказали, какой ценой.

— Не мое дело выражать политические мнения, — Гатто сделал рубящий жест рукой. — Хватит. — Он улыбнулся и сменил тон. — Тема моего разговора еще на две минуты — это вы. Ваша судьба меня заботит. Корабль и планетарный экипаж Таргови под арестом. Вам и Аксору будет разрешено взять оттуда лишь деньги и личные вещи. Согласно описи, денег у вас немного. Какое‑то время на это можно прожить, но у воданита серьезные пищевые потребности, и любое путешествие, которое вы предпримете, быстро истощит ваш кошелек. Прошу вас, оставьте ваше сумасбродство. Я вам обоим обеспечу уютное и безопасное пристанище, пока вы не сможете вернуться на Имхотеп. И вы, может быть, захотите полюбоваться видами планеты с — э–э — местным гидом, когда у меня выдастся свободная минутка.

— Благодарю вас, сэр. Но у меня есть обязательства, которые надо выполнить. А о моей безопасности, когда я с Аксором, можно не волноваться. Он‑то на самом деле и мухи не обидит, но ведь людям не обязательно это знать, правда?

Как бы нетерпеливо ни рвалась Диана на волю, она сознательно потратила еще полчаса на очаровательную беседу с генералом.

Два лица у войны.

Первое — техника, организация, стратегия, тактика и — да, и философия. Именно оно было обращено к адмиралу Магнуссону, будущему императору, и к служащим ему высшим офицерам.

У Патриция собрался не весь его флот. Адмирал собрал больше кораблей, чем обычно, но по необходимости многие базировались по всему сектору — на куда меньших станциях, чем были на Дедале и Икаре. Другие несли караульную службу вдоль космических дорог. Он знал, что многие командиры этих соединений бросятся на его зов, когда услышат. Другие, если предоставить их самих себе, — нет. Нужно было привлечь на свою сторону как можно большую часть Космофлота.

И потому его передовые силы устремились, опережая все сообщения, по сложному пути, выводившему их на расстояние связи с большинством эскадр. По пути всем встречным кораблям он объявлял свою прокламацию и отдавал приказ следовать за ним. Поскольку в каждом случае на его стороне было огромное огневое преимущество и поскольку именно он был комендантом сектора, сопротивления он не встречал. Кое–кого из командиров кораблей он заменил — собирая многие годы досье на всех, он хорошо знал каждого, — но смещенных он просто отправил чуть остыть, не выказав немилости. Очень вероятно, что добрая половина этих капитанов, обдумав все еще раз, принесет ему присягу на верность.

Но было неизбежно, что курьерские суда и посыльные торпеды будут разлетаться, разнося вести о восстании. Почти половина соединений, их получившая, оставалась на месте, поджидая его — пусть даже всего лишь потому, что их командующие не знали, что еще делать. Другие снимались с места, чтобы соединиться с силой Герхарта. Но не все корабли доходили до цели. На некоторых случались перевороты, матросы и офицеры сменяли командиров и возвращались к Магнуссону. Он был кумиром многих — и мужчин, и женщин, и других рас.

Второе лицо войны — для каждого свое. Вот, например, младший лейтенант Элен Киттредж. Имя выбрано наугад из списка личного состава. Там говорится только, что ей двадцать терранских лет, родилась и воспитывалась на бедной планете Виксен, прошла по конкурсу в Фаундри, была отличным кадетом, недавно получила назначение в качестве специалиста по лучевому оружию на легкий крейсер «Дзета Стрельца». Корабль входил в отряд капитана Фатимы бинт–Сулейман и действовал в поясе астероидов безжизненной планетной системы безымянного солнца. Бинт-Сулейман была среди добровольно примкнувших к эскадре Магнуссона. Можно предположить, что Юптредж от всего сердца это приветствовала. Помимо идеализма молодости, она должна была понимать, что теперь продвижение по службе пойдет быстрее.

Магнуссон не думал об обороне своего сектора, если не считать систему Патриция и других ключевых звезд. Нет, он сам перехватил инициативу, направив свои силы, как копье, внутрь Империи. Можно было бы предположить, что он таким образом оголял свои линии снабжения и коммуникаций, давая противнику их перерезать. Но дело в том, что межзвездное пространство невообразимо широко. Чуть изменить маршруты, варьируя их от рейса к рейсу — и корабли уже не перехватить, разве что по самой невероятной случайности.