Таким образом, в фокусе подозрений оказывается некто внутри «Аббатства». Будь это человек со стороны, то зачем бы Хестер понадобилась рискованнейшая встреча в «Аббатстве», когда они могли бы легко встретиться в любом другом месте.

— Но кем бы этот тип ни был, — сказала я, — он должен был знать, как вывести из строя сигнализацию. Если только сама Хестер этого не сделала. Брайант говорит, что система подает сигналы тревоги при попытке ее испортить.

— Да, почти все в «Аббатстве» — и члены семьи, и основные сотрудники — знают, как ее отключить. Это довольно просто, — заявил Клаудсмит. — Человек, который устанавливал систему сигнализации, — один из моих главных рекламодателей, и он рассказал мне, что в имении Сэлдриджей имеются два выключателя системы: один в самом доме, а другой — рядом с лестницей, ведущей в контору. Оба отключаются и включаются таким же дистанционным манипулятором, что дали и вам, чтобы открывать ворота. Часовня этой системой не охватывается, так же как лоджия и двор, — чтобы птицы и крысы не испортили сигнализацию.

— Ну, хорошо, — сказала я. — Хоть я, по крайней мере, теперь вне подозрений. Лиз дала мне манипулятор только вчера.

— Извините, но Алиса Брукс сообщила, что ее манипулятор пропал в то самое утро, когда вы приехали, — огорошил меня Клаудсмит. — Ни она, ни полиция нигде не могут его найти.

— Так вы что же, подозреваете, что это я его украла?

Клаудсмит утвердительно кивнул.

— Богнор выдвинул версию, что вы могли взять его из сумки Алисы, когда были в конторе, а затем в тот же вечер, когда все полагали, что вы у себя в комнате, пошли на винзавод и отключили сигнализацию. Это легко делается — наводите эту штуку на выключатель, и все.

— Понятно, — сказала я и постаралась рассмеяться, но смех у меня получился какой-то неестественный. — Ну, и какие же у меня должны быть мотивы?

Клаудсмит хихикнул.

— Вот этого наш мудрый полицейский пока не знает. Тут он еще пробуксовывает. Так же, впрочем, как и с мотивами других подозреваемых. Практически у всех владельцев манипуляторов — железное алиби, и почти все служащие известны своей преданностью прежде старику Саймону, а теперь — Джону и Брайанту.

— А вы не допускаете, что сигнализацию вообще никто не отключал? — спросила я.

Клаудсмит отрицательно покачал головой.

— Этот вариант полиция отрабатывала прежде всего.

Я рассказала Клаудсмиту, как Хестер сама напросилась на обед и после обеда настаивала, чтобы Джон принял предложение пивовара, угрожая в противном случае через суд опротестовать завещание старого Саймона.

Клаудсмит покачал головой.

— М-да, я полагаю, этого достаточно, чтобы подозрение пало прежде всего на Лиз и Джона.

— Возможно, — согласилась я. — Доводить дело до суда с Хестер они, конечно, не хотели. Но если кто-то из них убил ее, то почему таким губительным для «Аббатства» способом? Ведь если бы они не сумели прикупить мерло взамен загубленного при убийстве, тут бы им и конец — банкротство, и пришлось бы продать имение, причем значительно дешевле, чем предлагала Хестер.

— Верно, — согласился Клаудсмит. — Но не будем забывать о страстях человеческих — приступах слепой ярости, скажем, внезапном желании прикончить Хестер на месте.

Я уже сама думала о взрывном характере Джона и смертельной ненависти в глазах Лиз во время их яростной ссоры с Хестер. Потрясение, испытанное Лиз на следующее утро при виде останков Хестер, могло быть и блистательной сценой, сыгранной талантливой актрисой. А как истолковать странную отрешенность Джона, если он убил Хестер? Нежеланием осознать весь ужас содеянного и отсутствием чувства вины?

— Нет, — сказала я. — Это маловероятно.

Меня не покидало ощущение, что все-таки имеется некая связь между убийствами Хестер и Хулио Гарсиа-Санчеса. Но какая?

На этой неопределенной ноте, разочарованная и озадаченная еще больше, чем до нашей встречи, я рассталась с эксцентричным старым редактором. Он прошел через часовню в ризницу и остановился перед дверкой, ведущей к немощеной стоянке для машин. У Клаудсмита в руках был ключ.

— Увидел его здесь в дверях пару лет назад, — сказал он весело, — взял да и сделал дубликат, подумал: авось когда-нибудь пригодится. По мне никогда не скажешь, что я способен на такие штуки, а?

Он помахал мне рукой, и дверка со скрипом закрылась за ним.

После его ухода я некоторое время сидела во мраке часовни и размышляла. У меня было такое чувство, словно я попала в змеиный питомник. Да и сам Клаудсмит тоже был мне подозрителен. Если он действительно замешан в преступлении, то лучшего способа узнать о моих успехах в расследовании, чем сотрудничать со мной, не придумаешь. К тому же у него будет возможность сбить меня с толку, если я нападу на верный след.

Но мог ли быть убийцей этот седенький херувимчик? Если он додумался завладеть ключом от часовни, то почему бы ему не заполучить от каких-то своих сообщников манипулятор, чтобы отключить, когда потребуется, сигнализацию и открыть главные ворота? Интересно, опросил ли Богнор остальных служащих, помимо Алисы Брукс, не пропадали ли у них на время их личные манипуляторы?

Журналистам редко удается разбогатеть, но Клаудсмит знал, как лисица, все ходы и выходы в мире винного бизнеса. Почему бы не воспользоваться представившимся шансом самому пожить в роскоши вместо того, чтобы завидовать другим. А может быть, он — всего лишь марионетка в руках все того же Джаконелло? Кажется, этот мерзкий Богнор прав — там, где речь идет о зверском убийстве, под подозрение берутся все без исключения.

Вечером мы обедали при свечах — Джон, Лиз, Лурина и я. Мне было не по себе — трудно наслаждаться гостеприимством людей, которых подозреваешь в совершении гнуснейшего убийства. Я утешала себя тем, что я работаю — напряженно, тщательно анализируя события, хотя и медленно, все-таки продвигаюсь в своем расследовании.

Многие убийцы умело скрывают свою причастность к преступлению, но редко кому удается сохранить в тайне причины, толкнувшие его на преступление. Надо во что бы то ни стало их раскрыть, решила я. Пока что я склонялась к мысли, что Гарсиа-Санчеса убили именно потому, что он опознал злоумышленника. В случае же с Хестер дело обстояло иначе. Трудно предположить, что она случайно обнаружила злодея, когда направлялась на свидание с кем-то третьим, — подобное стечение обстоятельств весьма проблематично. Поэтому в данный момент надо снять подозрения с Джона и Лиз и согласиться с Богнором — скорее всего Хестер убил именно тот, с кем она намеревалась встретиться.

Где-то между главным блюдом — фазаном «о'Добер» и изумительным лимонным суфле «а-ля Арманьяк» — на десерт я, после нескольких бокалов шардоне розлива 1983 года, решила, что здесь в доме я вряд ли сумею определить мотивы убийства. Несомненно, причина преступления каким-то образом связана с предложением пивовара — любовника Хестер, а следовательно, с виноделием. Поскольку вино производят не в жилом доме, а в помещении винзавода, правильнее начать свой поиск со служебных кабинетов. Поэтому, решила я, как только все уснут, я туда и направлюсь.

После этого вечер, казалось, тянулся бесконечно долго. Лишь в 10 часов Джон и Лиз решили, что на сегодня хватит, и ушли к себе. Я немного задержалась в гостиной с Луриной, смотревшей телевизор, и тоже поднялась к себе, в Голубую комнату, чтобы там дождаться ночи. Снизу доносились неясные звуки телевизора. Потом я услышала, как Лурина вышла на террасу, и, выглянув из окна, увидела мерцание ее сигареты в темноте. Приблизительно часом позже я услышала, как она вошла в свою комнату, закрыла за собой дверь и включила стереосистему. Еще час я старательно боролась с нарастающим желанием улечься в постель. Наконец стерео замолкло, и в доме стало совсем тихо.

Сейчас или никогда, подумала я. Надела кроссовки и пятнисто-зеленый комбинезон, в котором летала на шаре, — сейчас мне пригодится его камуфляжная раскраска. Я знала, что Богнор установил полицейский пост у винзавода, и не сомневалась, что система охранной сигнализации сейчас наверняка включена. Опустив в карман манипулятор, я двинулась в путь.