Я переоделась, выглянула из окна и увидела Лурину, по обыкновению почти голую. Она нырнула в бассейн. Проходя по коридору, я увидела, что дверь в ее комнату открыта. Там никого не было. Лурина еще плескалась в бассейне, и я, повинуясь внезапному импульсу, вошла в ее комнату. Сама не знаю, что я рассчитывала там обнаружить. Комната у нее была большая, богато обставленная, со множеством фотографий в рамках, где была запечатлена сама Лурина с ее знакомыми мужчинами, кстати, в большинстве значительно старше ее, — в ночных клубах, на яхтах, на матчах в поло, да еще не где-нибудь, а в Монте-Карло, Риме, Париже. Я заглянула в ее большие шкафы, набитые дорогой одеждой от дизайнеров. Не найдя ничего подозрительного, я на всякий случай выглянула из окна. Лурина уже вылезла из бассейна и загорала на топчане. Я вернулась к осмотру и занялась секретером. И тут я сразу наткнулась на нечто неожиданное. В верхнем ящике лежали последние налоговые отчеты «Аббатства». Ну что же, вообще-то ничего необычного в этом не было. Теперь, когда она стала совладелицей, она имела право знать финансовые дела имения. Я скользнула взглядом по отчетам и ахнула от удивления. Передо мной были совсем другие цифры, нежели в документах, которые я скопировала в конторе. Из Лурининых бумаг явствовало, что финансовое положение «Аббатства» значительно лучше. Я положила отчеты на место. Какие же отчеты отражают истинное положение вещей и для чего существует эта двойная бухгалтерия? Может быть, один документ представляет собой расчеты, а второй — фактические результаты? Или, внезапно подумала я, одна ведомость подделана? Но если так, то зачем?

Спустившись на первый этаж, я оставила записку для Хозе с просьбой сообщить Лиз, что я еду повидаться с Гарри, и пошла к своей машине с ощущением, что наткнулась на нечто важное, хотя пока еще не знала, на что именно.

Без особого труда я нашла виноградники Чарвуда и его дом. Много раз по дороге к «Аббатству» я проезжала поместье Чарвуда, так что теперь я уверенно, без спешки съехала по извилистой дороге в плоскую низину долины и там свернула с шоссе в узкий немощеный проулок, служивший главным въездом в поместье Чарвуда. Въезд был длинный, по обе стороны росли высокие крупноствольные эвкалипты. Из-за них я не видела самого дома, пока чуть не уперлась в него бампером. Это произошло совершенно неожиданно. То, что выросло перед моими глазами, было реликтом минувшей эпохи, когда виноделие только зарождалось в долине Нейпы. Деревянный двухэтажный дом в викторианском стиле с резным орнаментом на фризе, высокими окнами по обе стороны от парадной двери порядком обветшал, облупился и явно нуждался в покраске и ремонте.

Дом утопал в тени от обступивших его пышных лип и цветущих кустов английского орешника, что придавало месту мрачноватый колорит, не гармонировавший с характером Чарвуда. Цветочные клумбы выглядели неухоженными, а овальной формы стоянку для машин перед домом было бы весьма не худо прополоть, настолько густо заросла она сорняком. Вся в колдобинах и ухабах боковая колея от главного подъезда вела к трем обшарпанным хозяйственным постройкам. Не обнаружив пикапа Чарвуда у дома, я решила, что он должен стоять где-нибудь у сараев. Я подъехала к ним и вышла из машины. Но и здесь пикапа не видно было. Мертвая, гнетущая тишина обступила меня. В душу закралось смутное предчувствие беды. Подумалось: лучше бы я сюда не приезжала. Это ощущение нарастало, сгущалось, покуда я шла обратно к парадной двери жилого дома. Хотя дверь была слегка приоткрыта, я тем не менее нажала кнопку и услышала в глубине дома звонок. Но никто не отозвался на него. Я позвонила еще раз, и опять никто не ответил. Тогда я не без колебания вошла в прихожую. Сначала я увидела лестницу, покрытую истертой ковровой дорожкой. За ней в темноте тонул холл. Справа от меня находилась гостиная, слева столовая. Посмотрев туда и сюда, я увидела викторианскую мебель, такую же обветшалую, как и сам дом. Картины и гобелены трудно было рассмотреть из-за покрывавшей их пыли. Кажется, Марсель Турбо не ошибся, когда сказал, что у Чарвуда нет ни цента, чтобы расплатиться с Джоном за покупку «Аббатства». Да он и на аренду пустошей на холмах денег не наскребет, подумала я.

— Хэлло! — крикнула я.

В ответ — только звучное тиканье старинных напольных часов.

Решив, что Чарвуд должен быть в одной из подсобных построек, я вышла из дома и пошла к сараю. Казалось, что и там его нет. Но ведь он сказал, что будет дома. Кто-то его срочно вызвал? Я стояла, оглядываясь по сторонам. Еще раз крикнула «хэлло!» и, не получив ответа, решила, что когда он вернется, то прежде всего пойдет к дому и поэтому самое лучшее — дожидаться его у моей машины. Ну, а если он задержится надолго? Что же, уеду и увидимся в другой раз. И я уже собиралась уехать, когда услышала приглушенный звук работающего мотора, доносившийся из одного из трех зданий, похожего вроде бы на небольшой гараж. Я подошла туда, попыталась открыть дверь, но она была заперта. Я крикнула. Никто не отозвался. Подняла голову и увидела окошко под карнизом крыши. Но как дотянуться до него?

Пошла по исхоженной тропинке, что вела вокруг гаража. В другой стене тоже было окошко под крышей, да еще забранное железной решеткой. Но дальше обнаружилась вторая дверь в гараж, и она-то оказалась незапертой. Я потянула за ручку двери. Она приоткрылась, но не более чем на дюйм. Этого было мало, чтобы заглянуть внутрь. Я снова крикнула «хэлло!» и — опять безответно. В лицо мне шибанул тяжелый запах выхлопного газа. Дверь была каким-то образом заперта изнутри. Просунув в щель руку, я нащупала тяжелый крюк и безуспешно попыталась его сбросить. Тогда я взялась за ручку двери и принялась ее дергать. Наконец крюк отлетел, и тяжелая дверь распахнулась настежь. Я шагнула внутрь и сразу же чуть не задохнулась. Там стоял пикап Чарвуда с работающим мотором. Выхлопные газы переполняли помещение, и воздух от них был синим. Задняя часть пикапа была приподнята на блоках, так что Чарвуд мог лежать под багажником, ремонтируя машину. Я заглянула туда и действительно увидела Чарвуда — сначала ноги, затем верхнюю часть туловища, втиснутую в узкое пространство между грузовичком и стеной за машиной. Первое, что мне пришло в голову, — сердечный приступ. Не раздумывая, я ринулась сначала к подъемной двери гаража, надеясь протиснуться между нею и задним бампером машины. Но далеко продвинуться не смогла — мешал торчащий из-под пикапа штырь для сцепки с трейлером. Я вылезла обратно, кое-как втиснулась в кабинку пикапа, выключила мотор, затем опустилась на четвереньки и поползла к Чарвуду. Несмотря на приподнятую заднюю часть машины, свободного пространства там было не много. Я едва ползла, то и дело ударяясь головой и спиной о разные выступы из днища пикапа. Наконец я смогла разглядеть голову Чарвуда и тут же поняла, что дело не в обмороке, — жуткая рана тянулась от виска к темени. Кто-то нанес ему удар по голове. Пульс я не смогла нащупать и подумала, что Гарри мертв. Но тут я заметила, что грудь его все-таки слабо вздымается и опускается. Я крикнула Чарвуду в ухо, пытаясь пробудить его. Я понимала, что необходимо вытащить его на свежий воздух, и делать это надо быстро. Что, если подать пикап назад и, используя его как стенобитное орудие, высадить дверь? Но у меня не было времени на то, чтобы опустить машину с блоков. Единственное, что мне оставалось, — попробовать вытащить Чарвуда из-под машины и доволочить его до боковой двери. Я попыталась потянуть его за плечи и перевернуть, но не смогла даже сдвинуть с места. Проползла обратно под грузовиком и начала тащить его за ноги. На гаражном полу было разлито масло, и я перемазала в нем руки и одежду. Наверное, не суждено мне его отсюда вытащить и спасти — закралась мысль. А если и суждено, то все равно он успеет до этого умереть. Мне удалось лишь сдвинуть его на один фут — до того он был большой и тяжелый. Но тут я заметила низенькую платформу на шарикоподшипниковых колесиках, которыми пользуются автомеханики, работая под машиной. Я подогнала платформу к телу Чарвуда и после двух попыток ухитрилась перевалить его на эту штуку.