— Не надо портить всем нервы перед боем, — сказал я ему строго, — если на то пошло, то я обещаю, что в случае тяжелого ранения добью тебя, хотя потом мне придется платить за издержки и выложить из своего кармана десять тысяч монет.

Видя, что Жан вот-вот расплачется, я наклонился поближе к его веснушкам и шепнул ему на ухо:

— Только не надо позорить себя слезами. В конце концов, ты самый молодой среди операторов, тебе всего двенадцать, поэтому ты стоишь дешевле всех. За Рака, к примеру, мне пришлось бы платить пятнадцать тысяч.

Жан отвернулся от меня и, шмыгая носом, спросил дрожащим голосом:

— Это оказалось решающим фактором вашего согласия, мистер?

— Нет, ты мне симпатичен хотя бы потому, что лишен машинности в характере, что свойственно немногим из Рас,— сказал я ему очень тихо, выпрямился, подтолкнул его вперед и приказал уже более громким голосом, так, чтобы меня слышали и в рубке: — Иди в каюту и постарайся успокоиться ко времени своего дежурства. У тебя всего полчаса в запасе. Ясно?

— Понял, мистер.

Жан сделал несколько шагов по коридору, вдруг обернулся и быстро, негромко проговорил:

— Спасибо вам, Фобос, я напишу расписку.

«Чертов мальчишка, — думал я беззлобно, входя обратно в рубку, — все-таки выбил меня из колеи. Ну, ладно...».

Рак, усмехаясь, спросил меня:

— Ну что, мистер. Он уговорил вас добить себя?

Чтобы быстро отвлечь операторов от случившегося и вернуть их в рабочий ритм, я решил, что стоит на них рявкнуть:

— А ну отставить реплики! — крикнул я, затем добавил более спокойным голосом. — Уткните свои рожицы в экраны и чтобы без эмоций. Боевая тревога!

Я нажал красную кнопку.

Сирена боевой тревоги отзвенела по всем отсекам линкора. Когда она стихла, не было слышно ни топота бегущих ног, ни стона переборок, ни бряцания оружия. В сущности, мой сигнал только подтвердил, что мы обнаружили действительно вражеский корабль. Первая смена стрелков и так была на боевом дежурстве и всегда готова по приказу мгновенно открыть огонь. Вторая смена проснулась и, кто недовольно, а кто с радостью, залезала в скафандры. Теперь все до единого будут оставаться в них до тех пор, пока не прозвучит приказ «Отбой». А топот и стон переборок под ногами бегущей по местам команды линкора навсегда канули в лету. Современные большие боевые корабли оснащены системой внутренней телепортации, так что любой человек или боеприпас может практически моментально оказаться в нужном месте.

Именно таким способом в моей рубке возникли Скорпион и Вол. Они поздоровались со мной кивком головы. Скорпион уселся на ящике, с которого недавно встал Жан. Глядя на решетчатый пол и поглаживая ладонью шею, он неторопливо заговорил:

— Мои операторы доложили о линкоре киберов за трехсекундной зоной. Мне кажется, можно было бы его пощупать... — он взглянул на Вола.

Вол, тем временем, в задумчивости оторвал листочек от плюща, который стелился по левой стенке сразу около входа, и засунул его черешок в рот. На взгляд Скорпиона коллега ответил, неопределенно вскинув брови, пожав плечами и склонив голову немного набок. По этой пантомиме я понял, что он не горит энтузиазмом. Но после непродолжительной паузы Вол все-таки поделился с нами своими соображениями:

— Мы могли бы, конечно, подойти к ним на сто тысяч и посмотреть, какова будет их реакция. Но лучше бросить «апельсины». три или четыре часа ожидания хуже нам не сделают, зато мы соберем кучу информации.

Змей, не оборачиваясь в нашу сторону, доложил:

— Мистер, от вражеского корабля отошли одна канонерка, и, по-видимому, два абордажных снаряда.

«Итак, — подумал я, — они решили форсировать события».

Скорпион и Вол встали в рамки и телепортировались в рубки своих канонерок. Через четыре секунды корпус линкора дрогнул. Две канонерки, которые прикреплялись к моему кораблю как рыбы-прилипалы к акуле, отошли на дистанцию в сто километров, включили двигатели на полную тягу и рванулись навстречу врагу. Я повернулся к Раку:

— Послушай, это не могут быть абордажные снаряды. Из-за моей спины раздался голос Змея:

— Я ошибся, там друг за другом идут две пары катеров.

Мне так и показалось с самого начала. Невероятно, чтобы киберы сразу послали абордажные команды. Захват корабля противника возможен, если подавлено больше двух третей огневых точек на его поверхности, иначе штурмовые отряды будут полностью уничтожены еще до выхода на траекторию атаки.

Я включил изображение на маленьких экранах моего пульта. Возникла панорама рубки первой канонерки. Скорпион услышал щелчок селектора двусторонней связи, повернулся к камере и сказал:

— Фобос, я отошел от вас на шестьдесят тысяч, до ихней канонерки семьсот сорок тысяч. С ней, оказывается, еще четыре катера.

— Я знаю.

Скорпион повернулся и заговорил по внутренней связи, обращаясь к экипажу единственного катера канонерки. Мне был слышен их разговор.

— Юла, готов?

— Да, мистер.

— Отойди от нас на двести пятьдесят тысяч, пройдись перед фронтом киберов и пальни по ним пару раз, предупреди их о наших серьезных намерениях.

— Понял, мистер!

— Даю координаты в твою черепушку.

— Угу... Принял! Поехали!

Изображение на экране заметно дрогнуло. Юла стартовал.

Наши катера представляют собой скрепляющиеся во время старта полусферы. В каждой из них находятся по два пилота. В боевом положении катер имеет вид шара, утыканного орудийными башенками. В случае, если в ходе боя одна полусфера окажется полностью раскуроченной и угрожает безопасности двух других членов экипажа, уцелевшая половинка может отделиться и уйти на базу. Однако в этом случае ее днище становится привлекательной и беззащитной мишенью для орудий врага.

Рак подал сигнал вызова. Я оглянулся влево.

— Мистер, у меня на экране картинка Юлы. Хотите, я переведу ее вам?

— Давай.

Я кивнул головой и повернулся обратно к своим мониторам. Полость тесного катера освещалась приглушенным красноватым светом. Внутренняя поверхность оболочки шара была усеяна маленькими экранами. Их границы были видны только вблизи, и изображение в целом сливалось в общую картину окружающего пространства. Казалось, что каждый пилот летит в своем секторе космоса. Через все экраны в хаотичной пляске проскакивали сетки прицелов. Мозг катера сам выявлял наиболее опасные цели, которые угрожали его существованию (в этом случае сетка прицела горела красным) или наиболее соблазнительные мишени, которые могут быть без труда поражены им (тут сетки прицелов вспыхивали белым). Пока что все концентрические кольца светились нейтральным зеленым оттенком — цели станут реально досягаемыми только через пять минут полета. В момент начала боя сознание четырех пилотов катера сольется со схемами бортового компьютера и они составят единое, извергающее плазму, грозное оружие нападения, которое с успехом может противостоять изощренному интеллекту киберов; поскольку в данном случае реакция и быстрота мышления машины соединится с интуицией и отвагой пилотов. В таком состоянии прямой контакт с экипажем катера нецелесообразен, а если и возможен, то только через компьютер. Поэтому окончательную установку на разведку боем Скорпион давал во время фазы сближения с противником:

— Юла! Лучше всего подойди к ним не ближе семидесяти тысяч, дай беглым огнем по двум катерам правого фланга и домой.

— Понял!

В это время два крайних катера киберов начали расходиться под углом в двадцать градусов, стреляя четыре раза в секунду из трех орудийных башенок каждый. Юла отключился. На сканере было видно, что он перешел на спиральную схему сближения с неравномерными витками, чтобы до минимума уменьшить вероятность попадания. Видя это, Скорпион тотчас приказал стрелкам немедленно дать залп по канонерке врага, не давая ей тем самым помочь своим катерам. Корабль киберов ушел от зарядов по дуге, но ответный огонь не открывал.

Дев вскинул руку вверх:

— По ним есть два касательных, но заметных повреждений не регистрируется, — он имел в виду канонерку противника.