Я посмотрел на экраны: «Как там Юла?». Операторы Скорпиона вывели на меня телеметрию. Юле приходилось нелегко. Несколько зарядов вывели из строя три экрана. В принципе, картинка окружающего пространства, передаваемая компьютером, дублировалась и непосредственно в мозге пилота. Внешние экраны являлись лишь дополнительными сенсорными раздражителями, немного ускорявшими реакцию человека, так что их потеря была относительно безболезненной.

Второй номер Юлы потерял сознание на две десятых секунды — именно столько понадобилось его нервной системе, чтобы прийти в себя после возникших из-за попадания неполадок спаренного с его мозгом компьютера. Моментально оценив ситуацию, Юла перевернул катер на сто восемьдесят градусов и наклонил машину, подставив таким образом под удар третьего и четвертого номеров, давая себе и второму передышку в две секунды. Наконец, Юла вышел на дистанцию в восемьдесят тысяч до двух катеров киберов и открыл ответный огонь. Те начали расходиться под тупым углом, чтобы расстрелять нашу машину кинжальными фланговыми залпами. Компьютер Юлы требовал сконцентрировать внимание на крайний правый катер противника, так как он представлял наибольшую опасность. Левая же машина киберов подставляла свой борт нашей канонерке, поэтому не могла из всех стволов бить по Юле, а старалась держать на прицеле еще и пару башен корабля Скорпиона. Юла, вероятно, полагая, что один правый катер не сможет его уничтожить, решил рискнуть и сделать неожиданный для всех ход. Всего три десятых потребовалось ему, чтобы убедить протестовавший компьютер, который оценил возможную успешность задуманного Юлой маневра в 20 процентов при выполнении его за секунду. Еще две десятых Юла потратил, чтобы перенести все стволы катера с подходящими секторами обстрела на вражескую канонерку, целясь в носовую часть корабля. За четыре десятых второй номер Юлы выпустил сорок зарядов. Чтобы уйти от залпа киберов по правому борту, Юла тут же крутанул свою машину на триста шестьдесят градусов вдоль оси, поперечной направлению движения. Но за две десятых до этого момента правый киберов уже пальнул по нему. Благодаря сделанному Юлой сальто, в наш катер попала лишь небольшая часть заряда. Однако этого хватило, чтобы полностью вырубить третьего номера. Паренек успел только непроизвольно дернуть головой в сторону, противоположную залпу. Остатки четырех зарядов пробили рубку третьего номера, выведя из строя одну управляемую им пушку. Бешеные клубки остывающей плазмы разрушили все внутреннее оборудование. Один пучок полоснул пилота по груди. От его скафандра отлетели расплавленные капли металла, легким облачком испарились все органические элементы и отвалились кусочки графита, в который превратилась алмазная подстилка в месте касания луча. Автоматика костюма тут же заделала дыру и впрыснула в вены пострадавшего наркотик. Юла, очевидно, по мимолетному неприятному ощущению, понял, что его третьего номера задело. В это время он по предельной траектории поворачивал катер домой и рассредоточил огонь. Кто-то из стрелков Скорпиона, чувствуя, что Юле досталось, перевел свою башню на левый катер противника, выстрелил и снес с него два орудия. Юла же за четыре секунды ушел-таки от атаковавших его справа киберов, но получил еще один заряд в рубку четвертого номера, где были побиты несколько экранов, что, по сути дела, — пустяк.

Когда стало ясно, что Юле удалось выкрутиться, я вызвал Скорпиона:

— Возвращайся на базу, с нас пока довольно.

Скорпион покачал головой:

— Зачем? Юла наверняка повредил их носовое орудие. Можно развить успех.

Я обратил внимание на помехи в системе связи: по экрану побежали розовые и зеленые штришки:

— Скорпион, хватит, тебя задело.

Он обернулся к своему оператору, спросил его о поломке и доложил мне:

— Ничего страшного, Фобос, просто оплавился сегмент передающей антенны... — Он сделал небольшую паузу. — Ну, что — мне на базу?

— Да!

Я повернулся к своим операторам. Змей уловил мои мысли и, не успел я спросить, доложил:

— Все силы противника отходят к линкору. Последний приблизился к нам до шестисотпятидесяти тысяч. Канонерка Вола в бою не участвовала, но своим присутствием держала два катера их левого фланга на почтительном расстоянии от места стычки. Сейчас Вол в двухстах тысячах от нас.

Змей повернулся к Раку, давая понять, что он исчерпал свою информацию. Рак открыл, было, рот и набрал в себя воздух — хотел мне отрапортовать, но вдруг его нос смешно сморщился, и он начал громко чихать. Змей и Дев рассмеялись. Посадив на место Змея, который, содрогаясь, стал потихоньку сползать с сиденья, я потянулся к аптечке. Рак энергично растирал покрасневший нос, размазывая его содержимое между большим и указательным пальцами перчатки скафандра.

— Это у меня аллергия на пыль с контактов, — оправдывался он. — Вечно, как только они нагреваются, с них поднимается пыль — а я не переношу пыли и начинаю чихать.

— Не очень-то много у нас пыли, — заметил улыбаясь Дев.

— Мне хватает! — агрессивно возразил Рак.

— Понятно, понятно... — Я нашел капли и подошел к Раку. — А ну, запрокинь голову.

— Не надо! Я сам... — Рак мотнул головой и замахал руками.

— Ладно, упрямый.

Я отдал ему пластиковую капсулу и тут заметил появившегося на пороге Козера. Он тоже усмехнулся и сказал:

— Я подумал было, что против нас применили горчичный газ, — он кинул Раку кусок какой-то прокладки. — Хоть вытри нос для начала, чудо в перьях...

Рак, дико озлобленный своей минутной слабостью, еще больше покраснел и набросился на Козера:

— Делать вам, ремонтникам, не хрена — вот и шатаетесь всей конторой по отсекам. Ничего, скоро вам работы прибавится. Сзади Козера показалась голова Жана. Он вытягивал шею и старался рассмотреть, что происходит. За ним стояли двое мелких из второй смены стрелков, привлеченные шумом из рубки, да какой-то заспанный штурмовик, который выскочил при всей амуниции из каюты и остановился на полпути к телепортационной рамке: видно, ему приснилось, что я скомандовал «на абордаж».

Рак, увидев, что в полку зрителей прибыло, совсем взбеленился. Повернувшись ко мне, он завопил:

— Мистер! Они что, сейчас все сюда прибегут? Да? По инструкции положено блокировать двери рубки во время боя, а не держать их нараспашку.

В это время Дев отпечатал данные телеметрии и дал мне в руки небольшой листок со сведениями о количестве и видах израсходованных боеприпасов. Не глядя на Рака, я строго сказал:

— Не ори! — Затем добавил в ответ на его последнюю ехидную реплику:

— С каких это пор ты стал поборником глупого устава? Стараясь разрядить обстановку, я продолжил мягче:

— Ну ладно, ребята, побузили и хватит. Рак и ты, Змей, идите отдохните. Да... Поторопите вторую смену.

Я повернулся к двери. Козер заблаговременно удалился, не доложив мне, однако, с какой целью он сюда приходил. Двое стрелков, бессмысленно улыбаясь, смотрели на меня. Я хотел было наорать на них, но передумал: что с мальчишек взять.

— Кругом! И марш по местам, — сказал я спокойно.

Они убежали. Жан пропустил выходивших из рубки Рака и Змея и уселся у пульта. Я еще раз взглянул на распечатку, которую дал мне Дев. Мы стреляли весьма экономно. Как подтверждали предварительные данные телеметрии, Юла действительно задел канонерку киберов. В результате залпа нашего катера одна из носовых башен деформировалась. Хорошо бы было, если угол обстрела сократился процентов так на двенадцать. Это можно с успехом использовать. Впрочем, наверняка они залижут рану, и в итоге нам придется довольствоваться от силы тремя-четырьмя процентами ограничения подвижности пушки.

— Ну, все-таки, если третий номер Юлы останется боеспособным, первый блин у нас вышел, скажу я вам, не совсем комом, — сказал я вслух.

Дев улыбнулся мне:

— Но, мистер, мы так и не достигли основной задачи нашей вылазки. Мы не выяснили, в чем причина снижения боеспособности линкора киберов.

Я махнул рукой: