— Куколка, — рычащий голос Леля вывел ее из задумчивости, — как тебе удалось отговорить Нифонта остаться?

— Все просто, — небрежно бросила девушка, — я привязала его к кровати.

— Ты что? — расхохотался мужчина.

— Привязала к кровати, — повторила она и насмешливо вздернула бровь. — Это было совсем несложно.

— Куколка, ты уникальна! — хохотнул Лель, а потом невероятно серьезно произнес: — Спасибо, Анита. Спасибо, что уберегла его. Я твой должник.

— Я это запомню, — едва заметно улыбнулась она.

— Пора, куколка, — рычащие нотки а голосе мужчины усилились. — Ребята передают, что все чисто.

— Тогда вперед! — скомандовала Анита, и первой направила свой дракард в телепорт…

Где-то

Ангелика сидела на террасе, легкая мечтательная улыбка играла у нее на губах — она была счастлива. Эребус, Эри, ее любимый… он был невероятен… Она никогда и подумать не могла, что он может быть так нежен и одновременно страстен, что он может настолько тонко ее чувствовать. Но больше всего ее поразило не это — она до сих пор пребывала в небольшом шоке от его обещания больше не преследовать ее брата. Хранительница обожала своего старшего брата, буквально боготворила его, а он всегда оберегал и защищал ее, баловал, учил и позволял ей все. Она доверяла ему безумно, безоглядно, он знал все ее тайны. Именно ему она рассказала о своей первой встрече с Эребусом, призналась, что полюбила и намерена заполучить этого хранителя. Брат тогда только рассмеялся, не придав значения словам восторженной девочки-подростка. Он и представить не мог, что она все же в один прекрасный момент добьется своего и попадет в постель того, кого полюбила с первого взгляда. И когда она вернулась домой после ночи с Эребусом, брат все понял, понял и разозлился… вот только как оказалось злился он не на нее, о чем она всегда думала, он злился на ее избранника. Причем разозлился так, что решил поговорить с ним, а когда оказалось, что Эребус совершенно ничего не помнит, то пришел в неописуемую ярость и… Ангелика сглотнула, если бы она только могла предположить, что стирая хранителю память о проведенной с ней ночи, она станет причиной его персонального ада, то никогда бы такого с ним не сделала. А еще… лукавые искорки сверкнули у нее в глазах, откуда ей было знать, что он будет настолько пленен ею, откуда ей было знать, что и он влюбился в нее, когда она была нескладным подростком. Она тихонько вздохнула — если бы она оказалась храбрее, то никто из них не страдал бы. Эри… ее глаза наполнились слезами — то, что сделал с ним ее брат…

— Он снова тебя обидел? — раздался рядом такой знакомый и полный ярости голос.

Хранительница вихрем поднялась на ноги и развернулась в сторону говорящего.

— Ты вернулся! — она бросилась на шею мужчине.

— Сестренка, — тихо рассмеялся он бурному проявлению ее чувств и поцеловал в щеку. — Как же я рад, что ты в порядке. Я себе места не находил, думал, что ты погибла по вине этого…

— Не надо, — она умоляюще на него посмотрела. — Я люблю его.

— Вот ведь… — ругнулся мужчина и синий огонь заполнил его глаза. — В этот раз я его не пощажу! — резкое.

— Дей, не надо, — поспешно выдала Ангелика. — Он любит меня.

— Любит? — удивленное и уже невероятно мягко: — Малыш, он не умеет любить.

— Умеет, — счастливая и немного смущенная улыбка.

— Страсть — это не любовь, мелкая, — осторожное.

— Поверь, я ощутила разницу, — она прямо встретила заинтересованный взгляд брата и, хоть и залилась краской, но продолжила: — Страсть была в первую ночь, а сейчас была любовь.

— Вот оно как… — задумчиво протянул мужчина. — Ты так уверена в его любви?

— Он отказался от мести тебе, — тихое.

— Что?

— Он не будет больше пытаться отомстить тебе.

— Малыш, я в это как-то не очень верю, — усмехнулся мужчина.

— А зря, — чуть насмешливый голос, и откуда-то сверху на террасу спрыгнул Эребус.

Он прожег яростным взглядом того, кто был причиной его персонального ада, кто практически уничтожил его, бросив в пучину безумия и боли.

— Эри, — хранительница шагнула к нему: напряженная, с настороженным вглядом.

Он улыбнулся ей, а затем просто заключил в объятья и поцеловал.

— Я скучал по тебе, ангел мой, — шепнул он ей вглядываясь в ее глубокие черные глаза.

— И я скучала, — немного несмелая улыбка, и он чуть не затонал от прикосновения ее губ к своим губам.

— Потрясающе, — задумчиво протянул Дей, тихо наблюдавший за этой сценой.

— Ты это о чем? — сестра повернулась в руках своего избранника и вопросительно посмотрела на брата.

— Да так, — неопределенно пожал плечами Дей и чуть насмешливо обратился к Эребусу: — Кто тебе позволил даже просто смотреть на мою сестру? Не говоря уже о том, чтобы обнимать, целовать и тащить в постель. Убрал от нее руки и отошел или… — яркий синий огонь загорелся в глазах мужчины.

Хранитель замер, крепче прижал к себе вздрогнувшую любимую и… промолчал, хотя для этого ему понадобись вся его сила воли. Ему неимоверно сильно хотелось стереть с лица своего давнего врага вызывающе дерзкую и такую раздражающую улыбку, хотелось отомстить за то, что тот сделал с ним, но он умудрился сдержаться — лишь резкий выдох да беснующаяся в глазах тьма выдали каких усилий ему это стоило.

— Дей, как ты можешь… — буквально простонала Ангелика.

— Тихо, мелкая, не лезь куда не просят, — мягко и в то же время нетерпящим возражения голосом одернул сестру тот. — Я тут с одним гадом разговариваю.

— Ангелика в праве решать сама быть ей со мной или нет, — контролируя каждый слог, ровно произнес Эребус.

— Хранительница без собственного мира не вправе считаться самостоятельной, — насмешливое. — Так что я забираю ее с собой…

— Почему ты решил, что у нее нет собственного мира? — иронично протянул Эребус. — Если ты пытаешься заграбастать все, это еще не означает, что точно так же станут поступать другие.

— Объяснись!

— Это мир Ангелики, — просто ответил хранитель и довольно усмехнулся, когда лицо его врага пораженно вытянулось.

— Что? — Дей мгновенно просканировал окружающее пространство. — Не верю! Это невозможно!

— Факты говорят сами за себя. Не так ли? — откровенная издевка послышалась в словах хранителя.

— Да, факты не лгут, — хмыкнул Дей и нехорошо так усмехнулся: — Вот только зачем тебе было сохранять этот мир за ней. Ты ведь был уверен, что она мертва.

— Это ее мир и принадлежать он может только ей, — твердый и прямой, открытый взгляд. — Здесь мне принадлежит всего пара вещей.

Дей недоверчиво хмыкнул, а затем перевел взгляд на сестру и вздрогнул: по ее щекам текли слезы.

— Малыш…

— Зачем ты так со мной? — вырвалось у нее, и хранительница спрятала лицо на груди Эребуса.

— Лика… ангел мой, — хранитель нежно коснулся губами волос любимой, а затем полоснул яростным взглядом ее брата.

Эребус невероятно остро чувствовал боль Ангелики и отчаянно злился на Дея за то, что он посмел причинить ей боль. Она его любила, обожала, буквально боготворила, а он сначала на долгие годы забыл о ней, даже и не подумал помочь, а теперь просто откровенно издевается.

"Тебе нравится причинять боль, — ментальный голос хранителя звучал невероятно напряженно от усилий, которые он был вынужден прилагать, чтобы не броситься сейчас на ненавистного врага. — Ты жить без этого не можешь. Но не трогай сестру. Она любит тебя, вернее свое представление о тебе. Не надо ей открывать глаза на то, какое ты чудовище"

"Как будто ты лучше, — так же ментально фыркнул Дей. — Ты погубил ее! Сколько по твоей милости она была все равно, что мертва?!"

"Слишком долго, — хриплое и такое неожиданное признание. — Ей слишком много пришлось выдержать. Дей внимательно смотрел на Эребуса, всматриваясь в глубину его глаз, и не видел там того, что раньше постоянно там царило: жажда крови, приправленная капелькой безумия. Стоявший напротив него хранитель, бережно и нежно обнимающий его сестру, был совершенно нормален. А еще… он любил, отчаянно любил.