— Зря радуешься, мальчишка, — Эребус сделал знак, и мужчину грубо вздернули вверх, и теперь он висел на руках, едва касаясь ногами пола. Исао закусил губу, чтобы не дать вырваться крику боли.

Одетый в бело-черную броню мучитель подошел к нему и, мягко улыбнувшись, шепнул прямо на ухо:

— В моих силах сделать твою боль вечной.

Он одним движением сорвал с пленника рубашку и бросил ее на пол, а затем кивнул кому-то. Характерный щелчок плети и свист… боль опалила спину огнем. Пять быстрых, хлестких ударов, и Эребус поднял руку, останавливая палача.

— Тебе все еще весело? — спросил он.

— Да пошел ты, — презрительно выдохнул Исао, чувствуя, как по спине течет кровь.

— Как пожелаешь, — насмешливо выдал Эребус. — Наслаждайся, — он сделал знак продолжать. — Может, это научит тебя покорности.

За свистом плети и обжигающей болью, мужчина едва расслышал негромкий приказ "Не убивать", а затем звук захлопнувшейся двери.

Он не знал, сколько времени это продолжалось… Боль пульсировала во всем его теле, спина была как открытая рана, сознание мутилось, но он так и не издал ни единого звука.

Вот палач опустил плеть и разблокировал цепи. Воздушный Властелин не смог удержаться на ногах и рухнул на гладкий каменный пол, скользкий от его крови. Едва слышный стон сорвался с его губ, и тьма поглотила его…

Он услышал нежный женский голос и попытался повернуться, но только застонал — боль усилилась стократ.

— Бедный малыш, что же с тобой сделали, — полное сожаления и сочувствия, а потом легкое, едва ощутимое прикосновение к плечу, от которого веяло теплом. — Потерпи, сейчас я помогу тебе.

Он чувствовал, как это невесомое прикосновение наполняет его энергией, как затягиваются его раны, и боль потихоньку отступает.

— Спасибо, — прошептал он и медленно повернулся к той, что облегчила его страдания.

— Кто ты? — вырвалось у него при виде невысокой полупрозрачной женской фигурки в длинном ниспадающем мягкими складками до самого пола платье.

— Я Ангелика, — ее призрачное красивое лицо с огромными темными глазами, обрамленное длинными прядями волос, озарила улыбка. — Когда-то я была хранительницей.

— Ангелика, помоги мне выбраться отсюда. Освободи меня, — попросил Исао.

— Прости, — улыбка увяла на ее губах как цветок, и волна грусти прошла сквозь мужчину, — мне это не под силу. Я слишком слаба. Все, что я могу — это только подлечить тебя, воин. Ну, еще могу попытаться усилить твои ментальные способности так, что Эребус больше будет не в силах проникнуть в твой разум. Но и это не сразу, а постепенно. Боюсь, это все.

— Тогда, прошу, усиль их, — Исао с трудом приподнялся и сел — его колотила дрожь.

— Ты уверен? — она перетекла к нему и опустилась рядом. — Это может быть очень больно.

— Я уверен, — он улыбнулся ей. — Пожалуйста, Ангелика.

— Хорошо, — она кивнула и коснулась руками его висков. — А теперь закрой глаза и думай о чем-то приятном, расслабься.

Он последовал ее указаниям и сосредоточился на самых светлых своих воспоминаниях.

— Скажи, когда терпеть больше не будет сил, — произнесла она и принялась за изменения…

Акелдама

Рэм вглядывался в глаза любимой, мягко сияющие в полумраке комнаты, и видел в них так много чувств: напряжение, нежность, ожидание, волнение, капельку страха, любовь, легкую неуверенность, искушение. Он мягко обнял ее и легонько поцеловал, едва касаясь губами ее губ.

— Тенши, — шепнул он, ласково перебирая одной рукой пряди ее волос, — ты сводишь меня с ума.

Она улыбнулась ему и провела кончиками пальцев по его груди, очертила кубики пресса, коснулась пояса брюк…

— Не спеши, — он перехватил ее руки и чувственно перецеловал пальчики, заставляя ее замирать от нежных прикосновений губ.

— Рэм… — выдохнула она, когда он подхватил ее на руки и шагнул к кровати.

— Передумала? — хрипловатый вопрос.

— Нет, — она обхватила его за шею и смущенно улыбнулась.

— Я люблю тебя, Анита.

Каждое его слово лаской скользило по ее коже, проникало в кровь, опаляло едва сдерживаемой страстью. Его глаза окутывали ее чувственными путами, манили, соблазняли, обещали…

Она не поняла, как оказалась сидящей на кровати, а он опустился на колено и осторожно снял с нее обувь.

— Шампанского?

Его руки скользнули по ее ногам вверх от кончиков пальцев до бедра, где принялись рисовать затейливые узоры, опаляя даже сквозь кожу брюк. Она кивнула и облизнула губы — он медленно выпрямился, подарил головокружительный поцелуй, что отобрал ее дыхание.

— Вернусь через минуту, — шепнул мужчина, гипнотизируя ее своими чернильными глазами.

Анита едва восстановила дыхание, как он уже вернулся и подал ей полный бокал, а сам устроился рядом и принялся перебирать ее локоны, рассеянно пропуская шелковистые пряди между пальцев. Девушка сделала несколько больших глотков и вернула ему бокал. Рэм осторожно принял его, поймал ее взгляд и, с улыбкой искусителя, коснулся губами места, которого касались ее губы. Ее глаза расширились в понимании — она вспомнила про традицию. Он медлил, давая ей шанс отказаться, но она только улыбнулась, и тогда он допил все до капли одним глотком, а затем нежно поцеловал ее.

— Теперь я не отступлю, — шепнул он в ее полуоткрытые губы, а его руки осторожно избавили ее от рубашки.

Он снова нежно коснулся ее губ дразнящим поцелуем, увлекая за собой на кровать.

— Ничего не бойся, — его голос был как мягкий бархат.

— Я не боюсь.

Ее глаза сияли любовью, она потянулась и поцеловала его.

— Я люблю тебя, Рэм…

— Тенши, — выдохнул он, покрывая поцелуями ее лицо, лаская губами татуировку, следуя за ней.

Его прикосновения пробуждали огонь в ее крови, заставляли гореть, льнуть к нему, желать большего.

Он целовал ее плечи медленными, исполненными неги поцелуями, возвращался к губам, едва касался их своими и снова отправлялся в путь по ее телу… Жаркие ласки чутких пальцев, и еще более горячие губы, следующие за ними…

— Рэм… — тихий стон сорвался с ее губ.

Он улыбнулся, и ее брюки упали на пол…

Умопомрачительно нежный, но в то же время бесконечно страстный поцелуй…

Время для нее остановилось. Был только он, его руки, его губы, его хрипловатый шепот, слова любви… Страсть и нежность, безграничная чувственность… Стон, еще один, и еще…

Она выгибается в его руках, стараясь стать еще ближе, цепляется за плечи, жарко отвечает на поцелуи… Наслаждение накатывает волнами, такое острое, такое желанное…

На миг он замирает, ловит ее затуманенный взгляд и с облегчением понимает, что она не собирается больше говорить ему "нет". Счастье, чистое и незамутненное захлестывает его.

— Я люблю тебя…

Она подается навстречу его движению… легка тень боли мелькает у нее в глазах… Но он уже снова целует, страстно, нежно, отчаянно. Его губы заставляют ее забыть обо всем, его руки скользят по ее телу, даря восхитительное наслаждение. Она выгибается, обвивает его руками, отзывается на каждое его движение, каждое прикосновение, каждый поцелуй. Она горит вместе с ним, пылает, стоны один за другим срываются с ее губ…

— Рэм… — она потрясенно распахивает глаза и буквально теряется во вспышке яркого, невероятно острого наслаждения…

Анита проснулась от легких, едва ощутимых поцелуев. Рэм одной рукой прижимал ее к себе, тогда как его губы ласкали ее спину. Ей было так хорошо, что она замурлыкала от удовольствия.

— Привет, — шепнул он, когда она повернула голову, и мягко коснулся поцелуем ее губ.

— Привет, — улыбнулась она, поворачиваясь к нему лицом и обнимая руками за шею. — Уже утро?

— Да, — невероятная улыбка и еще один умопомрачительный поцелуй.

Девушка смотрела в глаза любимого, вспоминая как волшебно ей было с ним. Они так никуда и не вышли вчера. Рэм принес корзину с едой, и они кормили друг друга, пили из одного бокала и смеялись, разговаривали. А потом снова любили друг друга и заснули только под утро. Он был таким нежным, таким восхитительно нежным. Эта ночь была просто невероятной. Анита мечтательно улыбнулась и зарылась руками в его волосы. Он стоил того, чтобы его так долго ждать. Он был идеален.