Возглавив колонну, капитан повёл её из города. Спустя час они прибыли к небольшому хуторку, расположенному на левом берегу Уртомы. Хуторок состоял из пяти домов с обширным двором, окружённым общей каменной стеной, за которой расположились около десятка гружённых фургонов и несколько десятков тягловых буйволов.

Наёмники разбили временный лагерь под стенами хутора. Целый день капитан решал организационные вопросы, и к вечеру отряд полностью сформировался. Алоис, Ремм и Лью с друзьями объединились в пятёрку и выбрали старшим Ремма, как самого старшего и опытного ветерана. Затем пришёл капитан и сообщил, что назначает их пятёрку в головную разведку. Такое назначение пришлось всем по вкусу.

На следующий день, с рассветом, вытянувшийся колонной обоз, в окружении всадников охраны, покинул хутор и отправился по дороге на юг.

Пока они продвигались землями герцогства, охране делать было нечего. Но вот они пересекли границу и вступили на дикие земли Ледеберга. Пятёрка Ремма ехала на полкема впереди обоза, высматривая опасность. Двое ехали по дороге, двое по обочинам, немного отстав, а один всадник держался позади, намного отстав от товарищей, чтобы, в случае чего, вернуться к обозу и предупредить об опасности.

Без приключений не обошлось. Один раз на Алоиса, ехавшего в боковой охране, напал гиззард. Но быстрая реакция и два точных выстрела из арбалета, всегда лежащего под рукой, спасли жизнь не только виолки, но и её коня. В следующий раз они едва избежали засады «горных волков», как называли дружинников горных баронов, неприступные и независимые замки которых росли в Ледеберге, как грибы после дождя. Но, благодаря зоркости Лью, засада не удалась, и «горные волки» с позором бежали. Затем путешествие продолжилось без особых приключений.

Их пятёрка очень сдружилась. Лью, Айвен и Алоис были почти ровесниками, а Томис и Ремм ещё не стариками. К тому же между Реммом и Алоисом продолжались любовные отношения, которые приходилось тщательно скрывать.

Однако, безоблачное существование Алоиса омрачало одно обстоятельство: на него с первого дня положил глаз помощник капитана Вил Эско. Красивый и самоуверенный иллариец, по слухам, любитель мальчиков, и красавец-юноша, получивший в отряде прозвище «Акорис» (так назывался прелестный, но колючий цветок), пришёлся ему по вкусу. На вечерних привалах он буквально не давал ему прохода. Пойдёт ли Алоис по воду или по хворост для костра, или просто пройдётся по лагерю — тут же на его пути возникала мощная фигура Эско. Сначала он просто заговаривал с юношей, сыпал комплиментами, трогал за руки или гладил по лицу. Дальше — больше. Он напрямую предложил Алоису стать его любовником, обещая всевозможные блага, а когда юноша с насмешкой отказался, пригрозил, что добьётся своего силой. Алоис в ответ лишь сверкнул синими глазищами и холодно ответил:

— Попробуй.

Несколько дней Вил словно не замечал юношу, но однажды вечером подошёл к их костру и сказал, что Алоиса вызывает капитан. Юноша поднялся и направился к палатке ди Лиджа, но вернулся очень скоро. И выглядел немного возбуждённым и взъерошенным.

— Что сказал капитан? — поинтересовался Ремм.

— Я его не видел.

— А зачем он тебя звал?

— Он меня не звал… Это всё дурацкие шутки Вила.

— Он когда-нибудь дошутится, мужеложец хренов… — нахмурился Лью. — Вновь к тебе приставал?

— Думаю, больше приставать не будет… — жёстко усмехнулся Алоис.

— Ты ему навешал? — проницательно прищурился Лью.

— Драки запрещены… — коротко ответил юноша.

Больше никто не задавал вопросов.

Утром разразился скандал. Капитан срочно собрал охранников и выступил с обвинительной речью.

— Я вас предупреждал! — его громовой голос, казалось, отбивался от окружавших стоянку скал. — Я говорил, что не потерплю в походе драк! Теперь виновные пусть пеняют на себя! Дангерус и Эско, выйдите вперёд!

Алоис и Вил отделились от строя. Алоис держался спокойно, а Вил, правая рука которого болталась на перевязи, заметно нервничал.

— Вчера вечером Дангерус и Эско устроили драку, о которой я узнал только сейчас! — яростно громыхая, продолжал капитан. — Сейчас меня не интересует причина вашей ссоры, со всеми своими разногласиями вы должны были прийти ко мне ранее. А теперь вы получите по пятьдесят плетей, как я и обещал!

Он подал знак и двое охранников схватили Эско и повалили на бревно, сорвав с него куртку и рубашку. Он не сопротивлялся, но бросил на командира полный злобы взгляд. Засвистели плети, оставляя на спине Вила багровые полосы.

Когда экзекуцию закончили, Эско подняли и отнесли в санитарный фургон.

— Теперь твоя очередь, — взглянул капитан на юношу.

— Я убью любого, кто ко мне притронется… — мрачно пообещал Алоис.

— Это неповиновение. Не усугубляй свою вину, — нахмурился капитан.

Но тут вперёд вышел Ремм.

— Господин капитан, как командир и старший группы я отвечаю за каждого её члена, и в том, что произошло, полностью моя вина. Я видел назревавший между Эско и Дангерусом конфликт, но не вмешался и пустил всё на самотёк… Поэтому, я беру его вину на себя, и прошу разрешения понести наказание вместо него.

Капитан удивился. На его памяти ещё не было такого, чтобы кто-то захотел принять наказание за товарища. Но отказать в просьбе он не мог — устав это разрешал.

— Ты точно хочешь подвергнуться экзекуции вместо Дангеруса?

— Да, капитан.

— Что ж, я согласен…

Ремм начал раздеваться. И тут вперёд вышел Лью.

— Я хочу взять половину наказания капрала, — сказал он.

Брови капитана удивлённо поползли вверх.

— Тебе это зачем?

— Пятьдесят плетей — слишком много для человека его возраста.

— Не считаешь ли ты меня стариком? — буркнул Ремм.

— Нет… Поэтому и беру только половину, — усмехнулся Лью.

— Кто ещё хочет разделить наказание этого драчуна? — вопросил капитан.

Но желающих больше не нашлось, и Ремм с Лью получили свои двадцать пять плетей каждый. Друзья отвели их к санитарному фургону, где Элизия — пышнотелая и полногрудая красотка, помощница походного лекаря, смазала их спины целебной мазью. Когда они вернулись к костру, Алоис сказал:

— Я понимаю, почему дядя Ремм заступился за меня, но какого нечистого ты влез в это дело, Лью?

— Ты неблагодарный маленький поросёнок, Алоис, — морщась, ответил мужчина, натягивая рубашку. — Вместо того, чтобы пожалеть меня и сказать «спасибо», ты высказываешь недовольство.

— Я благодарен тебе за то, что ты пожалел спину моего дяди, но не понимаю, почему ты это сделал.

— Потому, что у меня доброе сердце… Я уважаю твоего дядю и считаю, что он уже не в том возрасте, чтобы с лёгкостью вынести пятьдесят ударов плетью.

— Может, хоть теперь расскажешь, как вы сцепились с Эско? — подал голос молчаливый Томис.

— Как только мы отошли от костра, Вил схватил меня за плечи и толкнул в пустую палатку. И сразу полез мне в штаны… Ну, я сломал ему руку и надавал тумаков. И сказал, что если он ещё раз проделает нечто подобное, то отрежу ему голову… Затем мы разошлись. Я думал, нас никто не видел.

— Хм… — почесал затылок Лью. — И я думаю, кто настучал капитану? Эско мог бы просто сказать, что упал и сломал руку… Эй, Айвен, а ну, пройдись по лагерю и разнюхай, кто у нас пристроился стукачом…

Айвен с готовность вскочил и отправился к другим кострам, за которыми завтракали охранники и возницы.

— Этот Эско давно нарывался… — вновь подал голом Томис. — Если бы он проделал то же со мной, я просто перерезал бы ему глотку…

Алоис взглянул на товарища и опустил глаза. Но Ремм заметил выражение, промелькнувшее на его лице.

— Ал, не глупи… — тихо произнёс.

— О чём ты? — Алоис поднял на «дядю» невинный взгляд чистых синих глаз.

— О том, о чём ты только что подумал… Оставь Эско в покое, он уже получил своё.

— Я не собираюсь его трогать… — невинно улыбнулся юноша.

Спустя некоторое время вернулся Айвен и сказал, что в лагере ходят слухи, будто Эско сам пожаловался капитану на Алоиса, сказав, что Дангерус первым начал драку.