- Совсем. Желаю хорошего ужина, директор Йорк. Я останусь тут. Если я пойду в столовую с тобой, боюсь сделать что-то ужасное, например, поцеловать перед мальчиками. - Она поцеловала его в губы, и он ответил ей, не скрывая желания.

- Ты не посмеешь.

- Испытай меня, - ответила она.

- Я рад, что нанял тебя, - произнес он уже в дверях. - Теперь я могу тебя уволить.

- Можешь увольнять меня сколько угодно. Я никуда не уйду.

- Этого я и боялся, - произнес он и оставил ее одну в кровати. Она слушала его шаги по лестнице. Он найдет свой пиджак на полу в гостиной. Он непременно остановится перед зеркалом и проверит свой внешний вид на отсутствие каких-либо признаков, выдающих его неджентльменское поведение с одним из его учителей несколькими минутами ранее. Наконец, она услышала, как хлопнула дверь. Он ушел.

Чувствуя себя невесомой и крайне медлительной, Гвен ничего не могла делать, кроме как, лежать на спине и наслаждаться приятными воспоминаниями. Ее тело все еще дрожало от воспоминаний об Эдвине. Но как бы она ни пыталась сконцентрировать все свое внимание на физическом удовольствии, которое он ей подарил, она не могла перестать мечтать о совместном с ним будущем. Она обожала его. Без сомнения. Даже если бы и захотела, она не могла этого отрицать. Судьба привела ее в эту школу. Случайная остановка на ужин и теперь она - учитель литературы в престижной Академии Маршала и любовница директора. Любовница... ей нравилось быть ею. Но так ли это? Было что-то большее? Гвен знала, что хочет остаться в этой школе на всю оставшуюся жизнь. Но была ли причиной тому школа? Ученики? Или сам директор?

Если бы это был тест со множеством вариантов ответов, она бы смогла на него ответить.

Всё из вышеперечисленного.

Хоть все ее тело протестовало, Гвен встала с кровати и направилась в ванную. Она предполагала, что будет уставшей после такого занятия любовью. Эдвин не сдерживал себя с ней, и в ней тоже. Но никогда еще она себя не чувствовала так хорошо. Она захотела принять долгую горячую ванну только для того, чтобы почувствовать, как ее обнаженное тело обволакивает вода, и представлять, что это руки Эдвина.

Лежа в воде, она помыла волосы, тело, следуя пальцами по дорожке из поцелуев, оставленных Эдвином, на губах, шее и груди. Она оставалась в воде, пока та не остыла, а затем вылезла и высушилась. Вечер пятницы... почти девять, и она уже готова ко сну. Это совсем на нее не похоже. За всё свое время работы преподавателем она никогда не ложилась так рано. Прежде чем попасть сюда, она всегда ложилась спать за полночь, отвечая на электронные письма, сочиняя статьи, она надеялась опубликоваться в школьных журналах. Но той жизни больше нет. Бах. Нет больше электронных писем. Никакой писанины по ночам.

Никаких больше "публикуйся или умри!". Все это безумие осталось позади, и она по нему не скучала. Оглянувшись назад, она осознает, что должна была понимать - их отношения с Кери зашли в тупик. Она увлеклась этой научной гонкой, хотя и понимала, как далеко это уводит от ее мечты - преподавания. Но это все закончилось. Начиная с сегодняшнего дня, она была преподавателем в Академии Маршала. Никому не было дела до ее публикаций в Журнале Новой Англии об Американской Литературе. Ее единственной обязанностью было научить тридцать мальчиков всему, что она знала. И, конечно же, побеспокоиться о каждом сексуальном желании Эдвина, его потребностях и фантазиях. Это она посчитала дополнительной льготой.

Она могла лечь пораньше. Больше никаких дел, ведь так? Она провела занятия, сходила на прогулку, занялась сексом с директором, приняла ванну... насыщенный день и теперь он закончился. Или нет?

Гвен выглянула в окно и заметила мерцающий свет за цветным стеклом на пятом этаже главного корпуса. Эдвин вернулся в свои апартаменты. Она осмотрела двор - вокруг никого не было. Ожидался холодный вечер, и так оно и было. Все мальчики остались в своих спальнях.

Гвен сменила мягкую пижаму на комбинацию и платье. Если кто-то ее и заприметит, она, по крайней мере, будет выглядеть почти по-рабочему.

Осторожно и тихо она выскользнула из дома и быстро пошла через кампус. Она шла с гордо поднятой головой. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь подумал, что она крадется. Она не кралась. У нее не было причин для этого. Она работает здесь учителем. Эдвин - директор. У нее имеется полдесятка прекрасных и серьезных причин навестить его в его покоях в девять вечера в пятницу. Мысленно она их перебирала на случай, если кто-то ее спросит.

Первая: Сэмуэль - единственный афроамериканский студент в школе. Возможно, они добавят несколько темнокожих авторов. Может, Александр Дюма?

Вторая: она нашла Библию мисс Майр. Она действительно должна отправить ее ей. Возможно, у директора есть ее адрес.

Третья: Лайрд перестанет когда-нибудь вмешиваться в личную жизнь его преподавателей?

Четвертая: Гвен просто необходимо заняться любовью. Так же, ей надо узнать систему оценок. Но больше - заняться любовью.

Пятая: она уже упоминала о том, что ей необходимо снова заняться любовью?

Девушка постучала в дверь Эдвина, и он открыл через секунду. Он уже был без пиджака, жилетки и галстука. Хорошее начало.

- Мисс Эшби, я надеюсь, у вас имеется веская причина постучать в мою дверь поздним вечером, - его голос был строг, но в глазах было веселье.

- Да. Много веских причин. Три или четыре из них. И одна некорректная.

- И какова некорректная?

Она поднялась на цыпочки и поцеловала его.

- Вот эта, - произнесла она.

Гвен ждала, что он упрекнет ее, начнет отталкивать, будет строить из себя недотрогу за то, что она тайком пришла к нему. Вместо этого, он проник языком ей в рот, и это было именно то, чего она хотела. Он втянул ее внутрь и захлопнул за ней дверь так сильно, что картины на стенах задрожали в своих рамах.

Эдвин провел руками вдоль ее спины. Она расстегнула его рубашку.

- Я скучала по твоей спальне, - сказала она задыхаясь. - Я провела в ней всего лишь пару часов.

- Как долго ты хотела бы пробыть в ней сегодня?

- О, хотя бы до следующей пятницы.

Взяв ее за руку, Эдвин потянул Гвен за собой через гостиную. Он толкнул ее в спальню и закрыл за ними дверь. На пятом этаже, за двумя дверьми между ними и кампусом, она могла шуметь так, как ей хотелось. Отлично. Она хотела, чтобы он слышал насколько ей хорошо с ним. Она хотела услышать, как он будет называть ее по имени, когда будет в ней. Он целовал ее губы, ее шею в то время, как она вытащила его рубашку из брюк и сняла ее с него. С нескрываемым удовольствием она поцеловала его голую грудь и провела руками по ребрам. Он мускулистый и худой, и ей нужно укусить эту маленькую вену, что пульсирует у него на бицепсе. Она взялась за его ремень, но он отодвинул ее руки. Расстегнув платье, он спустил его вниз, оставляя ее лишь в белой шелковой комбинации. Она не стала тратить время на бюстгальтер и трусики. Они бы только мешали. А сегодня она не хотела никаких преград между их с Эдвином телами.

Гвен выскользнула из его рук и отошла на два шага, столбик кровати был за ее спиной. Медленно, соблазняя, она спустила с плеч лямки сорочки, оголила грудь и позволила ткани упасть на пол. Теперь она была обнаженной, полностью. За исключением туфель. Он был таким высоким, что она решила оставить их до тех пор, пока он не заставит принять ее горизонтальное положение.

- Твоя очередь, - сказала она.

Эдвин расстегнул свой черный кожаный ремень и вытащил его из петель. У нее перехватило дыхание от такого зрелища - кожаный ремень в его широких ладонях. Может, в одну из ночей она уговорит его поиграть в игру "Строгий учитель наказывает плохую ученицу".

- Ты великолепна, Гвендолин, - сказал он ей, расстегивая брюки. - Не только красива. Если бы я был скульптором, то сделал бы карьеру, пытаясь запечатлеть твои изгибы в мраморе для потомков.

- Я уже стою перед тобой голая. Тебе не нужно петь мне дифирамбы.