Послышался не громкий щелчок, словно эльфийская стрела на излете клюнула в шар.

Шар медленно и неохотно терял силу.

И только трепетный огонек неистово плясал и колотился о стенки своего сосуда.

Нахсор наклонился и бережно поднял око и, так же бережно вернул на подставку.

Камень силы! Вот что это было.

Хранилище первородного огня. Крохотная искорка той невзрачной звезды, которой несли свои жертвы, погруженные в вечный сон его жрецы. Звезды, от которой остался только мертвый свет и эта искорка.

За ней, за этой искоркой и слепой мощью огня далекой звезды метался он по мирам и эпохам коридорами времени, забытыми племенем и открытыми им заново.

Искорка, так ему необходимая, чтобы оборудовать свое гнездышко.

Несколько раз нащупывал он камень в своих снах, но никогда не связывал его существование с этим полузверем.

Пятясь, спиной открыл двери и вернулся к столу. Невидяще что-то долго искал рукой среди толстых фолиантов, свитков и пергаментов. Рука наткнулась на круглый, похожий на шарик, череп, инкрустированный золотом, серебром и алмазами.

Пальцы привычно нашли крохотный штифт, и крышка откинулась. Поднес ларец к лицу и жадно вдохнул. Серая тончайшая пыль поплыла в ноздри, проникая в легкие.

Сознание затуманилось.

Откинулся на спинку кресла и отрешенно замер. Сознание и тело разделились. Легкость и спокойствие овладели всем его существом. Непослушное стареющее тело все чаще и чаще требовало от него такого отдыха. Но зато дух, освободившийся от тяжкого и бесполезного груза, от этой не посильной поклажи был свободен. Он парил где-то высоко, взирая с сожалением и презреньем на безвольно раскинувшуюся в кресле  оболочку своего сознания.

Все чаще покидал он свою надоевшую оболочку по многу суток паря над мирами, заглядывая в эпохи и потешаясь, над суетливо копошащимися в своих мелочных заботах и желаниях, существах, которых до сих пор зовут по ошибке, людьми.

Славное зелье оказалось.

Стоило лишь добавить чуточку порошка, которые проросли близ корней деревьев Сумеречного леса и черного лотоса из болота того же леса. И приправить все это заклинанием, из той, первой гробницы, так и оставшейся тайной для его жрецов. А новым его жрецам заклинания и вовсе не нужны. Вполне достаточно, что он их знает.

Но черный лес погиб!

В замке звенящая тишина. Обитателям его нет нужды в бесконечных разговорах. Сознанью достаточно и мысли. Его сознанью. Чужие мысли ему не интересны. Если они не угрожают ему.

Воспарил под своды замка. Еще раз окинул брезгливым взглядом расплывшуюся в кресле слякоть. Заглянул в мутные, лишенные всякого смысла, глаза. Увидел струйку густой липкой слюны, сползающую из уголка рта на кружевное полотно рубашки, безвольно упавшие на подлокотники кресла, руки.…

И это то, что призвано хранить его мозг, его бесценное сознание?

Легко поднялся над шпилем замка и утонул в непроницаемой мгле. Растворился в хаосе бесчисленных звезд в черноте космического пространства так раздражающих его своим сиянием. Его открыто для одной единственной звезды. Остальным нет места в его жизни на его небосклоне.

Медленно поплыл, удаляясь  от гигантского замка, наслаждаясь безграничностью свободы и сам, осознавая себя бесконечностью.

Сколько времени потрачено впустую.

Сколько сил затрачено напрасно.

Прекраснодушный и наивный эльф растрачивал силу камня на сладкие безделушки. Торопился осчастливить весь мир. А что получил? Зависть! И ненависть. И потоки крови.… Все, что было так ненавистно его природе.

Безумец!

Ему не дано было понять, что счастье там, где нет места радости. Только не познав радости, не испытаешь горя. Не изведав любви, не будешь мучиться от разочарования.

В этом мире нет гармонии.

Все там, где нет ни радости, не горя, любви и ненависти, алчности и бессеребреничества. Там, и только там, за границей смерти начинается вечная жизнь. Счастливы только те, кого коснулся он своим вниманием.

Безумец эльф, потрясенный утратой своей мятущейся оболочки, которая к тому же имеет отвратительную привычку изнашиваться, вместо того, чтобы радоваться обретенному покою, в расстроенных чувствах скрылся посреди океана.

Не понял «мудрый» эльф всех безграничных возможностей своего нового существования.

Впрочем, и он сам не сразу осознал это.

Развлекался, блуждая забытыми дорогами. Восторгался сверкающими залами и задыхался от переполнявших душу чувств при мысли от открывающихся возможностей. Но залы, как оказалось, были почти бесполезны.

Удивительнее всего то, что позднее и их изображение увидел он на стенах погребального склепа.

Внизу человеческие фигурки крохотными точками.

Ниже опускаться не стал. Эльфийская наговоренная стрела в состоянии поразить даже дух.

А для заклинания ему не нужен голос.

Да, погребальный склеп стал его настоящим университетом.

Плывет заклинание над лесом, опускается на равнину.

Годы и годы понадобились ему, чтобы понять  смысл каждого значка, каждого рисунка…

Помочь не могли даже жрецы, в памяти которых сохранилось лишь десяток заклинаний, способных продлить их существование племени да порядок кровавых ритуалов.

Можно возвращаться!

Пронзительно светлые залы.

Обретенье, достойное богов.

Даже краткий миг мог творить чудо, превращая двуногих тварей в покорных и послушных его власти животных. Правда, не у всех выдерживал мозг. Десятки в безумии навсегда  исчезали в бесконечных лабиринтах пещер. Гибли на зубах странных животных. Или сами превращались в них. Ослепительный свет способен был превратить безобидную ящерицу или крохотного паука в настоящее порождение ада, а летучую мышь, величиной с ладонь  в чудовище, способное одним своим видом довести до безумия.

Столкнувшись впервые с подобным монстром, он несколько дней пребывал в состоянии задумчивости, пока палец все того же жреца не указал ему все на ту же звезду.

Объяснение было маловразумительным, но он принял его, как должное. Тем более, что тот же жрец тут же на его глазах сломленной веткой на полоске утоптанной земли вычертил кусочек звездного неба, но так, словно видел его со стороны и дважды пальцем указал на две точки, соединив их прямой линией.

От этого можно было сойти с ума. Но о не сошел. И на много недель скрылся в склепе, с головой уйдя в разгадку грязно-багровых полуосыпавшихся рисунков.

За его спиной бежало время. «Оживали» и уходили мертвецы. Жрецы приносили новые тела. Но он ничего не замечал и не видел…

Не один некромант по ту сторону моря не ведал того, что открылось ему.

Вымирающее племя дарило ему не просто забытые знания. Миры, десятки миров лежали у его ног.

Все остальное пришло много позже.

Уже в мире эльфов.

К тому времени у него уже были сотни жрецов. Боевых магов, как назвал их этот, в волчьей шкуре и с черной повязкой на глазах. Еще больше тех, что попроще. Но и они могли управлять чужой волей. Ломать и уничтожать чужой мозг. Но для мира эльфов этого было не достаточно.

Не годы, не десятилетия, века понадобились для того, чтобы в их сказочном мире снова ожила ненависть, которая жаркой искоркой ожила в сердцах народа орков, чтобы вспыхнула война на уничтожение, способная увеличить численность его армии.

Но погоня за камнем заставила его на какое-то время отвлечься от этого увлекательного занятия.

И все рухнуло.

А здесь, в этом мире пришлось начинать все сначала. Заново, по крупицам, накапливая прежнюю мощь. Но удача снова изменила ему, забросив сюда, в этот мир чудовище в человеческом облике, путаная мысль и звериное чутье которого через лабиринты эпох и забытых дорог неумолимо ведут их друг другу навстречу.

К тому же под звериной шкурой оборотня камень, который по праву должен принадлежать только ему. И никому другому. 

Заполошная четверка унеслась вперед и скоро скрылась из виду. Эльф проводил их завистливым взглядом, но остался рядом со Стасом.