Мне становится холодно и стыдно оттого, что я стою в одном нижнем белье перед парнем. Никто раньше не видел меня в подобном наряде. Я чувствую, как пылают мои щеки и рада тому, что в комнате темно.

– Быстро в кровать, – шепчет мне на ухо Алекс.

В ответ я киваю и на ходу скидываю бюстгальтер. Как только я натягиваю одеяло до груди, дверь открывается, и меня ослепляет свет из коридора.

– Надеюсь, дело действительно срочное, потому что я занят, – голос Алекса уже не такой сладкий, совсем не мягкий, он режет слух точно лезвие бритвы.

Дмитрий переводит взгляд на меня, а затем снова на Алекса.

– Я не думал, что вы так быстро, – он запинается, – перейдете к делу.

Алекс по-прежнему держит ровно спину. Я чувствую, как мои колени дрожат, а сердце бешено колотится в такт моим нервным судорогам. Мой Безлицый в мгновение выходит из нашей комнаты и скрывается за дверью с другим парнем.

Я не слышу их разговора, как бы сильно не старалась напрячь перепонки. Лишь тень в щели двери дает понять, что Безлицые все еще в коридоре.

Через несколько минут дверь вновь открывается и Алекс заходит в комнату. Его взгляд привлекает скинутый на пол бюстгальтер. Его брови взлетают вверх, а еле заметная усмешка украшает и без того красивое лицо. Безлицый закрывает за собой дверь, и комната вновь погружается в темноту.

Мне требуется пару мгновений, чтобы глаза привыкли. Я замечаю, как Алекс нагибается и оказывается рядом со мной. По телу вновь пробегают мурашки.

– Думаю, с этим ты перестаралась, – он кидает мне бюстгальтер и становится в позу руки-в-боки, отчего выглядит довольно-таки забавно. – Какие же вы наивные и глупые. Женщины. Не зря Содержательный дом существует. Вам всем здесь самое место.

Я открываю рот в возмущении, начинаю его ненавидеть.

– Знаешь, я даже знать не хочу твоего имени и возраста, сегодня тебе повезло, что я выбрал тебя, а не Дмитрий, хотя он проявлял желание, – он делает паузу и его поза меняется, теперь руки Алекса скрещены на уровне груди. – Я не буду с тобой ничего делать, мне не интересны дети, это уже педофилия, – он с отвращением выплевывает эти слова, во мне загорается злость.

– Я уже не ребенок, если ты не видишь, – я беру в руки бюстгальтер и верчу перед его носом. – И работаю я не для собственного удовольствия, на работу шлюхи может согласиться лишь законченный мазохист или сумасшедший.

– Так кто ты тогда? Ребенок или обычная чокнутая?

– Никто из вышеперечисленных. Мне исполнится восемнадцать через несколько месяцев. Неужели сложно представить, что я уже совершеннолетняя? – я до сих пор удивляюсь, как Безлицый терпит мою наглость и дерзкое отношение к нему.

Но сдаваться я не собираюсь, он должен сделать со мной то, для чего я предназначена, в противном случае Рейчел и я пойдем на корм каннибалам.

– Для чего тебе это надо?

Я медлю с ответом, но потом понимаю, что правда – единственная вещь, которая способна помочь.

– Моей сестре сегодня стало плохо, но Михаил заставлял ее идти работать, она была не в состоянии, поэтому вместо нее пошла я, – произношу я сдавленным голосом. – Пусть мне и нет восемнадцати, но я готова к работе, – не успеваю я договорить, как на меня наваливается тело Алекса.

Он отбрасывает с меня одеяло и приживается к обнаженной груди. Алекс мягко кладет меня на подушку и коленом раздвигает мои ноги. Меня начинает трясти, я понимаю, что мои последние слова были лишними. Лицо Алекса приближается, и он шепчет мне на ухо:

– Не говори, что готова к чему-то, когда это не так.

Раздается оглушительный женский визг, и я с трудом открываю глаза. В первое мгновение мне кажется, что я ослепла, но потом я понимаю, что на улице все еще темно. Алекс вскакивает на ноги и выбегает из комнаты в одних штанах. Я поднимаюсь с кровати и мчусь за ним. До меня доносятся плачь и крик девушки, первое что приходит в голову это моя сестра и я молюсь, только бы это была не Рейчел. Медленно все двери открываются и наружу выходят обеспокоенные полуобнаженные девицы и Безлицые, злые оттого, что кто-то посмел оторваться их от удовольствий. Я поворачиваю на лестницу, как из-за угла меня хватает Алекс и притягивает к себе, поправляя на мне свою задравшуюся белую футболку.

Я наклоняюсь вперед и вижу, что на уровне первого этажа возле входной двери на полу лежит девушка. Она без сознания, вся грязная и в крови. Над ней, склонившись, плачет самая юная жительница Содержательного дома, тринадцатилетняя Паника.

– Паника? Что случилось? – раздается взволнованный женский голос позади меня.

Я оборачиваюсь и вижу Жанну. Среднего роста брюнетку со всеми достоинствами и полными отсутствием недостатков. Жанна прикрывается халатом.

– Она, – всхлипывает Паника. – Я хотела выпить воды, а когда вышла из бункера дверь была открыта.

Я отрываю взгляд от Паники и понимаю в чем причина холода. Дверь открыта настежь. На улице темнее, чем когда-либо. Лишь на пороге переплетаются линии из крови, грязи и снега. Это девушка провела в Чистилище ночь и добралась до Содержательного дома. Это невероятно.

Жанна сбегает вниз по ступенькам и захлопывает дверь, которую черт знает, кто открыл. Михаил решил впустить каннибалов? Вряд ли, но ключа нет ни у кого, кроме него.

Руки Алекса сжимают меня за талию, это что-то вроде предупреждения, чтобы я не вмешивалась? Почему нет?

– Она живая, эта девушка дышит, – произносит Жанна, скорее для себя, чем для кого-то другого.

Я внимательно всматриваюсь в лица Безлицых. Они абсолютно ничего не выражают, такие же пустые, как и моя голова сейчас. Лишь еле заметная улыбка скрывается в уголках пухлых губ Дмитрия, парня, который хотел меня и по неизвестной мне причине помешал Алексу наверху, в какой-то степени, я ему благодарна, ведь он на какое-то время отвлек моего Безлицего. Я поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с Алексом, на долю секунды мне кажется, что в его голубых глазах мелькает азарт, но потом его взгляд вновь становится непроницаемым.

– Что за черт?! – восклицает, словно из ниоткуда взявшийся Михаил. – Это что еще за чудо?

– Девушка, кто же еще, у тебя в доме точно таких же ходит бесчетное количество, – огрызается на него перепуганная Жанна.

– Вижу, я имею виду, что она здесь делает? – повышает голос хозяин, взбешенный из-за дерзкого ответа Жанны.

– Кто-то открыл дверь, – не в силах больше сдерживаться, подаю голос я. – Думаю, она была снаружи, на улице Чистилища.

Руки Алекса напрягаются. Он еще сильнее сжимает меня. Да что с ним не так? Я кидаю в его сторону яростный взгляд, в который вкладываю столько злости, сколько это возможно. Хотя понимаю, что девушки Содержательного дома должны быть покорными и ублажать клиентов всеми способами, но мои амбиции не позволяют сдерживаться, и я веду себя так, словно выше Безлицых. А осознание того, что Алекса это злит, мне лишь приносит удовольствие, словно негативные чувства мужчины сравнимы со слезами моей сестры, когда ей было больно.

– Должно быть, она как-то пробралась на территорию, пока ворота были открыты. Наверное, спряталась за машинами, – высказывается Дмитрий. – Или под одной из них.

– Ее бы в чувства привести, – надо мной раздается голос Алекса.

– Точно, – коротко кивает Михаил и поворачивается к своему помощнику-вышибале с бритой головой. – Тревис, нужно помочь бедняжке, бери ее, отнесем в лазарет.

Лазарет. Я хмыкаю. Маленькая комнатка с парочкой кроватей. Единственное, что там представляет ценность, это лекарства, всякие медикаменты, то, что сейчас нужно моей сестре. Чувствую укол зависти к новой девушке, у которой есть возможность получить медицинскую помощь, в отличие от Рейчел.

Тревис берет девушку на руки, а Михаил рычит на перепуганную Панику, чтобы та «шла прочь в бункер».

Безлицые спускаются, направляясь за Михаилом и его помощником в лазарет. Что кажется очень странным. Настолько, чтобы понять, что произошедшее, вероятно, взволновало их.