– О, нет. Рейчел, это шутка такая?! – вскрикиваю я.

Сестра шикает на меня, чтобы я не кричала и сама понижает голос до шепота.

– Я беременна, Ева, и ты знаешь, что это значит.

Знаю. Как же.

– Тебя обрюхатил какой-то подонок из резервации? Ты, блин, издеваешься?!

– У меня не так много времени, скоро Михаил и девчонки поймут, в чем дело, ты знаешь, что за этим последует, – я собираюсь ее перебить, но она закрывает мне рот ладонью. – У меня есть план, я уже все обдумала, и Майки не подонок. Хорошо?

То, что сейчас говорит Рейчел, мне кажется сплошным бредом. Она защищает парня, который виноват в том, что из-за ребенка ее казнят. Просто вышвырнут из Содержательного дома, как животное. Аборты не запрещены, только специалистов по таким вопросам в Чистилище не найдешь. Беременеть для девушки с такой работой, то же самое, что лишать человека жизненно важных органов – он станет бесполезным, а в конце умрет.

– Кто такой Майки?

– Отец ребенка, – мямлит Рейчел, в ответ я закатываю глаза. – Слушай, Ева, у нас есть план, как выбраться отсюда.

– Не нужно верить незнакомому человеку, – перебиваю ее я. Сестра меня пугает своими заявлениями, чувствую, как тревога внутри нарастает. – Не нужно, Рейчел, – молю ее я.

Готова расплакаться, устроить истерику, топать ногами, только бы Рейчел отказалась от глупой затеи, от какого-то там парня и ребенка. Пусть она скажет, что пошутила. Посмотрит на мое ошарашенное лицо, а потом так резко засмеется. Будет громко хохотать, как раньше, а потом выдаст что-то вроде Ты бы видела свое лицо! Платье сухое? А то выглядишь так, словно обделалась от страха!

Я бы стукнула ей по плечу, и надула губы, как делала в детстве.

Но она не смеется. Не говорит, что пошутила. Не обнимает меня, чтобы я перестала обижаться.

Сестра закрывает глаза. Вдох. Выдох. Затем она открывает их.

Этот взгляд, который я получаю от нее, говорит громче любых слов. У Рейчел нет другого выхода. Это конец. И она просит меня не бросать ее.

– Мы уже все спланировали. Безлицые уедут через пару недель, поезд до того времени больше сюда не приедет, когда они будут покидать Содержательный дом, мы проберемся вместе с ними.

– Это сумасшествие, – отрезаю я.

– Нет. Мы сумеем это сделать. Нам нужно лишь добраться до поезда, там Майки нас спрячет, на Пограничном пункте он уже обо всем договорился, – Рейчел умоляюще смотрит на меня. Если я сейчас же не отведу взгляд от ее блестящих глаз, то сдамся. Я отрицательно качаю головой. – Пожалуйста, Ева, я не уйду без тебя, – как только Рейчел это произносит, дверь в лазарет открывается.

Мы обе вздрагиваем. Рейчел замолкает.

– Дорогая, я так и думал, что ты здесь, – произносит Михаил в приподнятом настроении. Я сомнительно кошусь на него. Это он меня дорогой назвал? Похоже, Алекс перестарался. – Пришла повидать сестренку, значит. Рейчел, как ты? – он подходит к нам. Я встаю с койки, и он приобнимает меня за талию, словно мы с ним давно не видевшиеся родственники.

Тут что-то не так.

– Все хорошо, Михаил, спасибо за заботу, – робко произносит Рейчел и выдавливает из себя улыбку.

Я в бешенстве.

Если встречу этого Майки, придушу собственными руками.

– Я вынужден украсть у тебя Еву, – он ей подмигивает. – Эта малышка много стоит, – когда Михаил произносит последнее слово, я понимаю, что он говорит о деньгах, а не о каких-либо достоинствах.

– Я как раз собиралась уходить, – произношу я, стискивая кулаки.

Рейчел поджимает губы, но ничего не говорит.

– Выздоравливай, – щебет Михаил и направляется к двери, по-прежнему обнимая меня.

Когда мы покидаем пределы комнаты, Тревис закрывает дверь за нами на замок. Михаил что-то напевает себе под нос, но я не придаю этому значения, мы направляемся в сторону наших спален в бункере.

Цоканье каблуков отдается о бетонный пол.

– Говорят, ты вчера хорошо поработала, Ева, – утверждение. – Знаешь, а я ведь приятно удивлен! – восклицание.

Михаил начинает свой монолог. Его рука опускается ниже к моим бедрам. Я заставляю взять себя в руки и не дрожать.

– Думаю, что болезнь Рейчел и твое самопожертвование, как раз кстати, – он понижает голос до тошнотворно сексуального. – Теперь половина из Безлицых хотят тебя попробовать на вкус, – он смеется. – Признаться, я бы тоже не отказался от такого удовольствия, – шлепок по моей заднице. – Но что толку, ведь ты мне в дочери годишься, кстати, я очень благодарен, что ты доставила вчера Марии удовольствие. Думаю, сегодня ты принесешь еще больше пользы. Ты вызвала настоящий ажиотаж. Знаешь ли, такого здесь давно не было, особенно если говорить про Безлицых, они мастера в этом плане и не выбирают дешевок, – мысленно я отмечаю, что именно этого-то они и не делают. Они выбирают нас, а ведь именно с нами обращаются хуже, чем с животными.

– Сегодня?

Мне конец.

Я думала, что мне придется работать как и всем девушкам, но почему-то я предполагала, что на прошлой ночи этот кошмар закончится. Что ж сегодняшний вечер обещает быть катастрофически провальным.

– Ну, разумеется, теперь ты будешь работать, как и все девушки! – восклицает он и подталкивает меня вперед.

Мы практически добрались до комнаты.

– И Безлицые не очень-то любят банальности, поэтому, сегодня мы внесли кое-что интересное в программу, – произносит Михаил, от его слов на моем теле появляются мурашки.

Программу? Мы животные в цирке?

Я вопросительно кошусь на него:

– Что это значит?

Михаил потирает щетину на подбородке, а потом незаметно вскидывает руки, я замечаю пистолет за ремнем его брюк.

– Надеюсь, тебе нравятся маски.

– Ты идеальна, просто признай это, – Жанна обращается к скривившейся Хлое. Я молчаливо наблюдаю за их маленькой перепалкой о том, что одной живется хуже, чем другой.

– У всех есть свои недостатки, – отрезает Хлоя.

– Например, у всех нас есть один минус, – произношу, наконец, я, и головы девушек поворачиваются ко мне. – Все мы здесь проститутки.

– Это плюс! – в один голос восклицают мои подруги.

Я начинаю искренне смеяться, как и многие другие девушки, наносящие макияж и натягивающие на себя чулки. Хлоя накручивает локоны, в то время как Жанна в спешке пытается накрасить мне ногти. Пока я многого не умею делать самостоятельно относительно всех этих женских штучек, Жанна и Хлоя помогают мне научиться.

– Михаил придумал новую издевку. Вдобавок к тем кускам ткани, которые мы на себя надеваем каждый вечер, сегодня мы еще будем в масках, – тяжело вздыхает Хлоя.

– Для чего? – спрашиваю я.

Жанна берет мою вторую руку и начинает закрашивать мои ногти черным лаком.

– Он вечно придумывает что-то подобное, сам развлекается и другим дает хорошенько отдохнуть. Представь сама, как бы мы приелись Безлицым, если бы все было в точности как вчера, сейчас на нас будут маски, и выбор будет даваться им сложнее, – отвечает Жанна с улыбкой в уголках губ.

– Только не говори, что тебе все это нравится, – недоверчиво кошусь на подругу.

– Я никогда и не отрицала, на самом деле, я даже надеялась, что тебе это тоже понравится, – произносит Жанна, не сводя с меня взгляда. Я чувствую, как начинаю краснеть, понимая, что я смогла в некоторой степени избежать их участи, и теперь мне стыдно за то, что я соврала и просто не представляю, чего мне ждать в будущем. – Ева, суть на самом деле в том, чтобы просто смериться с этим и жить так, словно это нормально. – Жанна наклоняется ближе и шепчет мне на ухо. – Рано или поздно кто-нибудь из нас выберется из этого дома, мне очень бы этого хотелось, но я не верю, что смогу, – она отстраняется, я вижу ее печальную улыбку. – Ну а теперь помаши руками или подуй на них, нужно чтобы лак скорее высох, время поджимает.

В коридоре раздаются шаги. Мария. Ключ в замке поворачивается, и дверь открывается с ядовитым скрипом.

– Так, девочки, радуйтесь новым тряпкам! – восклицает Мария в приподнятом настроении. Ее ноги обтягивают кожаные штаны, а тело прикрывает топ, разрез которого начинается прямо от груди.