РАССКАЗ

Рисунки Е. МЕДВЕДЕВА

В пионерском лагере удивлялись. В пионерском лагере недоумевали. Все спрашивали у Кости Булочкина:

— Слушай, Булка, скажи честно, ты что, притворялся?

— Не-ет, — пожимал плечами Костя.

Дело в том, что рохля и увалень Булочкин начал вдруг классно бить по мячу. На футбольном поле ребята глазам своим не верили. Вообще-то физрук Георгий Николаевич (в лагере его попросту звали Жорой) со всеми отрабатывал удары, но у Булочкина вдруг «пошло». Удар получался сильный, точный. Вратарь готов был с досады сквозь землю провалиться.

— Талант, — приговаривал Жора, — талант. Включил бы я тебя в сборную лагеря бить пенальти.

Физрук Георгий Николаевич со всеми отрабатывал удары.

Бить пенальти — это, конечно, здорово. Но если весь матч пройдет без одиннадцатиметрового? Что будет делать на поле Костя?

В игре робкий Булочкин терялся. В этом-то и была вся загвоздка. За мяч он не боролся: не хватало смелости, но если мяч все же как-то попадал ему под ноги, Булочкин старался поскорее от него избавиться. Лупил как попало, лишь бы не быть в центре внимания. К тому же и бегал Костя тяжеловато, догнать его мог каждый.

Все это понимал не только физрук, но и сам Костя. Поэтому, когда Жора предложил ему специальные тренировки, Булочкин с радостью согласился. По утрам и вечерам он принялся бегать. Жора стал брать в руки секундомер.

— Делаешь успехи, — говорил он. — Но еще много нужно работать.

Он заставлял Булочкина бегать по футбольному полю с мячом. Бить запретил. Разрешалось лишь одно — гонять и гонять, не отпускать мяч ни на шаг.

Костя возненавидел было этот путающийся под ногами мяч. Хотелось стукнуть по нему, чтобы удар гулко отозвался по всему телу, а мяч — упругий и яростный — влетел под самую планку. Но бить по нему нельзя. Мяч был, как ядро, привязанное к ногам. Он и Косте не давал убегать в сторону, и сам не мог укатиться по собственной воле.

Понаблюдав за Булочкиным несколько дней, Жора все же решил включить его во вторую сборную (называлась она «Стрела-2»).

И вот игра. Вторая сборная встретилась с первой.

После матча Жора сказал Булочкину:

— Недоволен я тобой, Костя.

— Мало бегал, Георгий Николаевич?

— Да нет, стал ты подвижнее, но не в этом дело.

Булочкин взглянул на физрука. Они шли вдвоем по дорожке. Рядом никого не было.

— А в чем?

— Скажу. Только не обижайся.

— Ну что вы, Георгий Николаевич.

— Вот парень ты вроде крепкий… — начал Жора.

Булочкин скромно отвел глаза в сторону.

— …а трус.

Костя поморщился, но промолчал.

— На тебя несколько раз выходил с мячом Шурыга. Почему не пытался отнять?

— У Шурыги? Вы же знаете, как он водится.

— Не хитри. Не надо. Я же не ругаю тебя за то, что ты не отнял у него мяч. Но ты даже не пробовал помешать ему.

— Ему помешаешь, а потом…

— Что потом?

Костя смотрел себе под ноги.

— Вот я и говорю, трус ты, Булочкин. Учти, в футбол я смогу научить тебя играть. Но если ты сам не захочешь быть смелым, никто тебя смельчаком не сделает. Понял?

Булочкин кивнул головой.

Разговор этот запомнился. Костя и сам порой злился на себя за робость и нерешительность. А с Витькой Шурыгой у него и впрямь были отношения — хуже не придумаешь. Невзлюбил Шурыга Булочкина — и все тут. За что, почему, непонятно. Смирный Булочкин и мухи не обидит, а Шурыга житья ему не дает: то норовит ножку подставить, то опрокинет его стакан с компотом, то вымажет ночью Булочкина сажей, а утром смеется: «Глядите, булка в черный батон превратилась».

И так постоянно. А свяжись-ка с ним! Руки у Витьки длинные, кулаки костлявые. Как даст разок — неделю с «фонарем» проходишь.

Была на днях и такая история. Подозвал Шурыга Булочкина и в присутствии других ребят (Витьку всегда сопровождала целая свита)

сказал:

— На тебе тридцать копеек и чеши в магазин за папиросами. Возьмешь пачку «Беломо-ра» — и мигом назад. Все понял?

В магазин никому из лагеря ходить не разрешалось. Если кто попадался, наказывали. А тут еще — на тебе! — за папиросами.

Булочкин скис: Шурыге перечить боялся, а пойдешь, того и гляди на неприятность нарвешься. К тому же Витька-то и не курил по-настоящему. Ему лишь бы побахвалиться перед ребятами.

— Не продадут мне, — уныло произнес Булочкин.

— Скажешь, отец послал.

— Не поверят.

— А не поверят, так в лоб получишь, — надоело уговаривать Шурыге. — Топай, не оглядывайся.

Булочкин уже понимал, что придется ему идти, все же, цепляясь за «соломинку», проговорил:

— А если вожатые заметят?

— Заметят — еще раз в лоб.

После такого утешения ничего не оставалось, как идти.

Костя, казалось, сделал невыполнимое: и папирос купил и не попался.

— А сдача? — потребовал Шурыга, принимая пачку «Беломора».

Булочкин поспешно извлек из кармана восемь копеек.

— Это все? — прищурившись, спросил Шурыга.

— Все, — простодушно ответил Булочкин, — они двадцать две копейки стоят.

— Это мы знаем. Я тебе сколько дал?

— Тридцать.

— Правильно, — усмехнулся Шурыга. — От тридцати отними двадцать две, сколько получится?

— Восемь.

— Эх ты, математик! — еще шире заулыбался Шурыга. — Получится двадцать восемь. — И серьезно добавил: — Гони сдачу.

— Какую? — возмутился было Булочкин.

— Я тебе сказал, какую. Может, я считать не умею?

Булочкин промолчал. Тогда Шурыга обратился к одному из своих приятелей:

— Тигран, скажи, от тридцати отнять двадцать две, сколько будет?

— Двадцать восемь, — не моргнув глазом, отозвался Тигран.

— Вот видишь! — снова заулыбался Шурыга и развел руками.

Стоявшие вокруг ребята с интересом уставились на своего вожака и Булочкина. Они понимали, что идет представление, что дело не в лишних двадцати копейках. Булочкин тоже понял это.

— Молчишь? — Шурыга ласково потрепал Костю по щеке, и тот ясно вдруг ощутил, что сейчас произойдет нечто для него, Булочкина, неприятное.

Он протянул Шурыге двугривенный.

— Ну вот, — удовлетворенно сказал Шурыга. — Ты и считать научился. Но, может, я ошибся? Может, верно получается восемь, а?

Все засмеялись.

«Еще издеваются», — подумал Булочкин.

— Нет, ты скажи, — не отставал Шурыга. — Сколько будет от тридцати отнять двадцать две?.. Не знаешь?.. Давай по пальцам сосчитаем.

Снова раздался взрыв смеха. Булочкин повернулся и пошел.

— Ты куда? — кричал ему вслед Шурыга. — В кружок юных математиков?

Костя шел, вобрав голову в плечи. Как же злился он на себя, как презирал.

Во время матчей Витька тоже издевался над Булочкиным. Если рядом никого не было, говорил:

— Вали, вали отсюда.

Но как «валить» — идет игра, нужно бороться за мяч, нападать или преследовать. Смешно звучит — преследовать Шурыгу.

Если же рядом был еще кто-то, Шурыга ничего не говорил Булочкину. Он лишь кидал на него короткий выразительный взгляд и делал рывок в его сторону, словно там никого не было. И верно: Булочкин будто не видел ни мяча, ни игрока из команды противника. В предурацком положении оказывался Костя Булочкин.

…Сегодняшний матч первая сборная выигрывала у второй со счетом 2:0. Какое-то время «Стреле-2» везло: то штанга спасала, то мяч уходил мимо ворот. Но вот забили им первый гол, а когда Шурыга вогнал головой еще одну «штуку», вторая сборная, игравшая вяло, и вовсе сникла. Только вратарь «работал», все остальные были как сонные мухи.

В полудреме находился и Костя Булочкин. За всю игру он лишь два-три раза коснулся мяча. «Не везет, — думал Костя. — Скорей бы уж конец». А до конца и в самом деле оставалось немного — второй тайм перевалил за половину.