— Сейчас я кормлю Александра.

— Ах, как интересно! Так приходи, когда покормишь. Уверяю тебя, наше меню значительно лучше.

— Кому как. — Она заказала для Александра его любимый шоколадный пудинг и сосиски-гриль. — Во сколько вы договорились встретиться?

— Олли подъедет полдевятого, до этого у него какая-то деловая встреча.

— У тебя тоже когда-то все было расписано по минутам.

— Да, он во многом похож на меня, только не такой красивый.

— И уж конечно не такой обаятельный, — засмеялась Беттина.

— Не говори раньше времени.

Беттина вышла из такси на пересечении Третьей авеню и Пятидесятой улицы и заторопилась в ресторан. Ей хотелось поскорей увидеть Айво, с которым так и не довелось встретиться со дня приезда в Нью-Йорк. Правда, она предпочла бы, чтобы он был один, но, в конце концов, это неважно. Все равно лучше провести вечер в ресторане, чем одиноко сидеть в гостинице и трудиться над набросками к новой пьесе.

Сдав пальто в гардероб, Беттина поискала глазами метрдотеля, чтобы справиться у него, не приехал ли Айво. Она заметила, что какие-то мужчины внимательно разглядывают ее, и обеспокоилась: может быть, она не так оделась? На ней было одно из недавно купленных платьев, надеть которое до сих пор не представилось случая. Платье из бледно-сиреневого бархата очень подходило к ее кремовой коже и каштановым волосам. Просто скроенное, доходившее до колен, безыскусностью линий и цветом оно немного напоминало роскошный туалет от Баленсиаги, который она носила много лет назад в паре с зеленым бархатным жакетом. На этот раз наряд ее был гораздо проще, единственным украшением служила нитка жемчуга, доставшаяся ей от матери, и жемчужные сережки. Миниатюрная, хрупкая, Беттина выглядела скромной, неискушенной девушкой. Лишь блеск огромных зеленых глаз выдавал ее возбуждение, да улыбка не сходила с лица от предвкушения встречи с Айво, а он уже махал ей рукой, приглашая к своему столику. Беттина быстро его заметила и, пройдя мимо метрдотеля, направилась к Айво. Его столик располагался в небольшом зимнем саду, накрытом шатром.

— Добрый вечер, крошка. — Айво поднялся и поцеловал ее.

Беттина тепло обняла его и только потом заметила, что рядом стоит какой-то великан: молодой, дружелюбный с виду, широкоплечий, сероглазый, с тем песочным оттенком светлых волос, который говорил о том, что он выходец из Калифорнии.

— Это — Оливер Пакстон, — представил его Айво. — Я хочу, чтобы ты подружилась с ним.

Они сдержанно пожали друг другу руку и сели за столик. Олли с интересом смотрел на Беттину, гадая про себя, что связывает ее с Айво. Видно, что они держатся друг с другом просто, почти по-семейному. Потом Оливер вспомнил — перед отъездом в Лондон Айво рассказывал ему, что дочь Джастина Дэниелза, покойного друга Стюарта, написала пьесу, которая обещает стать гвоздем нынешнего сезона.

— Я знаю, кто вы! — обрадованно воскликнул Пакстон.

— Кто же?

— Вы — дочь Джастина Дэниелза, недавно написавшая удивительную пьесу. Разве кого-нибудь еще могут звать Беттиной?

Она со смехом потрясла головой.

— В Нью-Йорке меня всегда только так и называли, а в Калифорнии близкие друзья дали мне имя, которое я терпеть не могу! Но я не хочу их обижать и поэтому не возражаю.

— В Калифорнии, это где?

— В Сан-Франциско.

— И давно вы там живете?

— Почти шесть лет.

— Нравится?

— Пожалуй. — Она улыбнулась, вспомнив Мэри, Сета, их детей.

Завязалась беседа. Пакстон сам был из Лос-Анджелеса, но университет кончал в Сан-Франциско и навсегда сохранил приятные воспоминания об этом городе. Айво не разделял их сантиментов.

Ужин, который они заказали, был необыкновенный. Три часа пролетели как миг, и, когда время близилось к полуночи, Айво велел принести счет.

— Не знаю, как вы, дети мои, — признался он, — но этот седовласый джентльмен уже хочет спать.

И он с улыбкой зевнул. Вечер удался на славу. Сразу видно, что Олли и Беттина понравились друг другу.

Беттина, однако, шутливо возразила ему:

— Айво, ты несправедлив к себе. Ты поседел никак не позже, чем лет в двадцать.

— Весьма возможно, дорогая, но теперь я заслужил свою седину, посему могу ссылаться на нее, когда мне заблагорассудится.

Оливер смотрел на Айво, не скрывая своего восхищения. Стюарт — редкое явление в журналистике, к нему нельзя относиться без уважения.

Айво тепло попрощался с Оливером и Беттиной и сел в машину, которая все это время ждала его у входа в ресторан. Оливер заверил Айво, что он проводит Беттину до отеля.

— Смотри, только не позволяй себе ничего недозволенного. Не вздумай похитить ее.

У Оливера заблестели глаза от такого предположения.

— Нет, Айво, до похищения дело не дойдет. И обещаю не делать ничего, что можно было бы счесть непозволительным.

— Предоставим судить об этом мисс Дэниелз, — сказал Айво и помахал им рукой на прощание, потом поднял стекло, и лимузин отъехал. Олли и Беттина махали ему вслед.

Потом они неторопливо пошли в сторону Веста, мимо зданий из коричневого кирпича, жилых домов, учреждений, магазинов. С лица Пакстона не сходила счастливая улыбка.

— Как давно вы знакомы с Айво? — поинтересовался он.

— Всю жизнь, — просто ответила Беттина. Очевидно, ему ничего не известно. Так и есть, следующий вопрос подтвердил это:

— Он был другом вашего отца?

Она кивнула, по-прежнему улыбаясь, а потом, вздохнув, решила рассказать ему все. Теперь ей было легко рассказывать об этом. Она больше не стыдилась своей жизни, напротив — вспоминала с гордостью и нежностью.

— Да, он был папиным другом. Но не только: мы шесть лет были мужем и женой… Давно это было…

Оливеру не удалось скрыть своего крайнего удивления:

— Как же это? Почему вы расстались?

— Ему хотелось думать, что я выросла из этого брака. Но это не так. А теперь мы просто Друзья.

— Какая необыкновенная история. Никогда ничего подобного не слышал. Я даже предположить не мог. — Он внимательно посмотрел на Беттину. — Вы по-прежнему… встречаетесь? — спросил он и густо покраснел, а Беттина улыбнулась. — То есть, я не имел в виду… Вы думаете, он рассердился, когда я предложил проводить вас?

Видно было, как он смущен, но Беттина не могла сдержать смех.

— Да нет же! Конечно, нет.

На самом деле она предполагала, что Айво не случайно познакомил ее с Пакстоном. Или он хотел заранее обеспечить благоприятный отзыв о спектакле, или решил, что ей нужен ухажер на время пребывания в Нью-Йорке?

Они долго шли молча, Беттина запросто держала Оливера за руку. Наконец он нарушил молчание и с улыбкой обратился к Беттине:

— Как вы смотрите на то, чтобы нам немного потанцевать?

Теперь настал ее черед удивляться:

— Сейчас? Почти в час ночи?

— Конечно, ведь, как сказал Айво, в Нью-Йорке все иначе. Всю ночь все открыто. Не возражаете?

Беттина хотела отказаться от такого нелепого предложения, но непосредственность Пакстона так восхитила ее, что она согласилась. Они тут же взяли такси и поехали в какой-то бар на Ист-Сайде. Там играла музыка и в такт ей двигались танцующие, почти вплотную прижимаясь друг к другу. В баре пили, смеялись, беседовали, и, конечно же, он был совсем не похож на изысканную «Лютецию», но Беттина радовалась тому, что они пришли сюда, и с сожалением покидала этот бар час спустя.

На дороге в отель они разговорились о предстоящей премьере.

— Не сомневаюсь: пьеса прекрасная, — сказал Пакстон, тепло улыбаясь Беттине.

— Почему вы так решили?

— Потому что ее написали вы, а, значит, она не может быть плохой.

Беттина благодарно посмотрела на Оливера.

— Жаль, что вы критик.

— Почему? — удивился он.

— Потому что я хотела пригласить вас на репетиции и узнать, что вы на самом деле думаете о пьесе, но у вас такая профессия, Олли, — она улыбнулась, назвав его уменьшительным именем, — что продюсера хватит удар, когда он вас увидит. — Подумав немного, она спросила: — А отзыв о спектакле будете писать тоже вы?