— Жасмина, нет. Мы должны остановиться, ты — леди.

Но Жасмина была не в состоянии рассуждать здраво. Она только знала, что тут же умрет без восхитительной силы Джэарда. Она хотела слиться с ним, забыть все свои проблемы и наслаждаться мощью и волшебством его объятий.

— Да, я леди. Но сегодня благодаря тебе первый раз в жизни я почувствовала, что я женщина. Пожалуйста, Джэард, не отталкивай меня. Мне нужна твоя поддержка.

— Ты не понимаешь, — сказал он, борясь с собой.

Но она его не слушала:

— Кажется, я люблю тебя…

Джэард подхватил Жасмину на руки и понес к кровати. Положив ее, он нетерпеливыми руками стал снимать с нее рубашку. При виде красивых округлостей ее груди он простонал: «Боже мой, ты восхитительна!» Когда его рот жадно сомкнулся вокруг розового соска, она почти задохнулась от исступленного восторга. Он ласкал губами и покусывал нежный бутон, а она изгибалась под ним в величайшем наслаждении, волны страсти пробегали по всему ее телу к самому его центру, к тому потаенному месту, которое жаждало соития с ним. Она перебирала его волосы пальцами и наклоняла его голову ниже, возбуждающе-бесстыдно прижимая его губы еще крепче к своим. Через минуту он, запинаясь, прошептал:

— Моя хорошая, я так хочу, чтобы ты стала моей! Ты уверена, что этого хочешь и ты?

Она медлила с ответом, и он отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза.

— О да, Джэард, — ответила она невнятно; лицо ее жарко горело, зрачки были расширены от страсти, она потянулась к нему. — Да.

Затем ее руки упали, лицо сделалось невыразительным, и через секунду она уже спала.

— Боже, — простонал Джэард Хэмптон. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, отодвинулся от нее и накрыл ее простыней. Потом сел на кровати и потряс головой, чтобы привести себя в чувство. «Слава Богу, что девушка уснула», — подумал он. Бренди подействовал не только на нее. Джэард понимал, что перед Жасминой было бы трудно устоять в любой обстановке, а сейчас еще алкоголь почти лишил его здравого смысла. Еще несколько секунд объятий, и он бы не смог совладать с собой. А утром он бы ненавидел себя так же, как он сейчас ненавидел Клода Бодро. И девушка тоже, возможно, навсегда бы потеряла доверие к нему. Джэард повернулся и посмотрел на спящую Жасмину — ее румяные щеки, длинные густые ресницы. Она была так красива, и когда она утверждала, что нет, у него все переворачивалось внутри. Чего только она не перенесла: сначала из-за отца, потом из-за мошенника, сбросившего ее в реку. И он почувствовал нарастающий гнев против презренного Клода Бодро, так поступившего с ней. «Он ответит за это кровью. Я заставлю его это сделать!» А то, что Бодро и ему подобные в каком-то смысле были должниками Джэарда Хэмптона, Жасмине знать не обязательно. Он сравняет счет, и тогда Жасмина будет принадлежать ему!

Каким-то образом с того момента, как он заметил ее в воде, он знал, что она будет с ним. Он почувствовал это сразу, когда увидел, как она боролась с течением, и глубоко верил в это минуту назад, когда держал ее в своих объятиях. Она была такой сильной и полной жизни и в то же время такой нежной, уязвимой и доверчивой. Нельзя допустить, чтобы это доверие было когда-нибудь еще раз обмануто. Он протянул руку и погладил Жасмину по нежной щеке. Она слегка пошевелилась во сне от его прикосновения, как будто цветок, потянувшийся к солнцу, и он опять увидел на ее шее глубокую царапину. Он нахмурился и провел кончиком пальца по этой красной полосе на ее нежной шее, вспомнив, что обещал смазать ее ссадины мазью. Нетвердой походкой он прошел к столу и принес баночку с мазью. Вернувшись к кровати, он присел на край и откинул простыню, прикрывавшую ее. Перед тем как наложить целебный бальзам, он целовал каждую царапину на ее теле. И с каждым новым прикосновением к ее ранам он приговаривал Клода Бодро ко все более мучительной смерти. Странно, думал он, врачуя ее, как спаситель мог так быстро стать пленником ее сердца.

На следующее утро Жасмина проснулась с жуткой головной болью и в большом смятении. Она чуть не умерла от смущения, когда увидела, что ее рубашка задралась, обнажая грудь. Она быстро натянула ее и закрылась простыней до самого подбородка, украдкой оглядев каюту при бледном свете, пробивавшемся через иллюминатор. Она заметила Джэарда Хэмптона, сидящего напротив нее у стола, и вспомнила все. Во всяком случае, она надеялась, что это было все.

— Боже мой! — воскликнула она.

— Доброе утро, Жасмина, — ответил он, обнажая в улыбке ровные белые зубы. Видя, как она пытается сесть в кровати, он добавил: — Ты уже готова к завтраку, моя хорошая?

Ее собственные усилия сесть и упоминание о еде заставили все внутри у нее перевернуться от приступа тошноты. Она зажала рот рукой и пробормотала:

— Пожалуйста, оставьте меня на одну минуту.

Он поднялся, озабоченно глядя на ее бледное лицо.

— Жасмина, вам нехорошо?

— Вы склонны недооценивать ситуацию, мистер Хэмптон, — удалось ей выдавить из себя между приступами дурноты, которые безжалостно выворачивали ее желудок наизнанку. — Пожалуйста, уйдите, — добавила она с отчаянием, глазами указывая на дверь. — Только на минутку.

— Хорошо, — уступил он, нахмурившись. — Но, пожалуйста, будьте осторожны, когда встанете, Жасмина. Мы уже стоим на якоре, но я подозреваю, что сегодня утром вы будете несколько нетвердо стоять на ногах, так как вчера вечером вы выпили много бренди.

— Пожалуйста!

С достойной похвалы поспешностью он покинул комнату. Жасмина подтянула колени к груди, положила на них руки и склонила на них свою раскалывавшуюся от боли голову. Она всем своим протестующим нутром ощущала, как судно качалось и скрипело. Тошнота у нее усиливалась особенно, когда она стала восстанавливать события прошедшей ночи, пытаясь преодолеть сумбур в голове. Ее муж пытался убить ее, припомнила она. Потом Джэард Хэмптон спас ее, и той же ночью она напилась, высказала все свои сокровенные переживания Джэарду и предложила ему себя! «Боже мой!» — Она не могла вспомнить, как далеко они зашли.

Через некоторое время, показавшееся Жасмине бесконечным, недомогание наконец немного прошло. Облегченно вздохнув, она вылезла из постели и обнаружила, что она действительно нетвердо стоит на ногах и у нее кружится голова. Она добралась до иллюминатора и посмотрела в него. Свет больно ударил по глазам. Наконец, когда она привыкла к свету, Жасмина увидела, что «Ведьма» стоит на якоре в порту Натчеза. Ряд ветхих сараев на сваях зигзагообразно очерчивал речные берега к северу, под обрывом.

Сразу за ними, вдоль береговой линии, как на параде, выстроились корабли. В порту уже суетились грузчики, перетаскивая бочки, мешки, загружая скот. Слышались стук, визг свиней, кудахтанье кур, ругань. Раздался гром выстрела старой пушки, стоявшей над обрывом, извещая о прибытии еще одного парохода.

Почувствовав, что голова у нее просто раскалывается от всего этого движения и какофонии звуков, она отвернулась от иллюминатора. По крайней мере, она дома, подумала она. Наверное, у нее не осталось денег, но у нее были дом и Эфраим, к которым она могла вернуться. Ей просто нужно собрать осколки своей разбитой жизни и продолжать существовать дальше.

В маленькой каюте не было зеркала, поэтому Жасмина удовлетворилась тем, что умылась и причесалась. Она заметила, что ссадины уже не так сильно болят, и почувствовала следы мази на шее. Явно Джэард наложил мазь на ее израненную кожу вчера ночью, после того как она заснула. «Это очень мило с его стороны», — подумала она и покраснела при мысли о том, в каких еще местах его руки могли трогать ее тело.

Она вытаскивала выцветшее коричневое платье из своего саквояжа, когда раздался стук в дверь.

— Жасмина, уже можно войти? — спросил из-за двери Джэард.

— Да, — ответила она, в волнении положив на кровать платье, оправив на себе рубашку и брюки и обернувшись к двери.

Джэард Хэмптон вошел в каюту с оловянной кружкой дымящегося кофе в руках. Жасмина оглядела его. Он был все в тех же рубашке и брюках, но теперь на его лице проглядывала щетина. Однако его глаза были еще более красивы при дневном свете — ясные и ярко-синие.