Они обыскивали квартиру почти час, но обнаружили лишь одну вещь, заслуживающую внимания, одну улику — миниатюрный кукольный театр на секретере. Это небольшое приспособление напоминало коробку с натянутыми струнами, словно предназначенными для управления марионетками. Рику оно показалось загадочным и бесполезным.

Профессор знал его зловещее предназначение, однако оно никак не помогло выяснить что-либо новое — разве только подтвердило мысль о том, что доктор Куа, насмехавшийся над Толлом прошлой ночью, на самом деле видел в нем весьма достойного противника и потому счел за лучшее скрыться.

— Он может быть где угодно в целом городе, нам его не найти! — отчаялся Рик. — Но как же… Присцилла?

— Вероятно, Куа оставит ее в покое, — сказал профессор, стараясь не смотреть Рику в глаза. — Хотя он безусловно нападет на нас! Лишь мы одни знаем его тайну. Он не успокоится, пока мы живы. Мы отследим Куа по тем попыткам нападения, которые он предпримет в ближайшем будущем. Я, по крайней мере, на это надеюсь.

Они покинули опустевшую квартиру Куа и отправились в больницу. Там их встретили хорошей новостью: Присцилла наконец очнулась. Сейчас, с наполненными страхом глазами, девушка рассказывала им о смутных, но ужасающих видениях, преследовавших ее, пока она лежала без сознания.

Толл и Рик не уходили из палаты чуть не до полуночи. Когда Присцилла забылась здоровым сном, Рик решил пойти домой и взять кое-какие вещи.

— Ни в коем случае! — возразил Толл. — Здесь вам будет безопаснее. Не стоит выходить на улицу ночью — тем более в одиночестве!

— Я просто заскочу к себе и возьму смену белья, бритву и еще кое-что нужное, — сказал Рик. Но профессор и слышать не желал об этом.

— Пошлите за вещами курьера или дождитесь утра. Я даже затрудняюсь сказать, что может подстерегать вас, пока вы не под моей ненадежной защитой. Что-то наверняка случится.

Заметив, как разволновался профессор, Рик пообещал завтра послать за одеждой. Но стоило ему пойти к телефону, как он передумал. Ему вдруг пришло в голову, что это дело принципа — нельзя поступаться своей честью.

«Неужто я позволю какой-то поганой крысе выгнать меня из собственного дома? — возмутился он. — Да будь я проклят, если так!»

Он оставил профессору записку, что заскочит к себе, но скоро вернется, и вышел на улицу.

В палате Присциллы профессор Толл подвинул свой стул поближе к кровати и немигающими от напряжения глазами уставился перед собой. Если на шее девушки опять появятся крошечные, зловещие следы от укуса, если вампир еще раз нанесет ей визит, она, возможно, провалится в небытие, откуда нет дороги назад!

Позже, в свете зловещих испытаний, которые ему довелось пережить, Рик никак не мог объяснить, какое безрассудство заставило его пойти в разгар ночи, одному, к себе на квартиру.

Однако тогда он мало думал о риске, ибо просто не представлял, что может случиться. Ему хватило воображения лишь на сцену внезапного вторжения доктора Куа, встречи же с ним лицом к лицу Рик скорее желал, чем боялся. Мало того, в глубине души он почти не сомневался, что вообще никого не встретит.

Таким манером — не осознавая опасности, изнемогая от усталости и мечтая о смене белья — он, дойдя до своего дома, едва не позабыл про доктора Куа и его ухищрения, а мысли его были в основном заняты Присциллой.

Машинально пошарив в кармане, Рик достал ключ, отпер дверь подъезда и начал подниматься к себе.

Чуть не валясь с ног от утомления, он зашел внутрь квартиры и зажег свет. Соблюдая некоторую осторожность, он запер дверь на два замка, а затем проследовал в спальню и принялся укладывать вещи в чемодан.

Рик так и не понял впоследствии, в какой момент он ощутил тот самый запах. Поначалу очень слабый, такой слабый, как будто он просочился вслед за ним с лестницы. Рик успел все упаковать и даже снял рубашку, готовясь принять душ, когда вдруг запрокинул голову и удивленно и испуганно принюхался.

Но и в эту секунду он продолжал сомневаться.

— Забавно, — пробормотал он вслух, подсознательно стараясь, как поступают многие, подбодрить себя пред лицом неизвестной опасности, — забавно, мне показалось, что тут как-то странно пахнет.

Внезапно Рик замолчал — в комнате действительно странно пахло! И он узнал этот запах!

Чуждый и ужасающий могильный дух! Пахло мертвецом, облаченным в плесневелый, прогнивший саван; пахло тленом и разложением; пахло падалью, забытой в укромном уголке, спрятанном от солнечных лучей и человеческих взглядов!

Рик остолбенел.

У него задрожали поджилки. Сердце ушло в пятки, по позвоночнику пробежал холодок, застучали зубы, лицо исказил ужас.

Запах смерти! Визитная карточка вампира — то есть зловещего доктора Куа! Вонь наполняла комнату, пока Рик не начал задыхаться, пока не почувствовал, что этот смрад вот-вот убьет его.

На долгое мгновение Рик застыл посреди комнаты, где кроме него, вроде бы, никого не было. Однако он знал, что мало-помалу в нее проникает иной — страшный — гость. Каждый удар сердца усиливал чувство удушья. Язык словно прилип к нёбу. Вены на шее набухли и одеревенели, отчего Рику почудилось, что, если до них дотронуться, они треснут, как сухие сучья.

Затем Рик пошевелился. Он ринулся к выходу, пытаясь добраться до наружной двери. Эта вонь… отвратительный спутник Куа… Ни разу в жизни Рик не испытывал такого панического страха. Бегство стало его единственным устремлением!

Ему почти удалось выскочить из комнаты, когда произошло то, о чем предупреждал жуткий запах.

Сперва Рика неожиданно парализовало с головы до ног, и теперь он мог лишь с трудом ворочать глазами. Жена Лота, обратившись в соляной столб, не была столь же беспомощной и онемелой.

К тому времени Рик уже был у порога спальни и мог сквозь дверной проем видеть коридор и спасительный выход из квартиры. Но совершить краткое путешествие до него было все равно, что научиться летать.

С его недвижных губ сорвался слабый стон — тогда как сам Рик пытался закричать.

Что-то мягкое и склизкое, что-то бескостное, гладкое и отвратительное ползло по его необутой ступне!

Рик боролся со сковавшим его оцепенением, настойчиво пытался наклонить голову и посмотреть, что за дрянь ползет по его телу, оставляя за собой холодный липкий след. Но голова, словно застыв на плечах, не желала двигаться. Он не мог наклонить ее ни на дюйм, чтобы взглянуть на пол у ног.

Пока он силился опустить взгляд и посмотреть, что за мерзкая штука поднимается по нему, по его ступне поползло еще одно липкое и холодное нечто. И еще одно! И еще! Он, выпучив глаза, старался взглянуть вниз и наконец увидел что-то конусообразное и желтовато-белое, похожее на хвост гигантского земляного червя.

Могильная вонь стала невыносимой. Рик давился ее ядом. Давился — и вновь вдыхал…

По его голой руке начало мучительно медленно подниматься что-то волосатое и многоногое!

В пустоте дверного проема перед ним возникла слабая вибрация. Воздух задрожал и засиял радужными полосками, напоминающими подвижные горячие струи над раскаленной солнцем поверхностью.

Полоски преобразились в линии и стали менее изменчивыми. Постепенно они обретали ясность и материальность. Появились белые пятна. Их прорезали два узких темных мазка. Над треугольником, ставшим длинным узким подбородком, показалась ярко-красная ухмылка.

Ошеломленный и умирающий от ужаса Рик уставился в бледное лицо доктора Куа.

Бестелесное и неподвижное, оно повисло в дверном проеме, позволяя рассмотреть себя в ярком электрическом свете. Рик смотрел на него остекленевшими глазами, завороженно переводя взгляд с омерзительных кроваво-красных губ на тусклые, лишенные живого блеска волосы, торчащие клочками на сероватой пергаментной коже, туго обтянувшей голову, отчего та напоминала самый настоящий череп — символ смерти.