Две туземных лодки начали преследование.

Снова сильный дождь. Хорош он только тем, что льет воду прямо нам в рот, а также пополняет запасы. Пищевые запасы пополнить сложней: они не падают с неба. А те, что в море, не идут к нам на крючки: опять мы не смогли ничего поймать.

Позднее в этот день вышло, наконец, солнце, и мы разделись, высушили одежду, а также принялись за чистку и уборку судна и занимались этим до захода солнца. Мне захотелось соорудить весы (для чего? что взвешивать?), и я сделал их из скорлупы кокосового ореха, а в качестве гирь использовал завалявшиеся на нашей посудине пистолетные пули.

Попутно с работой мы, конечно, вели долгие беседы, и я много рассказывал моим морякам о том, где плавал и что повидал, в том числе о землях под названием Новая Гвинея и Новая Голландия (Австралия) — на случай, если со мной что-нибудь случится в этом плавании, чтобы они знали, куда держать путь. Но прежде всего им следует попасть на остров Тимор, где есть город Купанг и где находятся голландские поселенцы… Запомнили, моряки?

Капитан Блай мастерит весы, хотя что взвешивать — пока не знает.

Они ответили, что запомнили, но лучше, чтобы я все время был с ними. Я не возражал, потому что хотел того же.

Суббота, 9-е мая.

В середине дня я велел приспустить паруса на обеих мачтах, чтобы сделать баркас более устойчивым, так как видел, что постоянная качка ухудшает и без того тяжелое состояние моряков: они уже просто на пределе. Кроме того, прикрепив куски брезента к бортам, мы сумели хотя бы немного увеличить их высоту, и, значит, меньше воды будет заливать днище.

Понедельник, 11-е.

Увеличивают высоту бортов своего баркаса.

Снова угощаемся ромом. Хоть таким способом пытаюсь разогреть мышцы, которые все чаще сводит судорога. Состояние команды ухудшается на глазах. Море продолжает окатывать нас волнами, воду приходится все так же вычерпывать чуть не целые сутки, а сил у нас все меньше.

К середине дня к нам пожаловало солнце, и мы обрадовались ему, как яркому зимнему деньку у нас в Англии. Однако оно не долго баловало нас, вечером снова зарядил дождь, ночь была отвратительной. Я почти перестал надеяться, что придет утро.

Оно пришло, но не принесло ровно ничего радостного или утешительного. Почти все члены команды жалуются на ломоту в суставах, на усиливающиеся боли, и я вижу, что вера в благополучное окончание плавания уже иссякла в них. Они на грани срыва, когда человек может сделать все самое ужасное: прыгнуть в воду, убить своего товарища, себя…

Я уже просто не знаю, как с ними говорить, чем успокоить, утешить… если подобные слова были подходящими в нашем положении. Единственное, до чего додумался, даже показал им пример, — снял с себя насквозь промокшую под холодным дождем одежду, смочил в морской воде, которая значительно теплее небесной, и, надев снова, попытался хотя бы чуть-чуть согреться. Эти действия отвлекли кое-кого от тяжких дум и, кажется, даже принесли ненадолго тепло в тело.

Промокшую под холодным дождем одежду окунают в теплое море.

Пятница, 15-е. Ранним утром увидели еще одну группу островов, откуда к нам пожаловало множество птиц. Радостно сознавать, что в этом мире мы не одни, но опять же: имею ли я право бросать якорь у одного из островов и рисковать жизнями всей команды?.. Хотя какая разница, от чего умереть? От голода и жажды или от рук дикарей? Сопротивляться им мы не в состоянии: силы на исходе, и если бы не постоянные дожди, волнение на море и необходимость вследствие этого все время вычерпывать воду, мы уже, боюсь, совсем разучились бы двигать руками и ногами. Так что и в плохом бывает порою нечто хорошее, не так ли?

Среда, 20-е мая. Только что подумал: как удивительно, что при таких условиях — негде укрыться, дожди, холод — никто все-таки серьезно не заболел… Удивился этому и вдруг увидел всех нас совсем другими глазами и понял: мы и так уже полутрупы — исхудавшие, покрытые белесым налетом морской соли, скованные в движениях, как глубокие старики или инвалиды; неузнаваемые для всех, кто нас бы сейчас увидел; переполненные страшным ощущением полной безнадежности нашего существования на этой земле, в этом море…

Постоянно вычерпывают воду.

Дни сменяются днями, месяц май идет к концу. Небо становится более ясным, море — спокойным, баркас уже не заливает водой. По моим подсчетам основной нашей пищи — хлеба — остается примерно на месяц, если продолжать питаться в режиме суровой экономии. Хочу надеяться, к этому времени мы достигнем Тимора и найдем временный приют у белых поселенцев из Голландии. Но, возможно, если произойдет резкая смена в направлении ветров, нам придется плыть до острова Ява, а это значительно дальше.

Понедельник, 25-е.

Эти люди были неузнаваемы.

В середине дня несколько морских птиц летели над нами так низко, что кто-то изловчился и поймал одну. Это была чайка, из тех, кого зоологи называют «глупая крачка». Я отобрал птицу у везучего охотника и решил развлечь команду незатейливой игрой под названием: «А это кому?» Несчастной крачке свернули голову, разделили тушку на восемнадцать частей, и я, отвернувшись от команды, начал предлагать каждый кусочек, выкрикивая: «Кому?» — а сидевший спиной ко мне писарь называл имя. Так мы честно разделили мясное угощение, которое было моментально съедено со всеми костями и потрохами и с соленой морской водой вместо подливки.

Под вечер к нам пожаловали птицы покрупнее, размером с хорошую утку, но тоже, как и глупые крачки, не отличавшиеся большой сообразительностью. Они имеют обыкновение запутываться в парусах и других снастях, за что моряки прозвали их «тупицами». Нам удалось поймать одну «тупицу» на ужин, и уже без всякой игры она была съедена.

Вторник, 26-е.

«А это кому?»

На этот раз отличился я: тоже поймал «тупицу». Что ж, неплохой завтрак, но я отдал его трем членам команды, которые чувствовали себя хуже остальных. Все прочие удовлетворились кусками хлеба, смоченными в соленой воде, которая смывает плесень и даже придает — или мне кажется? — какой-то вкус…

Господи! Солнце греет в полную силу, и это тоже плохо, потому что дождь и холод сменились немыслимой жарой, которая так подействовала на ослабевших людей, что трое потеряли сознание, а когда оно вновь вернулось, сказали, что не хотят больше жить. Такое настроение страшит меня сильнее всего. Особенно теперь, когда мы все ближе к нашей первой цели — острову Тимор. Или, на худой конец, к острову Ява…

И опять удача: вечером поймали еще парочку «тупиц», а в их желудках обнаружили несколько летающих рыбок. Вся команда так обрадовалась предстоящему пиршеству, что смотреть было приятно. А ведь не забывайте: мы едим это все в холодном (и несваренном!) виде — огня у нас нет.

Поймал «тупицу»!

Среда, 27-е.