В вечерние часы облака так резко и четко обозначились на западе, что я уже почти не сомневался: мы находимся вблизи от суши. Разговоры в этот вечер были больше о том, что обнаружим на берегу, чем себя порадуем.

Четверг, 28-е.

В девять утра увидели перед собой большой барьерный риф, который необходимо преодолеть, прежде чем войдем в спокойные воды и сможем приблизиться к земле. Пока же нашим глазами открылись белые гребешки волн, разбивающихся о рифы, между которыми, казалось, не было прохода.

Однако я был полон решимости пробиться сквозь них, что удалось не раньше чем проплыли несколько миль вдоль скалистых ограждений.

Большой барьерный риф.

И вот наконец мы в спокойных водах, плавание в которых приведет нас, я уже точно знал, к небольшим островам, расположенным на пути к своему главному огромному острову — Новая Голландия. (Она же — Австралия.)

Я объявил своим спутникам, что мы бросим якорь у первого же подходящего для этого куска суши.

И еще сказал, что прошу их постараться забыть все беды и несчастья, с которыми мы столкнулись на пройденном отрезке пути. Хотя не обещал, что в дальнейшем мы сразу почувствуем большое облегчение.

Долго искать место для стоянки не пришлось. Мы бросили якорь в тихом заливе, недалеко от пологого песчаного берега, и, выйдя на сушу, сразу принялись осматриваться и выискивать признаки присутствия человека. Мы увидели следы от нескольких костров, горевших, видимо, достаточно давно, однако ничего такого, что утвердило бы в мысли, что ночевка на берегу будет безопасной.

Сбор устриц.

Но, конечно, в первую очередь всем нам хотелось найти что-нибудь, годное для еды. Мы обнаружили поблизости устричную отмель, однако из-за наступившей темноты отложили основной сбор ракушек до утра. А пока надо было решать, как провести эту ночь. Я посчитал разумным разделиться на две группы, одна из которых ночует на берегу, другая — на борту баркаса. И поскольку, как известно, утро вечера мудренее, дальнейшие наши действия будем определять завтра на рассвете. Тогда же постараемся зажечь костер, для чего надо не только найти топливо, но и добыть огонь. Как в доисторические времена.

29-е, пятница.

Капитан Блай разжигает костер.

Ночь прошла спокойно. Никто из местных жителей, которые здесь наверняка есть, так и не появился, и я послал несколько человек на разведку — тех, кому легче передвигаться после всего перенесенного нами. Остальные приводили в порядок судно — чтобы оно было в полной готовности на случай, если — не дай Бог! — придется спешно отплывать.

Ушедшие вдоль берега вернулись в хорошем расположении духа, хотя ничего, кроме устриц и свежей воды, не раздобыли и никого не встретили. А я занялся разжиганием костра, для чего переворошил все вещи, находившиеся на баркасе, и нашел-таки, к своей радости, завалившийся среди других вещей плотно закрытый ящичек, в котором были трут, огниво и кремень. Теперь высечь огонь я мог в любое время. Что и сделал, а для растопки использовал сухие водоросли, валявшиеся на берегу. Когда же принесли с баркаса медную кастрюлю и остатки свинины, которую я уже боялся использовать в сыром виде, мы, перемешав ее с хлебом, сделали такую тушенку, что пальчики оближешь.

Горячая пища разморила нас, и люди повалились там, где сидели, но я не дал им заснуть на послеполуденном солнце, боясь, что некоторые уже не проснутся — их хватит солнечный удар, — а велел отправиться в тень, и они, с неохотой и ворчанием, подчинились.

Короткий сон в тени деревьев.

После крепкого и благодатного сна всех потянуло размяться. Мы разбрелись в разные стороны, однако не теряя друг друга из вида, и вскоре обнаружили неподалеку лощину, поросшую густой блестящей травой, что говорило о том, что тут близко река или подземные воды. Немного покопавшись в земле, мы добрались до воды, и у нас появился свой собственный колодец.

Обнаружили мы и свежие следы каких-то животных; Нельсон согласился со мной, что это, скорее всего, кенгуру. Те самые, которые, по мнению зоологов, водятся только в одном месте на земном шаре — в Австралии. Значит, мы сейчас в ней и находимся.

Мы наткнулись и на большое количество кустов и деревьев с незнакомыми ягодами и фруктами; я не советовал набрасываться на даровое угощенье, опасаясь, что оно может оказаться ядовитым, но разве удержишь оголодавших людей? Мои спутники обобрали чуть ли не все кусты и ветви, встретившиеся на пути, и после этого, конечно, многие хватались за живот и говорили, что, наверное, отравились и сейчас умрут. Но, слава Богу, от этого никто не умер. Я тоже присоединился к фруктово-ягодному пиршеству, однако только после того как увидел, что птицы с удовольствием клюют все эти плоды.

Люди поедали все ягоды и фрукты, которые свисали с веток.

Так прошло двое суток, которые я решил дать всем нам для отдыха и хоть какого-то лечения. И действительно, люди стали выглядеть уже значительно лучше, и отчаяние у них вновь сменилось надеждой.

Тем временем я продолжал готовиться к новому и, как я уже рассчитывал, последнему, переходу по морю на нашем баркасе, хотя, откровенно говоря, вовсе не был уверен, что все окончится благополучно: то есть мы достигнем берега в том месте, которое нужно — где будем в полной безопасности и сумеем пересесть на большой корабль и доплыть на нем до Европы.

Воскресенье, 31-е мая.

На холме показалось десятка два туземцев.

Мы готовы к выходу в море, хотя запасов продовольствия, по существу, нет. Пополнить его мы смогли только некоторым количеством устриц, фруктов и шестьюдесятью галлонами пресной воды.

Сотворив молитву о благополучном плавании, мы приготовились столкнуть баркас на воду, когда на песчаном гребне берега показались туземцы. Их было десятка два — полуголых, с густыми короткими волосами, вооруженных копьями и какими-то короткими изогнутыми предметами вроде бумерангов. Они громко кричали и делали нам призывные жесты. Однако, не будучи уверены, что намерения их дружелюбны, мы предпочти поскорее отплыть.

Часам к восьми утра на следующий день мы приблизились к другому острову и вышли там на берег. Как обычно, я разделил команду на три группы — одну намеревался отправить на север для обследования местности, другую — на юг, третью оставить на судне.

В этот раз недостаточно отдохнувшие от свалившихся на них испытаний моряки — те, кого я хотел послать обследовать остров, — дружно заявили, что лучше откажутся от еды, чем поплетутся неизвестно куда и неизвестно зачем. На что я резко сказал, что и дураку понятно, для чего нужна разведка, и уж не собираются ли они, по примеру своих собратьев на «Баунти», учинить новый мятеж.

«Защищайся!»

Один из самых дерзких крикунов дошел до того, что ответил: а почему бы нет? Разве он сам не смог бы, вроде меня, командовать нашим плавучим гробом?

Наученный горьким опытом, я решил либо пресечь бунт в самом зародыше и немедленно утвердить свое главенство, либо умереть. Поэтому выхватил саблю и крикнул: