Грейс почувствовала на себе испытующий взгляд Джонни, ощутила его беспокойство. Она в последний раз провела расческой по волосам Грейси и улыбнулась.

— В выдвижном ящике кассы есть коробка с лентами и заколками. Можешь пойти и взять, что захочешь.

Девочка быстро кивнула, слезла с кресла и помчалась открывать ящик. Грейс наблюдала за ней и вдруг всей кожей ощутила присутствие Джонни.

— Нам надо поговорить, — тихо произнес он, вторя ее мыслям.

Теперь Джонни стоял совсем рядом, она ощущала его запах, все еще с привкусом машинного масла. Он был так же строен, как тот восемнадцатилетний парень, который когда-то покинул их городок. В белой футболке он казался крепким и сильным. Взгляд его был тверд, и с трудом верилось, что Джонни нуждается в ней хоть для чего-нибудь.

Затем в его глазах засветилось что-то новое, и сердце Грейс забилось тоже по-новому. Неясное обещание, которое она прочла во взгляде Джонни, вовсе не было обещанием братским.

Но прежде чем она удостоверилась в этом, прежде чем смогла принять его в свое сердце, подбежавшая к ним Грейси отвлекла Джонни. Держа в каждой руке по розовой ленточке, она сказала:

— А я есть хочу!

Заговорщицки улыбнувшись Грейс, Джонни спросил таким тоном, будто они уже поженились:

— А как насчет ленча?

Мельком взглянув на него, та пригладила девочке волосы.

— Как насчет ленча на ферме, а, Грейси?

— А там корова есть?

Девушка не могла удержаться от смеха.

— Коровы нет. Зато есть котята, с которыми можно поиграть, и цветы, из которых можно сделать букет.

У Грейси была улыбка Дженелл. Это было одновременно трогательно и больно. Грейс отвернулась; но куда убежишь от печали, печали, несравнимой с болью Грейси… Схватив спрей для укладки волос, она быстро произнесла:

— Во-первых, давай вплетем эти ленточки тебе в прическу.

Грейси с вожделением смотрела на розовый спрей — как раз такой покупала и ее мама.

— Можно, Джонни?

Не «дядя», а просто «Джонни», отметила про себя Грейс. Но пусть он сам занимается формальностями.

Он разрешил, осторожно пожав плечами и на всякий случай отойдя подальше. Грейс слегка смочила спреем волосы Грейси. Мгновение спустя они уже выходили из парикмахерской.

Малышка Грейси была очаровательна, и Грейс почувствовала, что гордится ребенком Дженелл. Она представила себе, как каждое утро причесывает Грейси, а вечером уютно укутывает ее одеялом.

И еще она представила себе, как укутывает Джонни…

— Слушай, а бакалея «Голд» еще открыта? — спросил Джонни, указывая на вывеску внизу улицы.

Грейс всегда считала, что это Джонни разбил камнем лампочку в первой букве, так что теперь читалось «Олд». Был магазинчик «Золотой», а стал «Старый».

— Давай зайдем туда, я что-нибудь возьму к ленчу.

Она с беспокойством взглянула на Джонни.

— У меня на ферме масса еды.

— Но у тебя наверняка нет нужного сорта арахисового масла. Пошли, я хочу показать Грейси лавочку Голда. Помню, как мы подолгу околачивались там, пили лимонад и глазели на девчонок.

— А я помню, как тебя оттуда выгнали, — проворчала Грейс, надеясь, что под «что-нибудь возьму к ленчу» подразумевалось, что Джонни за это заплатит сам. Его родителям дорого обошелся тот фейерверк, который он когда-то стащил.

Она пошла следом. Разумеется, Генри Голд не разделил бы энтузиазма Джонни, знай он, что за покупатель наведался к нему.

Когда они шли по улице, Грейси бежала впереди, старательно перескакивая через две плитки. Грейс подумала, что весь Эшвилл наблюдает за ними и размышляет над причинами возвращения Джонни. Причем последняя мысль, которая может прийти кому-нибудь в голову, — что он вернулся жениться на ней.

Хотя, глядя на беспечные прыжки девочки, Грейс могла понять стремление Джонни воспитывать свою застенчивую племянницу в тихом Эшвилле, а не в большом городе. Она сжала губы. И понятно, почему адвокат Джонни решил, что женитьба может заставить суд отдать ему ребенка.

Джонни подошел к ней, рука его коснулась плеча Грейс, их бедра невольно соприкоснулись, собрав ее юбку в складки. Грейс хотелось увидеть сияние освещенных солнцем иссиня-черных волос Джонни, но она подавила этот порыв. А когда она все же взглянула на него, ее глазам предстал Джонни, берущий Грейси на руки. Ведь он никогда в жизни не брал в руки ничего, кроме своих железок!

Ей тоже хотелось помочь Грейси. Но, по правде говоря, она разбиралась в детях не больше Джонни. Из-за матери, боровшейся с болезнью Альцгеймера, Грейс проводила долгие часы дома или в Эшвиллском приюте, вместо того, чтобы подрабатывать нянькой, как ее сверстницы. И перспектива брака с Джонни — когда-то ее мечта — теперь представлялась лишь чем-то тягостным: ведь она знала, что он не любит ее.

Показался магазин Голда.

— При одном только взгляде на это место мне уже хочется бифштекс и колу, — усмехнулся Джонни.

— Вряд ли это подходящий ленч для маленькой девочки, — заметила Грейс, уверенная, что именно об этом он и думал.

— Я люблю арахисовое масло, — заявила Грейси.

— С сельдереем, — добавил Джонни. — Пошли.

Внутри магазинчика было прохладно, сумрачно и тихо. Генри вышел из-за прилавка. Постоянная хмурая гримаса избороздила лицо морщинами, сдвинутые брови побелели, как и остатки волос. Джонни возвышался над ним на шесть футов, но это не помешало Генри наградить Джонни своим знаменитым взглядом.

— О, Джонни Тремонт собственной персоной! Говорят, ты сидел. Еще говорят, что ты богат. А на самом деле?

— Ну, я не в тюрьме, — резко ответил Джонни. Грейс оставалось только надеяться, что он не будет демонстрировать свой нрав.

— Гм. А я вот зеркала завел. — Генри указал своим узловатым пальцем на место над дверью и на задний угол маленького квадратного магазинчика. — И сигнализацию. — Старик кивнул на Грейси: — А это у тебя кто такой?

Грейс думала, что малышка испугается пристального взгляда Генри. Но она лишь не отрываясь глядела на него с веселой улыбкой.

Джонни положил ладонь ей на плечо:

— Это моя племянница, Грейси.

Лицо Генри, насколько это возможно, смягчилось.

— Мне так жаль… когда я услышал насчет Дженелл. — Затем он добавил многозначительно: — Она была хорошей девочкой. — Сдвинув брови, он посмотрел на Грейси. — А ты хорошая девочка?

Грейси решительно кивнула:

— Джонни говорит, что хорошая.

— Гм. Ну, если ты ничего тут не разобьешь, я дам тебе леденец. — Генри шаркающей походкой вернулся за прилавок, бормоча что-то о яблоках, которые падают недалеко от яблони.

Джонни глубоко вздохнул и направился к боковой стойке с арахисовым маслом. Грейс знала, что он найдет его на том же месте, что и десять лет назад.

— Это Ворчун, — пропела Грейси, оглянувшись на Генри.

— Старый ворчун, он ничуть не изменился, это уж точно, — пробормотал Джонни.

— Да нет, это гномик Ворчун, — объяснила Грейси.

Грейс рассмеялась.

— Гномик из «Белоснежки»?

— Джонни мне читает, — сказала Грейси, выбирая арахисовое масло и предоставив Грейс возможность вообразить себе эту чудесную картинку: Джонни читает волшебную сказку прильнувшей к нему племяннице.

За все эти годы мечтаний о Джонни она ни разу не пыталась представить себе что-либо подобное.

Похоже, Джонни очень менялся в присутствии Грейси. Когда-то они с Генри были кровными врагами и парень с наслаждением вступал в схватку. Теперь, кажется, он беспокоился за свою репутацию — скорее всего, из-за племянницы.

Кроме арахисового масла для девочки, они выбрали апельсины, сельдерей и ветчину. Грейс уверяла, что у нее есть все, что им может понадобиться, но, когда они подошли к прилавку, Грейси заявила, что ей хочется пирожных. Взяв племянницу за руку, Джонни тут же отправился разыскивать это лакомство. Грейс рылась в кармане юбки в поисках двадцати пяти центов на леденец для девочки. Быть может, Джонни все же немножко изменился?..

Из глубины магазинчика донесся шум, затем грохот посыпавшихся консервных банок.