Она удалилась из социальной сети, сменила номер. Снова постылая работа навалилась на неё гранитной плитой, неподъёмной, давящей... Она ползла и тащила её, каждое утро вставая, как на казнь. Ни одного положительного момента она не могла в ней отыскать, свои обязанности исполняла механически. Это был тупик. Она устала и выгорела дотла.
Небольшая задержка месячных сперва не встревожила её — пока не стала большой. «Да нет, не может быть», — гулким эхом отдалась в черепе и в сердце догадка. У неё тогда были безопасные дни цикла — а вот поди ж ты!.. Чем она думала? Чем угодно, только не мозгом. Её свели с ума сказочные ароматы, фейерверк ощущений, все эти ошеломительные слияния, такие невероятные, небывалые — просто затмили разум. Ни одной мыслишки, даже самой маленькой, не всплыло. Но могли ли их расы скрещиваться? Уж слишком они разные... Да кто их там знает, этих эйянок!
Леся купила тест — две полоски. Купила ещё несколько, разных производителей — и опять положительный результат. Тогда она сдала анализы, и ей вручили бумажку с окончательным подтверждением беременности.
Она не знала, радоваться или плакать. Сумбур чувств накрыл её прямо на улице, после выхода из женской консультации, и она села даже не на скамейку, а куда пришлось — на край заснеженного цветочного вазона.
Ментальный зов! Айяла должна немедленно узнать. Над формулировкой Леся долго думала, а потом, гуляя по магазину игрушек, приложила к своему животу пластикового младенца, глядя на своё отражение в зеркальной двери. Этот-то образ она и послала через миллиарды километров звёздной черноты, не зная, получилось ли у неё.
Ответа пришлось ждать целую мучительную неделю. Во время обеденного перерыва на работе у неё вдруг заломило в висках, кабинет поплыл в звенящей пелене, а в голове прозвучал знакомый голос:
«Потерпи. Теперь есть веское основание для Комиссии по иммиграции».
Кружка опрокинулась, чай разлился, а Леся, зажимая рот, выскочила в уборную. Всё съеденное за обедом вывернулось из желудка.
Умом она понимала, что сейчас Айяла занята подготовкой к её переезду на Эйю, но сердце кричало: ну, не могла она, что ли, хоть на денёчек прилететь?! Хоть на часочек!
Но почему её беременность стала столь веской причиной?..
Самочувствие было отвратительным, и Леся с радостью ушла в декретный отпуск с этой проклятой работы. Еда не держалась в желудке — тут же вылетала, не успев перевариться, часто её накрывали обмороки. Однажды при падении она расшибла локоть, в другой раз ударилась затылком и заработала сотрясение мозга. А если её «накроет» на лестнице? Или за рулём? Хотелось свить гнездо на кровати и вообще не выходить из дома.
«Мне очень плохо», — послала она стон-зов к Айяле, лёжа в постели и высунув тёплого кокона одеяла только нос. Больше всего на свете она хотела, чтобы в её дворе опустился звездолёт...
Петрович, кстати, после того случая всерьёз завязал с водкой, решив, видно, что допился до зелёных человечков. Никто, конечно, ему не поверил: все решили, что ему с пьяных глаз померещилось, но сам он так испугался, что решился сказать зелёному змию «нет».
Спустя три дня, тёмным и холодным вечером Леся услышала приглушённый вибрирующий звук, который заставил её радостно встрепенуться от подушки. Айяла материализовалась прямо в комнате. В её больших глазах мерцала тревога и озабоченность.
— Что с тобой? Ты напугала меня.
Она присела на край постели, и Леся обвила её руками за шею.
— Меня тошнит безумно, я ничего не могу есть... Постоянно теряю сознание... Мне страшно! — всхлипнула она.
Сдвинув брови-стразы, Айяла молча обследовала её своим сканером. Зелёный лучик пробежал по телу Леси.
— С ребёнком всё в порядке, это хорошо, — с облегчением выдохнула она. — Я уж испугалась, что случился выкидыш... А у тебя сильнейшая интоксикация. Но против неё есть средство, и ты его знаешь.
— Неужели тот чудо-препарат от отравлений? — обрадовалась Леся.
— Он самый, — улыбнулась Айяла.
— А его можно беременным? — встревожилась Леся. — Ребёночку не повредит?
— Можно, родная, не волнуйся. — Айяла коснулась кончиком своего носа её щеки.
Она принесла из звездолёта прозрачную упаковку шприц-ампул с надписью на незнакомом языке.
— Тут триста штук. Думаю, хватит.
Леся молча подставила плечо, и игла вонзилась, вводя препарат. Облегчение наступило почти моментально, и Леся измученно склонилась на плечо Айялы.
— Только одна ампула в сутки, — предупредила Айяла, ласково заключая её в объятия.
— Я поняла. — С улыбкой, затуманенной усталостью, Леся прижалась к ней. — Спасибо тебе. Это просто спасение...
Оказалось, что её случай был уникален. Когда-то давно эйянки проводили опыты по поиску совместимых рас и выведению гибридов (впрочем, безуспешно), но потом Особая Комиссия объявила эти эксперименты неэтичными и запретила их. Исследования были свёрнуты. А тут — гибрид случился сам, без экспериментов, по любви. Это было серьёзное открытие и научная сенсация.
— Поэтому-то Комиссия по иммиграции и начала потихоньку склоняться к решению в твою пользу, — сказала Айяла. — Ещё не все вопросы улажены, скоро мне предстоит очередная встреча с чиновниками — на сей раз от науки. Дело движется медленно, потому что сроки рассмотрения каждого вопроса большие.
— И у вас есть бюрократическая волокита? — хмыкнула Леся.
— Думаю, она везде одинаковая, детка.
А Леся вдруг похолодела:
— Они что, собираются изучать нашу кроху? Разобрать её по косточкам?
— Ну что ты! — Айяла мягко сжала её плечи, коснулась пахнущими вишней и ванилью губами её виска. — Никто не причинит ей вреда. Ни в коем случае! Какие-то обследования наверняка будут, но, конечно же, не травмирующие. Исследования на аппаратуре будет достаточно. Разве что кровь из пальчика могут взять. Ничего не бойся. Кстати, — добавила она, — меня попросили помимо данных сканера взять у тебя кровь для исследования — для подтверждения твоей беременности. Потерпи чуть-чуть... Сейчас будет маленький укольчик.
Леся зажмурилась, не желая даже смотреть... Она всегда отворачивалась, когда у неё брали кровь. Резкий запах ударил в ноздри, вызвав тошноту: наверно, дезинфицирующее средство.
— Ну, вот и всё, — пощекотали её ухо губы Айялы.
Леся изумилась: как так? Она даже не почувствовала прокола, а Айяла уже убирала герметично закупоренную маленькую ёмкость с кровью в портативный контейнер-холодильник. Шумно выдохнув, Леся утонула в запахе ландышей и тополиной листвы — весеннем, свежем. Он успокаивал, в объятиях Айялы было хорошо и уютно.
— Прости, что я вызвала тебя всего лишь из-за токсикоза. Но я реально испугалась... А ещё соскучилась по тебе.
— Ты всё правильно сделала, солнышко. Это крайне сильная интоксикация. Терпеть её нельзя. Её нужно снимать.
Леся по-кошачьи прищурилась, мурлыкнула:
— М-м, ты загрузила словарь ласкательных слов?
— Да, восполнила кое-какие пробелы. — Айяла улыбнулась лишь фиолетовой глубиной глаз, а губами зарылась в волосы Леси.
Она осталась лишь до утра. Встреча была краткой, но принесла Лесе надежду и ощущение поддержки.
Снова потекли дни и недели. Конечно, кумушки-соседки судачили. Они сгорали от любопытства: кто же отец? Ведь мужчины у Леси, судя по всему, не было. Но она стойко держалась, уверенная: скоро этому придёт конец и она покинет местечко под названием «Земля». Она не сожалела ни о чём, ни за что здесь не цеплялась. Иногда её подтачивал страх и неуверенность в будущем, но одно воспоминание об Айяле, об её гипнотически-ласковых глазах ставило всё по местам в её душе, и боязнь уходила. УЗИ тем временем не выявило никаких странностей в развитии ребёнка, но вот у самой Леси начали расти пупырышки на шее. Приходилось их заматывать шарфом или прикрывать высоким воротником. И она догадывалась, что это такое... Влиял ли на неё таким образом ребёнок-гибрид? Только Айяла могла дать ответ.
К концу беременности у Леси поменялся оттенок глаз: они стали более глубокого синего цвета, в них мерцали тонкие, едва заметные серебристые прожилки. Нет, нижних оплодотворительных «нитей» у неё не выросло — и на том спасибо. Хватало и того, что выпали все волоски на теле. Шевелюра на голове пока держалась.