Цельс и Порфирий, Хиви, Ибн Эзра и Гоббс высмеивали мифы и басни Библии, опираясь на логику и здравый смысл. Их рационализм в подходе к священному писанию сыграл известную роль в подрыве учения церкви о боговдохновенности Библии. Однако научная критика Библии связана с именем материалиста и атеиста XVII в., Спинозы, он взялся за исследование Ветхого завета, пытаясь впервые осмыслить его историю и эволюцию его текстов.

Триста лет назад, в 1670 г., вышел под пространным названием его «Богословско-политический трактат, содержащий несколько рассуждений, показывающих, что свобода философствования не только может быть допущена без вреда благочестию и спокойствию государства, но что она может быть отменена не иначе, как вместе со спокойствием государства и самим благочестием». Это длинное название говорит не только о том, что философ следовал принятому тогда стилю, но и о явном намерении автора связать свои идеи с потребностями века. Эти идеи выдержали испытание временем, пережили философа и его эпоху, им суждено было стать началом научного исследования Библии.

Когда современные библеисты обращаются к «Богословско-политическому трактату», они находят в нем нечто близкое. Говорим «нечто» потому, что принимаем в нем лишь то, что возвышается над духовной атмосферой его истоков.

Критика Библии у Спинозы не только простое обобщение предшествующей критики Ветхого завета. Многое в ней связано с его творческим воображением, с новым качеством философского мышления, вошедшего в духовную историю человечества под названием спинозизма.

К содержанию Библии Спиноза пробился через вековые завалы мистики и иррационализма. Уже были написаны «Краткий трактат о боге, человеке и его счастье» и «Трактат об усовершенствовании разума», и он почти завершил главный философский труд всей своей жизни «Этику». Словом, уже были сформулированы его философские принципы.

Чтобы освободить разум от религиозных пут, Спиноза решил «исследовать Писание свободно и без предвзятых мыслей» ¹⁰. Исходя из этого, он предложил «метод толкования священных фолиантов» и, руководствуясь им, стал спрашивать: что такое пророчество, была ли всеобщая религия и совершаются ли чудеса вопреки законам природы?

Свой метод, он назвал историческим. Почему? Этот метод, пишет Спиноза, не отличается от метода истолкования природы. «Ибо как метод истолкования природы состоит главным образом в том, что мы излагаем собственно историю природы, из которой, как из известных данных, мы выводим определения естественных вещей, так равно и для истолкования Писания необходимо начертать его правдивую историю и из нее, как из известных данных и принципов, заключать при помощи законных выводов о мысли авторов Писания» ¹¹.

Приведенные слова весьма примечательны. Из них следует, что Спиноза решил взяться за чтение Библии с позиции своей материалистической системы. Вместе с тем они показывают, что мыслитель не понимал еще специфики развития общества и форм общественного сознания. Его положение о том, что научный анализ содержания Библии должен основываться исключительно на сравнительном изучении ее текстов, не учитывая социальные условия возникновения библейских религиозных представлений, было ошибочным. Однако для своего времени метод Спинозы был прогрессивным и революционным, так как требование критически исследовать тексты Библии вело к подрыву идеи ее боговдохновленности. В свете такого подхода Библия приобрела характер литературного памятника, создававшегося, как и прочие подобные произведения человеческого духа, многими людьми различного характера, темперамента и фантазии.

С помощью своего метода Спиноза выработал несколько важных положений, послуживших началом научной библеистики.

Спиноза призывал подвергнуть научному анализу Библию и ее идеи, понять духовную атмосферу, в условиях которой люди создавали библейские произведения, исследовать эволюции текстов. В глазах Спинозы Библия приобрела характер исторического документа. Поэтому он пытливо искал авторов и редакторов священного писания.

Не отвергая историчности Моисея, Спиноза показал, что поскольку Пятикнижие почти всегда говорит о Моисее в третьем лице, повествует о его смерти и содержит рассказы о событиях, происшедших после его смерти, то «из всего этого яснее дневного света видно, что Пятикнижие было написано не Моисеем, но другим, кто жил много веков спустя после него» ¹².

От анализа Пятикнижия Спиноза переходит к книге Иисуса Навина. Выделяя в ней те места, где речь идет об Иисусе Навине в третьем лице, о его смерти, где рассказывается о событиях, случившихся после него, философ приходит к выводу, что эта книга была написана также много веков спустя после Иисуса Навина. Далее он обращает внимание на общую связь содержания Пятикнижия и книги Иисуса Навина и заключает, что они были составлены «одним и тем же историком». Спиноза предполагает, что составителем этих произведений был книжник Ездра. Он же, по мнению автора «Богословско-политического трактата», составил книги Судей, Самуила и Царей. Спиноза утверждает, что Ездра собрал разные древние списки, хроники, летописи и положил их в основу Пятикнижия и книг так называемых Первых пророков.

Спиноза верно уловил компилятивный характер Библии, что в ее состав включены сочинения, оригиналы которых до нас не дошли и авторы которых нам неизвестны. Следовательно, ни Библия в целом, ни отдельные ее произведения не принадлежат одному автору. Ее литературные компоненты составлены не одним, но многими людьми.

От Первых пророков Спиноза переходит к исследованию книг Исаии, Иеремии и других. «Всякий раз, — пишет Спиноза, — как я вникаю в них, я вижу, что пророчества, содержащиеся в них, были собраны из других книг и не всегда списаны с них в таком порядке, в каком они были высказаны или написаны самими пророками» ¹³.

Литературные источники Библии, подчеркивает с сожалением Спиноза, до нас не дошли. То, что сохранилось, содержит много описок и ошибок. Впрочем, говорит философ, многие и не допускают, чтобы в содержание Библии вкралась какая-нибудь погрешность, «но утверждают, что бог в силу какого-то особенного предусмотрения сохранил неповрежденной всю Библию; различные же чтения, по их словам, суть знаки глубочайших тайн… Положительно не знаю, говорят ли они это по глупости и набожности, свойственной старым бабам, или же вследствие высокомерия и порочности, — чтобы их одних считали обладателями тайн божьих; знаю по крайней мере то, что я ничего у них не читал, что отзывалось бы тайною, но только детские рассуждения» ¹⁴.

Осудив иррационалистический подход к Библии и приведя много примеров пропусков и подделок, Спиноза делает попытку восстановить историю создания пророческих книг и проявляет при этом громадную эрудицию, глубокие филологические познания, научную интуицию и тонкий вкус.

В итоге исследования библейских текстов Спиноза пришел к выводу, что «священные книги» были написаны «не одним-единственным человеком и не для народа одной эпохи, но многими мужами различного таланта и жившими в разные века. Если бы мы пожелали сосчитать время, захватываемое всеми ими, то получилось бы почти две тысячи лет, а может быть, и гораздо больше» ¹⁵. Этот вывод в науке принят.

В анализе Библии, предложенном Спинозой, важно выделить его истолкование своеобразия системы мышления авторов и составителей Ветхого завета, его оценку пророчеств и чудес, проповедей теологов о всеобщей религии, исходящей от бога.

Библия, как известно, содержит пророческие видения, предсказания и поучения. Это и послужило основанием объявить ее богооткровенным словом. Что же «священное писание понимает под духом божьим?». Чтобы узнать это, пишет Спиноза, должно прежде исследовать, что означает еврейское слово «руах», которое толкуют как «дух». В собственном смысле слова «руах» означает ветер, но в священном писанин оно употребляется во многих других значениях, а именно: для обозначения дыхания (Псалом CXXXIV, 17), бодрости (I Царств, XXX, 12), мужества и силы (Иисус Навин, II, 11), таланта (Иов, XXXII, 8), гнева (Екклесиаст, X, 4); стран света (Иезекииль, XXXVII, 9) и т. п.