— Есть, — ответил Рад, — я спрячу. Я хорошо спрячу льва. А вы действительно смелый.

— Льва не испугался? — усмехнулся военрук.

— Нет. Всё поняли по-человечески. Для этого тоже нужна смелость.

Рад позвал Кинга, и они зашагали вдоль шведской стенки. А военрук стоял и смотрел им вслед.

…По городу пронёсся слух: из цирка пропал лев. В учреждениях, на улицах, на автобусных остановках люди задавали друг другу множество «львиных» вопросов:

— Он сам сбежал или его похитили?

— Куда он делся?

— Притаился где-то в городе или убежал в лес?

— Приняты ли меры для обеспечения безопасности населения?

— Говорят, одна старушка видела его…

— Говорят, он съел одну старушку! А одного парня повалил на спину и терзал…

— Терзал? До смерти?!

— Нет… напугал он его здорово.

— Говорят, он забрёл в школу. Ходил по коридорам, заглядывал в классы. Но никого не тронул…

То, что лев никого не тронул, внушало людям недоверие к слухам о льве, ушедшем из цирка. Не может огромный кровожадный лев, очутившись на свободе, никого не тронуть. Не придумал ли кто-нибудь этого льва? Может быть, никакого льва не было? Но какая-то старуха видела его…

В школу позвонили из милиции. Звонили во все школы, позвонили и в ту, где учился Рад.

— Лев? У нас в школе? Был.

— Был?! Что же вы молчали? Где он теперь?

— Ушёл.

С милицией разговаривала маленькая хрупкая женщина в синем халате, та самая школьная нянечка, или, по-иному, «технический работник», которая первая увидела Кинга в школе.

— Как так: сам пришёл, сам ушёл? — сердились в милиции.

— Сам пришёл, сам ушёл, — подтвердила старушка. — Вернее, ушёл он не один, а с каким-то парнем.

— Какой парень? Фамилия!

— Кто его знает! Школа большая. Тысяча ребят.

— Может быть, выдумываете про льва, мамаша? — недоверчиво спросили в милиции.

— Стара я, чтобы выдумывать, — обиделась «технический работник». — Своими глазами видела! Это же счастье — увидеть рядом доброго живого льва.

— Счастье… — вздохнули в милиции и повесили трубку.

А женщина в синем халате всё держала в руках трубку и, уже не для милиции, а для себя, говорила:

— Это же счастье — увидеть рядом доброго живого льва!

Рад и лев сидели на койке. Оба были задумчивы. Оба не знали, что делать? Лев сочувственно смотрел на друга, но не мог помочь ему советом.

— Ничего не получилось со школой, Кинг, — говорил Рад, глядя перед собой. — Живой уголок — это лягушки, кролики и щеглы. Для тебя мал уголок. Может быть, когда-нибудь, через много-много лет, в школьных живых уголках будут жить львы. Такие, как ты. И когда на уроке будут проходить животный мир, в класс будет приходить лев. И будет сидеть у доски, как ты сегодня… А пока только кролики, лягушки, щеглы… Львов продают в Африку, потому что там не хватает львов. А нам пока хватает. Но когда-нибудь нам тоже не хватит…

Кто-то кинул в окно камешек. Рад встал и подошёл к окну. И лев вместе с ним подошёл, поставил передние лапы на подоконник. Перед окном на зелёной траве скверика стояли цирковые мальчики. Они улыбались и махали руками.

— В цирке переполох. Лев сбежал.

— Хорошо, что он ничей, — сказал чёрный Унтерман. — Ни за кем не числится.

— Но в милицию заявили, — добавил Гоша.

И тут к окну подошёл Малыш. В руках у него был огромный пакет.

— Эй, Рад! Держи! Обед Кингу!

— Спасибо, ребята! — Рад принял пакет и тут же передал угощение Кингу. Лев с аппетитом принялся за еду. Время было обеденное.

— Дом с башенкой цел? — спросил Рад Малыша.

— Цел! Цел!

— Придётся переселить Кинга. Нет для него места в школе.

— Переселим, — сказал с готовностью Гоша, — почему бы не переселить! Тебе привет от осветителя. Это он мясо достал.

— Спасибо, — сказал Рад. — Если бы не вы, я бы пропал.

В городе стоял школьный час, когда улицы, переулки, площади и перекрёстки принадлежали ребятам, идущим в школу. Шли первоклассники с заспанными лицами, шли старшеклассники, похожие на студентов. Они чувствовали себя на сто лет старше малышей.

Было пасмурно. Дул ветер. В городе пахло морем.

Рад поджидал Таню на углу. Он ходил заложив руки в карманы и держа под мышкой портфель. Пиджак и ботинки не могли скрыть в нём лесного жителя, умеющего скакать на Орлике по каменистым тропам и доить козу.

— Как твой лев? — спросила Таня, здороваясь с другом.

— В надёжном месте. Он тебе понравился?

Таня пожала плечами.

— Всё-таки страшно, — призналась девушка.

— Это с непривычки. Понимаешь, к нему надо привыкнуть. Если к нему привыкнут все жители нашего города, он сможет разгуливать по городу. И дети будут гладить его.

— Ты фантазёр… Ты опасный фантазёр!

— Почему же опасный?

— Безопасные — просто болтают. А ты… ты раздобыл льва… Выучил историю?

— Не помню, — рассеянно сказал Рад. — Разве задавали?

— Значит, не выучил… У нас на улице грязь и пылища. Дом ломают.

Дом, который ломают, не заинтересовал Рада. Правда, через несколько шагов, он спросил:

— Как — ломают?

— Подвели кран с чугунной грушей и бьют по стенам.

— Какой дом?

— С башенкой. За один квартал от нашего.

— С башенкой?! — Рад остановился и посмотрел на Таню. Его взгляд сразу потемнел. — Что же ты молчала?! Держи! — Он сунул Тане свой портфель и сорвался с места.

Он бежал, расталкивая прохожих, спотыкаясь, налетая на фонарные столбы. Город мчался ему навстречу. Дома сорвались с места. Зонты прохожих со свистом проносились над головой, как летающие тарелки. Дождинки на щеках превращались в капельки пота. Скрипели тормоза. Ругались шофёры. Свистели милиционеры. Все звуки потревоженного города слились в один сплошной гул… Словно Рад был не Радом, а львом, за которым неслось беспощадное сафари — кони, люди, собаки и душное облако, красное то ли от огня, то ли от крови.

«Кинг! Кинг! Кинг!.. Только бы успеть! Остановить чугунную грушу, которая бомбит дом — тайное убежище льва. Неужели такая нелепая смерть оборвёт жизнь гордого зверя с детскими конопушками на лбу!»

Скорей бы свернуть с людных улиц, где все мешают бежать, мельтешат под ногами, подставляют подножки… Жаль, нет Орлика! С Орликом было бы быстрее. Можно было бы успеть…

«Какой дом? С башенкой? Подвели кран с чугунной грушей и бьют по стенам?» Раду казалось, что чугунная груша бьёт его в грудь.

Первое, что увидел Рад, вбежав в горбатый переулок, было розоватое облако. Оно окутывало погибающий дом. И даже мелкий дождь не в силах прибить эту пыль. Из последних сил Рад бросился вперёд:

— Стойте! Не ломайте! Остановитесь!

Красная кирпичная пыль скрипела на зубах, голос тонул в грохоте падающей стены… Он подбежал к крану. Теперь уже ему закричали:

— Стой! Куда лезешь под кран? Что случилось?

Чугунная груша раскачалась на стальном тросе медленно,

как маятник огромных часов. Какое время отсчитывали эти часы — время жизни или время смерти? Красное облако пыли стало опадать. И перед глазами открылась картина разрушенного дома. Словно в дом попала бомба…

— Забыл что-нибудь в доме? — спросил усатый крановщик.

— Забыл! — ответил Рад, карабкаясь по обломкам погибшего дома. По сломанным балкам, по кирпичным глыбам, по осколкам стёкол…

— Кинг… Кинг…

Он шептал это слово. Он звал друга, который, должно быть, погиб под осколками, как погибали на войне, когда в дом попадала бомба.

— Эй, парень, ты скоро? У нас план! — крикнул крановщик. — Мотай отсюда!

Рад не слышал его голоса. Он сел на кирпичную глыбу и закрыл лицо руками.

И вдруг откуда-то сверху донёсся тоненький, пронзительный, как гудочек, голос:

— Рад! Он жив! Он здесь!..

Рад поднял голову и на соседнем доме увидел фигурку Малыша из цирковой группы Брагама. Маленький циркач стоял на самом гребне крыши, похожий на смешной флюгер: длинная шея, оттопыренные уши. Он махал руками и кричал: